Генетический взрыв - Вадим Денисов

– Что-то я побоялся в рюкзак лезть.

– И правильно сделал, – одобрил мое решение Фидель. – Хотя ничего страшного с тобой бы не случилось.

– Если шприцом не уколоться, – хмыкнув, добавил Валерка.

– Наркота? – спросил я, и Брашпиль улыбнулся еще раз.

В быту, если я сумел понять их вечерний быт в те редкие дни, когда они являлись со службы относительно рано, это обычные русские мужики, часто вымотанные, но готовые поговорить о чем угодно, боевая специализация никак не проявляется… Пока дело не касается любого оружия и способов его применения. Сами они эти темы, как правило, не поднимают, наверное, обоим все это дело за годы службы смертельно надоело. Но цепляются за тему сразу и прочно, как волкодавы, – привычка, даже инстинкт.

– Валера, давай, я тебе хоть трофейный автомат отдам, а? – немного подумав, молвил я. – В порядке частичной компенсации за разбитую машину. Все равно же виноват, раз вовремя его не заметил.

– Ты что, думаешь, у него лишнего «АК‑74» нет? – удивился группер, кивнув головой на Брашпиля.

– Забей! – посоветовал Валерка. – Тебе он в Сочи пригодится. Пистолет-то какой у него был вторым стволом?

Их не обманешь, да я и не старался, сунув компактную добычу в карман, не в руках же держать. Надо показывать. Откинул клапан куртки и протянул ему оружие.

– Вот, украинский. Первый раз такой вижу, только читал, что они стояли на вооружении украинской армии, не помню точнее.

– А… «Форт‑12», ясно, – без интереса пробасил Дмитрий, забирая ствол для осмотра. – Дело имел. Пистолета такого в украинских войсках считай что и не было. Его раздали по тирам и РАВ-ам частей для ознакомления и настрела – в мизерных количествах. Еще в ОВД по две-три штуки вкинули, иногда немного больше, закрепили за некоторым личным составом. Понятно, что они встали на вооружение спецподразделений и СБУ. В ходу были и наградные варианты для чинов и нужных людей, но массовости в армии этот пистолет не получил.

– Дерьмо, хотя и чуть интересней «макарова», – категорически добавил Брашпиль. – Но один черт дерьмецо. «ПМ» стреляет недалеко, но там культура производства чувствуется, а этот «Форт» в руки брать противно, двенадцатый, по крайней мере. Четырнадцатый немного поприличнее будет, но все равно бяка.

– Ты лишнего-то не наговаривай! – не согласился с товарищем Фидель. – Качество изготовления, если сказать честно, весьма неплохое. Но механика работает надежно, только пока пистолет новый. Покрытие стирается как бы не быстрее чем на «ПМ».

– А вот тут согласен! Сравниваю с тем, что у меня был табельный «макарыч» семьдесят первого года, я его достаточно сильно юзал на постоянке, в тире и на соревнованиях. Так он остался огурцом! А «Форт» в тире поистерся, как старый кобель.

Я, естественно, в этот профессиональный диалог не вмешивался.

– По эргономике он мне очень даже понравился, – продолжил Дмитрий, что-то показывая в пистолете для наглядности. – Разборка, в принципе, несложная, но на коленке, как «ПМ», ты его не разберешь, тут нужно затворную задержку подковырнуть, видишь? По долговечности они действительно далеко не впереди планеты всей. Все жалуются, что после трех-четырех тысяч выстрелов начинаются непроизвольные плевки. В общем, разбиваются они быстро, хотя вроде бы изготовляют их из стали… Емкость магазина, конечно, конструкторы могли бы и увеличить, как по мне. На хрена кроить пистолет на двенадцать патронов, если в России делают «ПММ» из обычного «ПМ»?

– По ухватистости, эргономике «Форт» гораздо лучше «макарки», это факт, – согласился с другом Брашпиль. – Прицельные приспособления хорошо видны, толстые целик и мушка. Удобней смена магазина…

– Ха! После «ПМ» любой пистолет по смене магазина удобней, – ехидно вставил Кот. – «Форт‑12» лучше «ПМ», «Форт‑14» лучше «стечкина» по весу, но проигрывает ему по количеству патронов и отсутствию автоматического режима. И все они проигрывают твоему «глоку», Гош.

– И моему «CZ», – похвастался Брашпиль.

Хоть что-то радует.

– Зато «ПМ» надежней! – подвел итог Фидель. – Просто «Форт» более современен, чем «макаров», но и он уже давно устарел по сравнению с иными европейскими образцами. А выпустили его, как говаривал нам инструктор по огневой подготовке, только для одной цели: обособиться от совка и России. Типа – «наша зброя краще всих, іншої нэ треба!»

– Ясно, спасибо за лекцию, – улыбнулся я. – Может, поедем, ведь мне еще в Гончарное попасть надо. Вроде бы все нужное погрузили.

– Да согласится твой Степа, я его хорошо знаю, правильный мужик, – махнул рукой Валера.

– Все равно надо.

