Взгляд со дна - Юлия Александровна Лавряшина

все, что я люблю? Напялить твой скотский образ жизни?

– Почему это «скотский»? – обиделась она.

– Потому что твой примитивный мозг занят только мыслями о том, как бы слаще пожрать и кому подороже продаться! Думаешь, я не понимаю, что тебя тошнило от Влада Василенко?

Маша произнесла совсем тихо:

– Это неправда.

– Но его деньги! Это ли не достойное оправдание самоотречения?

– Влад… был хорошим парнем.

– То-то ты прям убиваешься по нему!

Я выкрикнула это ей в лицо, и Машка сморщилась, точно я ударила ее. Мы обе замолчали, дойдя до крайней степени презрения друг к другу, и должно было обнаружиться нечто по-настоящему важное, чтобы мы пустились в обратный путь.

И это прозвучало:

– Я жду от него ребенка…

Меня будто током ударило:

– Ты беременна?! От Влада?

Машка скривилась:

– Почему все спрашивают об этом? Типа я шлюха какая-то? У меня сроду не было двух парней одновременно.

– Извини, – выпалила я и заторопилась: – Так у тебя будет ребенок? Скоро? А кто… еще неизвестно?

Она закатила глаза:

– Ну нет, конечно! Срок-то еще всего ничего. Вот думаю, что делать…

– В смысле?! Рожать, конечно.

– А на что жить? Я же не работаю нигде…

Все опять свелось к продаже квартиры, только теперь я видела ситуацию совсем в ином свете. Деньги были нужны Машке не для развлечений, а для продолжения жизни. В том числе и маминой… Вдруг родится девочка, похожая на нее? И мы с Машкой вместе будем растить это крошечное чудо. Разве не справимся?

И я выдавила:

– Я подумаю.

И выключила свет. В темноту тихо капнуло:

– О’кей…

Почему-то Маша была уверена, что никакого токсикоза у нее не будет. Не может же судьба быть настолько несправедлива к ней! Столько смертей вокруг…

Но если с этим ужасом Маша еще как-то смирилась, то утренняя тошнота изводила ее просто невероятно. На таком раннем сроке – ну что за невезуха?! Ей даже не удалось уползти из старой квартиры, когда Артур увез младшую сестру в Дмитров. Застряла в этой убогой норе в полном одиночестве.

Сашка постояла над ней, пока Маша корчилась над унитазом, потом присела на бортик ванны. Уставилась круглыми глазищами…

– Полюбуйся, – сплюнула Маша. – Умней будешь!

– Зато будет ребенок.

Машу так и вывернуло от этих слов. Можно подумать, это еще не знакомое ей орущее и мокрое существо, как говорят, до крови кусающее соски, искупает все страдания! Не будет его – не будет и проблем. Вообще никаких! Ни токсикоза, ни лишения свободы, ни безденежья. Уж в одиночку-то она устроится в жизни!

Вытерев нос и рот туалетной бумагой, она покосилась на сестру:

– Ты ехать собиралась? Давай вали.

– Может, остаться? Помочь тебе?

– Чем? Бабуле привет!

Но Сашка все еще колебалась:

– Как-то неправильно бросать тебя здесь одну… В таком состоянии.

– Не бери в голову. Проблююсь и домой поеду.

– Ты уже дома…

– Только не начинай! Я здесь не останусь… Красавчик приехал?

Сашка поморщилась:

– Это пошло звучит.

– Но он же красавчик! Может, мне его подобрать?

Резкий пинок заставил ее вскрикнуть:

– Эй! Сдурела?!

– Не смей даже шутить об этом, – прошипела Сашка, нависнув над ней. – Он мамин, ясно?

Маша оттолкнула ее:

– Да отвали ты! Без тебя подыхаю. Блин, теперь еще синяк будет… Ты чего творишь?

– А ты что болтаешь?

Ухмыльнувшись, Маша подмигнула сестре снизу:

– Типа тебе такие мысли в голову не приходили… Вы вчера спали с ним… в одной квартире. И ничего?

Того, что Сашка ударит ее по щеке, она никак не ожидала. Пнуть – одно дело, но врезать по лицу… Маша так и взвилась:

– Да ты вообще, что ли?! Пошутить нельзя?

– Только попробуй еще сказать о нем гадость.

– А ты его уже прямо к лику святых причислила? Не обольщайся особо. Посмотрим, сколько твой прекрасный Артур продержится без женщины. Что скажешь, когда он заведет новую подружку?

Саша смотрела на нее, стиснув зубы. Лицо ее раскраснелось, легкие волосы растрепались, и Маша с опаской подумала: сестра снова может кинуться в бой. И не подденешь ведь, что сама влюбилась в Логова по уши: «Он мамин!» Ну, мать Сашка действительно любила, с этим не поспоришь. Может, и вправду ее память защищает, дурочка… Маме теперь все равно.

– Заткнись, – мрачно посоветовала Сашка. – Просто заткнись.

И вышла из ванной.

От хлопка входной двери Маша точно пришла в себя: «Да что я делаю?! Нельзя ее злить… Она же еще не решила насчет квартиры, а я здесь даже не прописана, никаких прав. Черт!»

Вскочив, она наскоро прополоскала рот и босиком кинулась вслед за сестрой. Сашка уже успела спуститься на первый этаж – к той площадке, где лежала мама. Накануне Маша проскочила это место не глядя. И все равно ощутила, как под ногами хлюпнула кровь…

Перегнувшись через перила, она крикнула:

– Сашка, подожди!

И бросилась вниз, ощущая неожиданную легкость во всем теле. Просто слетела по лестнице, не испытывая ни тошноты, ни озноба, из-за которого ее трясло все утро.

Сашка запрокинула голову, светлые волосы обвисли, сверху показалось, как гроздь тополиного пуха. В ней всегда было нечто древесное: тонкие гибкие руки, пальцы-веточки, кожа цвета бересты. Отец природную белокожесть уничтожал в солярии, но Сашку туда разве загонишь? Она и ресницы-то не подкрашивает, благо они не такие белесые, как волосы…

С разбегу кинувшись ей на шею, Маша забормотала в ухо, прерываясь на короткие поцелуи – в щеку, в лоб, в макушку:

– Прости, сестренка… Давай не будем ссориться! Нас же всего двое осталось… Как жить в одиночку? Я тебя люблю. Правда.

И ощутила, как Сашка обмякла, потеплела в ее объятьях. Поверила. Маша улыбнулась ей со всей нежностью, на какую была способна:

– Береги себя. Я без тебя не справлюсь. С ребенком и вообще… Будем нянчиться вместе?

Чуть не произнесла привычное: «О’кей», которым всегда заканчивала разговоры. Но успела вспомнить, что Сашка на дух не переносит это слово. И только осторожно откинула со лба светлые волосы:

– Челка… Никто уже не носит челку.

– А мне нравится, – упрямо возразила Сашка.

– Да я ж не против. Твое дело.

– Что-то ты слишком ласковая…

«Прокололась, – испугалась Маша. – Перестаралась. Черт, с ней глаз да глаз!»

Но Сашка не оттолкнула ее, к чему Маша уже приготовилась. На мгновенье затихла под ее руками, потом порывисто обняла:

– Отлежись у нас. У меня… Всегда успеешь вернуться в свой прекрасный дом.

И выскочила из подъезда. Маша выглядывать не стала, только прослушала, как мягко хлопнула дверца машины, заурчал двигатель