Сирийский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил

— Давай. Твой капитан Петров сейчас где?

— На базе Хама, — ответил я.

— Вот-вот! Мне только что звонили из Дамаска. И знаешь что? Видишь, какое у меня красное ухо⁈

Правая ушная раковина Бунтова и правда была похожа на дольку помидора. Но как же он долго любит свои прелюдии. Не может напрямую сказать, что ли⁈

— Товарищ подполковник, если вы волнуетесь, что произошло что-то плохое, то не переживайте — всё могло быть гораздо хуже, — ответил я.

Тут Бунтов начал заикаться. Я быстро взял графин с водой у него на столе и налил командиру полка воды. Леонид Викторович залпом выпил и продолжил.

— Отличный штурман, герой войны и заслуженный человек теперь ещё и великовозрастной придурок. Нанёс непоправимый вред своему здоровью и здоровью подполковника Сирийской Армии во время драки, — вытащил сигарету Бунтов и затушил её в пепельнице.

Кеша может накосячить, но явно не со зла.

— Леонид Викторович, я конечно извиняюсь, но капитан Петров, во-первых, не придурок, а во-вторых, просто так в драку вступать не будет.

Бунтов подошёл ко мне ближе, вытирая лоб от пота тыльной стороной ладони.

— Пускай так. Через полтора часа летишь на базу в Хама. С тобой летит представитель сирийского командования и наш… представитель. И оба они не с добрыми намерениями. Мне за них сам командующий звонил.

— Есть, лететь в Хама. А откуда нам известны их намерения? — уточнил я.

Бунтов прорычал, показывая мне на дверь. Дальше его «драконить» я не стал. Теперь же предстояло собираться в Хама. Как раз есть повод опробовать и новый вертолёт Карима Уланова.

В течение часа провели подготовку. Вертолёт проверили, двигатели опробовали и стали ждать появления важных пассажиров. Оказалось, что они только едут из Тартуса на машинах.

Рядом с вертолётом также был и Дима Батыров, который должен был встретить гостей.

— Кто такие, не в курсе? — спросил я у Димона, который продолжал мерить шагами бетонку рядом с Ми-8.

— Не знаю. Бунтов мне толком не объяснил. Только сказал, что они запросили быструю доставку в Хама. Похоже, Иннокентий Джонридович залетел по-крупному, — ответил Батыров.

— Не спешите с выводами, Дмитрий Сергеевич. Он никого не убил. Надо ещё разобраться, что там за сирийский подполковник, — сказал я, присаживаясь на стремянку.

Батыров покачал головой и остановил взгляд на приближающихся машинах. По стоянке быстро ехали четыре японских внедорожника в сопровождении командирского УАЗа. У меня была мысль, что в Хама нужно будет доставить кого-нибудь для расследования инцидента. Возможно, это кто-то из командования нашего контингента или посольства.

Когда двери машин открылись, я понял, что все мои догадки были неверными. Батыров встретил делегацию и проводил к вертолёту. Я встал и приготовился поприветствовать моих пассажиров.

Первым руку протянул смуглый сириец в белой рубашке и светло-серых штанах.

— Искандер, моё имя Махмуд Айюб. Нам с вами предстоит работать в Хама, — улыбнулся сириец.

— Приветствую. Мы готовы, — сказал я, поворачиваясь к коллеге Айюба.

— А моё имя вам известно, Александр Александрович, — пожал мне руку парень в очках и с бородой.

— Давно не виделись, — ответил я Виталию Казанову.

Глава 20

В моей новой жизни события слишком часто меняются. Поэтому и наша последняя встреча с Казановым, хоть и была всего полгода назад, имеет статус «давней».

— Александр, судя по вашему выражению лица, вы мне не особо рады, — улыбнулся Виталий Иванович, поправляя очки.

— Ну уж извините, что не с цыганами и медведем вас встречаю. У вас такой род деятельности, что вам не всегда и везде рады.

— Вынужден с вами согласиться, — сказал Казанов и отвёл меня в сторону.

Сириец Айюб в это время подошёл к Уланову и поздоровался. Что-то начал у него расспрашивать, но меня от их беседы отвлёк Виталий.

— У нас с вами немного времени, так что говорим быстро и не отвлекаемся. Может что-то хотите спросить? — уточнил у меня Казанов, сняв очки и убрав их в нагрудный карман рубашки.

