Промт инжиниринг - Вадим Носоленко

понимаете, что просите? — Вероника покачала головой с той грустной мудростью человека, видевшего, как другие повторяют ее собственные ошибки. Вероника покачала головой. — Если вас поймают, это конец не только вашей карьеры, но и, возможно, жизни. Центр не прощает таких нарушений. Они не просто увольняют нарушителей. Они стирают их из существования так тщательно, что даже воспоминания о них исчезают.

— Я знаю, — Мартин кивнул. В его понимании была та ясность, которая приходит только в моменты абсолютного выбора между страхом и истиной. — Но если все, что я узнал, правда… это слишком важно, чтобы игнорировать.

Вероника снова замолчала, теперь глядя не на Мартина, а куда-то сквозь него, в пространство воспоминаний и сожалений. Казалось, она ведет внутреннюю борьбу между инстинктом самосохранения и чем-то более фундаментальным — возможно, последними остатками совести.

— Почему вы решили, что я могу вам помочь? — спросила она. Вопрос содержал в себе ловушку — признание того, что помощь возможна, уже было полусогласием. — Что я захочу помочь?

— Потому что вы не такая, как остальные сотрудники Центра, — ответил Мартин. Он играл на единственной струне, которая могла откликнуться в ее душе — на чувстве изоляции, которое неизбежно испытывает любой мыслящий человек в мире предписанных ролей. — Вы наблюдательны, критичны, задаете вопросы. И еще… — он решился на последний аргумент, — ваш браслет.

— Что с ним? — резко спросила Вероника, и в этой резкости было больше эмоций, чем во всех ее предыдущих словах.

— Он показывает зеленый цвет. По словам доктора Кирша, сотрудники с уровнем допуска выше B2 имеют браслеты с синим дисплеем. У вас должен быть как минимум уровень B1, учитывая вашу должность. Но ваш дисплей зеленый, как у младших сотрудников. Это означает только одно — систему не устраивает ваша лояльность. Вы под подозрением.

Вероника непроизвольно коснулась браслета, и в этом жесте было столько боли, что Мартин почувствовал укол сочувствия. Даже в мире искусственных личностей страдание оставалось подлинным.

— Вы слишком наблюдательны для своего же блага, Ливерс.

Она встала и начала мерить комнату шагами, как хищник в клетке. Каждый шаг отмерял секунды до принятия решения, которое изменит все. Мартин молча ждал.

— Допустим, — сказала она наконец, остановившись перед ним, — только допустим, что я помогу вам. В слове «допустим» было столько оговорок, сколько в договоре о ядерном разоружении. Что вы сделаете с информацией, которую найдете? Опубликуете? Обратитесь к властям? Свяжетесь с этими… Автентиками?

— Я не знаю, — честно ответил Мартин. Честность была роскошью, которую он мог себе позволить только потому, что ставки были слишком высоки для лжи. — Это зависит от того, что именно я найду. Но если Центр действительно манипулирует людьми без их согласия, стирает их личности, контролирует их сознание… это должно быть остановлено.

Вероника смотрела на него долгим, оценивающим взглядом, словно пытаясь проникнуть в самую суть его мотиваций. В ее глазах читалась борьба между профессиональным долгом и чем-то более глубоким — возможно, воспоминаниями о том времени, когда она сама задавала опасные вопросы.

— Я не могу вам помочь напрямую, — сказала она наконец. В этом отказе было больше согласия, чем в прямом «да». — Но я могу не мешать.

Она подошла к терминалу и активировала какую-то программу. На экране появился план восьмого этажа с отмеченными точками — камерами наблюдения, датчиками движения, охранными постами. Карта выглядела как схема нервной системы, где каждый узел был синапсом в сети тотального контроля.

— В 2:30 утра я буду проводить плановую проверку систем безопасности восточного крыла, — сказала она, не глядя на Мартина. Ее голос был предельно официальным, но в нем читался подтекст заговорщика. — Это стандартная процедура, которая требует перезагрузки некоторых систем наблюдения. Окно — семь минут.

Она отметила на плане путь красной линией, и эта линия показалась Мартину тропой через минное поле:

— Техническая шлюзовая камера B-5 будет без наблюдения в это время. Но вам все равно потребуется биометрическая идентификация и временная метка доступа. Проблемы, которые она озвучила, были как уравнения с множеством неизвестных — технически разрешимые, но требующие точности хирурга и удачи игрока.

— Я что-нибудь придумаю, — сказал Мартин. Уверенность в голосе была наполовину наигранной, наполовину отчаянной. — Спасибо.

Вероника выключила терминал и повернулась к нему. В ее движении была финальность, как в закрытии гроба:

— Я ничего вам не говорила. Если вас поймают, я не буду вас спасать. Вы действуете на свой страх и риск. Слова звучали как отречение, но взгляд говорил обратное.

— Понимаю, — кивнул Мартин.

— И еще одно, — она наклонилась ближе, понизив голос до шепота, и в этом шепоте было больше интимности, чем в любом крике. она наклонилась ближе, понизив голос до шепота. — В архиве ищите протокол «Омега». Если теории Дорсета верны… это то, что вам нужно.

Она отступила и отключила протокол безопасности, и возвращение звуков внешнего мира прозвучало как выстрел, возвещающий начало войны:

— Надеюсь, ваш отчет по оптимизации алгоритмов будет готов вовремя, господин Ливерс. Завтра утром жду его на своем столе.

Мартин кивнул, понимая, что это конец разговора и начало операции. Выходя из комнаты, он чувствовал смешанные эмоции — облегчение от того, что Вероника не выдала его, и напряжение от предстоящей операции. Но больше всего он ощущал странное чувство благодарности к женщине, которая рискнула собственной безопасностью ради истины, в которую сама до конца не верила.

Теперь ему нужно было решить проблему биометрической идентификации и добычи временной метки доступа. И у него была одна идея, хотя и крайне рискованная — идея, которая требовала точности часовщика и наглости взломщика банков.

Инженерный отдел на одиннадцатом этаже встретил его запахом озона, гулом серверов и тем особым электричеством, которое всегда окружает места, где человеческий разум встречается с кремниевой логикой. Инженерный отдел располагался на одиннадцатом этаже Центра. В обычное время Мартин не имел туда доступа, но благодаря своей работе над оптимизацией алгоритмов и встрече с доктором Киршем, он получил временное разрешение на консультации с техническим персоналом.

Он нашел Монтгомери — высокого афроамериканца с дредами, собранными в хвост — за работой в одной из лабораторий. Монтгомери работал с той сосредоточенностью, которая характерна для истинных технарей — мир вокруг переставал существовать, остаются только схемы, алгоритмы и законы физики. Судя по бейджу на белом лабораторном халате, это был именно тот инженер, который должен