Сирийский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил

Похоже, что это тот самый подполковник, которого огрел Кеша. Пока сирийский вертолёт выруливал на полосу, к нам подъехал и Казанов с коллегой Айюбом.

— Провожаете? — спросил у меня Виталий, заметив, как я смотрю вслед вертолёту с командиром базы Хама.

— Вдруг он передумает улетать. Мы с ним так и не поговорили.

— Не стоит. Он всё понял и сейчас летит приносить свои извинения, — заметил меня Айюб.

— То есть как?

— Махинации с топливом были не только в вашем отношении. По господину Абдул Аяду давно плачет тюрьма, — подмигнул Казанов и закурил сигарету.

Что ж, вся ситуация решилась и без моего непосредственного участия.

— А теперь мы с вами поработаем, Саша, — выпустил дым Виталик.

— Вроде мы должны были поговорить.

— Поговорим, но не здесь и не сейчас. Нам нужно в Пальмиру. У меня встреча с главой мятежников.

Глава 21

С Виталием Казановым скучно никогда не бывает. У него постоянно какие-то уж очень интересные задания для меня возникают. Одно смертельнее другого.

— Да, я хочу предупредить, нам дали не стопроцентные гарантии сохранения жизни, — добавил Виталик.

— Уточните, «нам» или «вам» не дали? — спросил я.

— Боюсь, что «нам».

— А когда эти самые гарантии «нам» кто-нибудь давал? — махнул я рукой и пошёл к вертолёту.

Казанов с места не сдвинулся. Такое чувство, что он что-то недоговорил. Пришлось вернуться к Виталию.

— Хорошо, что вы решили дослушать. Глава мятежников — человек сложный. Нам предстоит много работы.

— Уточните, «нам» или «вам»?

— В этот раз мне. Командует войсками оппозиции в Пальмире весьма образованный человек. Он не страдает фанатизмом, но имеет финансовую зависимость от иностранных «спонсоров». Как командир отличается невероятной харизмой и хитростью, но держит слово. Непримирим к власти в Дамаске, но к советским военным относится положительно. И… очень близко знает вас.

— Виталий, если честно, количество моих близких в Сирии стремиться к нулевому значению.

— А сын президента Басиль Асад?

— Хороший знакомый. Мы с ним даже за столом ни разу не сидели.

— Хм, а бывший подполковник Сирийских ВВС Рафик Малик?

— Я ему чуть не врезал однажды. Думаю, он бы не сильно был рад меня видеть. К чему вы клоните?

— Ни к чему, Александр. Но я знаю, что у вас кое-какие требования есть к мятежникам.

Не знаю в каком звании Казанов, но к нему можно прибавить слово «очевидность».

— Тела подполковника Тобольского и его лётчика-оператора. Нам нужно вернуть их и отправить на Родину, — ответил я.

— И что вы можете предложить командиру мятежников взамен? На Востоке любят торговаться, — сказал Виталий.

— А ещё на Востоке уважают силу. Можете передать этому мятежному генералу, или в каком он там звании…

— Был капитан, — перебил меня Казанов.

— Неважно. Если не вернёт тела наших товарищей, мы их в Пальмире похороним вместе с ними. Жалеть НАРы и ПТУРы мои лётчики не будут.

— Исчерпывающе. Теперь можем лететь.

Мы быстро загрузились в вертолёт. Прежде чем запускаться, я проверил ещё раз своё снаряжение. Автомат висел на боку, запасные магазины в наличии, аварийный запас в жилете в полном объёме.

Пока Карим начинал запускать вспомогательную силовую установку, я заметил волнение со стороны Могилкина.

— Сан Саныч, а мы без прикрытия туда летим? Всё же, территория противника.

— Если бы мы полетели с прикрытием, то это уже не переговоры, Петруччо, — ответил я, закрепляя «фишку» радиосвязи.

В кабину заглянул Махмуд Айюб и показал на карте точку, где мы должны сесть. Местность была мне знакомая ещё по прошлой жизни.

— Пустыня Эд-Даув? — спросил я, наблюдая куда указал Айюб.

— Именно. Нужно сесть как можно ближе к северному склону гор Джебель-Неейсер, — объяснил сириец, перекрикивая гул запустившихся двигателей.