– Ты вполне мог с ним по рации связаться, пригласили бы, – резонно заметил Фидель, усаживаясь за руль пикапа. Видная у них машинка в оперативном пользовании. Высокая антенна, много фар, массивные дуги, решетки… В кузове стоит турель с крупнокалиберным пулеметом «КПВТ», почти броневик.

– Нельзя по рации, – отрезал я. – Запрягаю человека в авантюру, тут только очно.

– Тогда давай прямо сейчас и прокатимся, – предложил группер. – Со временем старта определился со Штабом?

– От погоды сильно зависит, Дима, шкипер «Тунгуса» в Адлере ждет, когда штормить перестанет, нужен антициклон.

– Двоих привезет?

– Или троих, – ответил я Валерке.

Тот кивнул и, уже сидя в кабине, с энтузиазмом в голосе обратился к групперу:

– Димон, слушай, а может, нам рвануть на помощь сочинцам? Разомнемся на новом месте, вспомним молодость, что-то тут скучно стало.

– Не пустят, – ответил тот с сожалением.

– Жена твоя не пустит?

– С Татьяной я всегда договорюсь, – серьезно ответил ему Дима, щелкая замком ремня безопасности. – Мельниченко не пустит.

Над полуостровом моросила осень. Да какой там моросила! Ух ты, штормит все сильней! Черный ветер, смешанный с дождем, летел в нашу сторону от горизонта. Я представил, как на берегу белая пена с громом лупит в потрескавшийся цемент пирсов, стоять лицом к лицу с таким штормом мне совершенно не хотелось… Пестрые дома какой-то деревеньки неподалеку тревожно потемнели, вдоль улиц стелился дым из труб, и мне показалось, что я услышал, как в церквушке или в часовне невесело зазвонили колокола. День будет горько-соленый.

Вдалеке на рейде одинокий баркас, словно слепой щенок, окунал свой нос в свинцовые волны. Наконец-то хоть кто-то появился… Рыбак – конечно, человек занят древним промыслом, без которого немыслима жизнь на берегу моря.

– Мужики, а если я ваше руководство от имени Залетина попрошу? Официальную радиограмму могу организовать, даже переговоры! – Мне нельзя было упускать такой шанс.

– Попросишь его, ага… – скептически хмыкнул на заднем сиденье Брашпиль, не собираясь пристегиваться. – Даст тебе Шугайло в помощь, тогда будут знать.

– Шугайло им не надо, – покачал головой группер. – Двигаемся, в оба смотрите, черт их знает, гнид, может, еще один придурок болтается поблизости.

– Тогда я сразу в кузов, – объявил Брашпиль.

– А что за серые упоминались? – почему-то решил спросить я.

Они переглянулись, и группер спросил:

– Еще ничего о них не слышал?

Мне оставалось только помотать головой.

– Вечером доведу, хотя, в общем-то, рассказывать и нечего, очень мало информации.

Да и черт с ними. Какие еще серые? Мне экипажи машин комплектовать нужно.

Глава 2

Попытка номер один

В принципе, ныне мне вся Европа безразлична, пошла она к черту рогатому! За исключением, пожалуй, Греции. Я очень люблю ее острова, это давняя болезнь. Да и сам всю жизнь прожил на своеобразном северном острове.

И моря между островами обожаю, особенно Ионическое, омывающее любезный моему сердцу Корфу, где остались друзья, где прожиты лихие дни и месяцы начала новой жизни человечества после нашествия с массированным применением перед этими самыми людьми генетического оружия…

Мне симпатичны греки, которые никогда не были нам братушками, не лезли с соплями и объятиями, а просто хорошо к нам, русским людям, относились. Всегда и без всякой показухи. Там я себя чувствовал по-настоящему уютно, комфортно. Все-таки искреннее расположение к себе чувствуешь сразу. Я не представляю, что кто-нибудь рискнет осквернить памятник адмиралу Ушакову, установленный в Керкире, столице самого северного греческого острова.

Мне нравится сумасшедшее разнообразие диких бухточек, где ты, приезжая на авто, по желанию имеешь персональный пляж и целые сутки никого не видишь рядом.

Даже неспешный образ жизни греков нравится. Кажется, я его понимаю. Они всегда готовы заработать на чашечку крепчайшего горячего кофе, стаканчик фраппе, тарелку с жареным сибасом и греческим сыром. А вот дальше начинается философия, греки не согласны корячиться на износ ради эфемерной ценности избыточного материального изобилия. Не хотят сжигать годы жизни на работе. Ради чего? Чем германец или англичанин счастливей грека, каждый вечер отдыхающего в излюбленной прибрежной кафешке в окружении друзей или играющего в петанк на полянке рядом? Имея за спиной колоссальный цивилизационный путь, греки давно что-то поняли про соразмерность временны́х затрат. Это понимание пока что не пришло к представителям более успешных, как сами они считают, северных европейских цивилизаций, которые и насмехаются над греками, живущими точно так же, как жили их предки сколько-то веков назад, а то и презирают их за кажущуюся лень.