— Что происходит? Вас обычно по всякой ерунде не вызывают.

— В Сирии всё пошло через одно большое и мягкое место. Дома смотрят на это уже не так оптимистично. Все надеялись, что будет легче, чем в Афгане и правительственные войска быстро наведут порядок. Но уровень коррупции и предательства превысил все мыслимые и немыслимые объёмы. Нам с вами нужно будет отвоевать Пальмиру. Желательно дипломатически. Как раз таки я и господин Айюб летим в Хама для подготовки встречи. Посему, не будем задерживаться.

Тут уж Казанов понимает ситуацию лучше, чем кто-либо.

— Хорошо, но у меня тоже есть одно дело в Хама. Догадываетесь, о чём я?

— Естественно. Иннокентий Джонридович отправил в глухой нокаут заслуженного сирийского военачальника. Вместе разберёмся, — ответил мне Казанов, пройдя мимо меня.

Сделав пару шагов, он остановился и повернулся ко мне.

— Как вы в таких случаях говорите? Своих не бросаем, верно? — улыбнулся Казанов.

— Так точно, Виталий Иванович.

— Хороший девиз. Не бросим, Саш.

Карим ждал моей команды на подготовку к запуску. Он стоял вместе с лётчиком-штурманом рядом с машиной АПА. Когда Виталий забрался в грузовую кабину, я подошёл к своему экипажу, чтобы дать указания.

— Командир, так кто это? — спросил мой правак.

На этот вылет я решил взять с собой того самого Петю Могилкина. Парень толковый, но опыта не особо много. Так что будет набираться.

— Петруччо, это твои пассажиры на сегодня.

— Так эт понятно. Просто, нужно знать кого перевозим, — заинтересовался Могилкин.

Карим улыбнулся, а я думал, как бы не сильно обидеть парня.

— Брат, будешь много знать — скоро состаришься, — ответил за меня Уланов.

Петьку я посадил на место командира экипажа. Решил со стороны посмотреть, как он летает.

— Запуск АИ-9, — скомандовал Могилкин.

— Понял, — ответил Карим и привстал со своего места.

Он поднял вверх кулак, показывая технику на стоянке через остекление кабины, что сейчас будет запуск вспомогательной силовой установки.

Через несколько минут были запущены двигатели, и Могилкин приготовился запрашивать взлёт.

— Артек, 501-й, вырулить для взлёта.

— 501-й, подруливайте к полосе. Взлётный 358°, — ответил Петру руководитель полётами.

Могилкин посмотрел по сторонам и растормозил колёса. Через несколько минут мы уже вырулили на полосу и приготовились к взлёту. Разрешение от РП было получено.

— Контрольное висение, — произнёс Петя в эфир и начал медленно отрывать вертолёт от бетонной поверхности.

Я аккуратно держался за органы управления. Хотя, больше изображал, что держусь. Лезть в управление я не собирался.

Ми-8 взмыл вверх и Могилкин выполнил разворот, проверяя вертолёт на висении.

— Контрольное норма. Взлетаем, — доложил Могилкин.

Петя медленно отклонил вперёд ручку управления, поддерживая при этом вертолёт рычагом шаг-газ. Чувствую, что он начал соразмерно отклонять правую педаль. Нос вертолёта слегка опустился, и мы начали разгон. Пока всё плавно и чётко.

Несущий винт зашумел сильнее. Вертолёт слегка просел, а потом снова ускорился. Тот самый переход с осевой на косую обдувку лопастей несущего винта пройден. Даже с виброгасителями этот переход ощущается.

— Скорость 120… 140. По маршруту пойдём на 180, — сказал Могилкин по внутренней связи.

— Да, так и пойдём. Высота?

— 150.

— Понял, — ответил я, совсем убирая руки от органов управления, а правую ногу с педали.

Пожалуй, за взлёт оценку «отлично» поставить Петьке можно.

Сам полёт прошёл спокойно. На посадке всё было ровно, без болтанок и задержек при определении нам места стоянки.

Подрулили мы как раз к месту базирования советской техники. Группа машин Ми-24 и Ми-8 стояла недалеко от стоянок сирийских вертолётов. Они были зачехлённые и под охраной солдат Правительственных сил.