Место надёжное как для нас, так и для мятежников. С одной стороны, пространство открытое и всех будет видно даже на возвышенности. А с другой, горы закрывают вид на город, и мы не сможем оценить расположение войск оппозиции.

— Хама-старт, 302-й, к взлёту готов, — запросил я у руководителя полётами на аэродроме, предварительно вырулив на магистральную рулёжку.

— 302-й, взлетайте, ветер 180 до 5 метров.

Я медленно поднял рычаг шаг-газ, отклоняя при этом правую педаль. Пара секунд и вертолёт оторвался от бетонной поверхности. Ручку управления отклонил от себя, начиная разгон вдоль земли.

Стрелка на указателе скорости слегка задрожала, продолжая медленно бежать от значения к значению.

— Скорость 200, высота 150, верно? — уточнил я у Могилкина.

— Подтвердил. Следуем на Тифор, а дальше отворачиваем на запад. Как сказал господин Айюб, на установленном рубеже нужно будет выполнить отстрел тепловых ловушек. Три серии по две с каждого борта.

— Условный сигнал?

— Да. Только… я рубеж не записал, — пожал плечами Пётр.

— У тебя ещё есть время, — ответил я, снимая нагрузку с ручки управления кнопкой триммера.

Через полчаса мы уже были рядом с базой Тифор и взяли курс на Пальмиру. С маршрутом решили не мудрить и решили лететь вдоль дороги между городами.

— Тут как-то всё не по-сирийски, — сказал по внутренней связи Могилкин, обращая внимание на меняющуюся природу.

— Пальмира — словно другой мир, Петруччо, — ответил я, снизившись над шоссе.

В какой-то момент кустарниковые деревья и трава исчезли. Дорогу обхватила пустыня. И без того редкие населённые пункты не появлялись совсем. На смену им пришли блокпосты.

После станции перекачки в районе авиабазы Тифор замелькали оборудованные позиции правительственных войск. Обсыпанные земляными валами, они располагались близко к дороге. При этом трассу и пустыню контролировали. Чем ближе к Пальмире, тем чаще попадаются под нами сгоревшие остовы машин и разбитая бронетехника.

— Техники много побили. Как сирийцы город отвоёвывать собираются? — спросил Карим, когда мы выполнили отворот от колонны машин, следовавшей под флагом Сирии в сторону Тифора.

Над головным бронетранспортёром развивался красно-бело-чёрный флаг с двумя зелёными звёздами.

Периодически попадались и отдельные пикапы иранского и японского производства, в кузове которых стоял пулемётчик.

— Это тот самый треугольник Пальмиры? — указал Сабитович на развилку перед въездом в город.

— Точно так. Кто держит Пальмиру, у того ключ к входу в пустыню, — ответил я, начиная отворачивать влево.

Как раз сейчас нам нужно было подать условный сигнал.

— Отстрел, — скомандовал я, и Могилкин начал работать с панелью автомата отстрела АСО-2В.

Тут же я для себя решил отметить красивый вид Пальмиры на закате. «Невеста пустыни», как её ещё называют, окружена естественными преградами в виде гор на севере, западе и юго-западе. На восточной и южной окраине простираются сухие равнины и вулканического происхождения базальтовые пустыни. Вся пустыня в окрестностях Пальмиры будто окрасилась в красный цвет, настолько сочным выглядит земная поверхность в лучах заходящего солнца.

— Мне это строение что-то напоминает, — сказал Могилкин, указывая на монументальные триумфальные ворота при въезде в исторический город.

— Обложка учебника «История Древнего мира» за 5 класс, — ответил я.

— Точно! — обрадовался Петя.

Огромная двадцати метровая арка опирается на двойные колонны, две небольшие арки по краям вели в боковые крытые улицы. Улица Больших колоннад пересекала город из конца в конец. Во всю её длину тянулись четыре ряда колонн. Такие колоннады были типичным украшением римских городов.

Можно вечно любоваться красотой древнего города, но у нас есть работа. Облетев северный склон ближайшего горного хребта Джебель-Неейсер, я начал подбирать площадку в пустыне. Каменистый склон сейчас по правому борту, и на нём уже видны позиции мятежников.

Небольшие опорники с установленными крупнокалиберными пулемётами распределены по всей площади вытянутого хребта. Инстинктивно хочется сейчас сманеврировать и уйти от огня, но всё тихо.