Промт инжиниринг - Вадим Носоленко

— Конечно, я понимаю, — кивнул Мартин. В его понимании было столько же истины, сколько в дипломатических заверениях накануне войны. — Просто хотел уточнить некоторые технические параметры системы.

После встречи с Киршем Мартин чувствовал себя стратегом, получившим карты вражеской территории. План существовал, но оставалась серьезная проблема — как преодолеть биометрическую защиту, эту современную версию головы Медузы, способную окаменить любого, кто осмелится взглянуть на запретное знание. У Мартина был план, но оставалась серьезная проблема: как обойти биометрическую защиту и получить временный доступ в архив? Ему нужна была помощь, и он знал только одного человека в Центре, к которому мог обратиться, хотя это и было крайне рискованно.

Решение довериться Веронике было похоже на квантовый скачок — мгновенный переход в новое состояние без возможности проследить промежуточные стадии. Либо она его поддержит, либо уничтожит. Третьего не дано.

Вероника Дариус сидела в аналитической комнате, изучая данные о новом кластере нестабильности в восточном секторе города. Перед ней разворачивалась голографическая карта, усеянная красными точками как небо, заполненное умирающими звездами. Каждая точка — человек, чья личность начинала рассыпаться, чья индивидуальность протестовала против навязанной ей роли. Она не подняла глаз, когда Мартин вошел, лишь кивнула в знак приветствия.

— Отчет по оптимизации алгоритмов будет готов завтра, — сказал он, закрывая за собой дверь. Банальные слова, за которыми скрывался поворотный момент его существования. — Но есть кое-что, что я хотел бы обсудить с вами лично.

Вероника наконец посмотрела на него — острый, изучающий взгляд: Ее глаза были как рентгеновские лучи, способные проникнуть сквозь любую маскировку и увидеть истинную суть вещей.

— Слушаю.

Мартин глубоко вздохнул, чувствуя, как его решение кристаллизуется в сознании подобно замерзающей воде — необратимо и окончательно. Мартин глубоко вздохнул. То, что он собирался сделать, было невероятно рискованным. Но интуиция подсказывала ему, что под маской холодного профессионализма Вероники скрывается нечто большее — сомнения, вопросы, возможно, даже собственные подозрения. Интуиция — единственное, что отличало его от обычного ИИ, единственное доказательство того, что где-то в глубине искусственного промта все еще теплилась искра чего-то подлинно человеческого.

— Я знаю, что произошло в больнице с Дорсетом, — сказал он тихо, глядя ей прямо в глаза. Слова повисли в воздухе как радиоактивные частицы, невидимые, но смертельно опасные. — Я видел последствия деструктуризации. И я знаю о «реалах» и «копиях».

Лицо Вероники осталось непроницаемым, но на ее запястье браслет на секунду мигнул, переходя с зеленого на желтый, а затем обратно. Микросекундная реакция, выдавшая больше, чем тысячи слов. Даже самые совершенные маски не могли скрыть языка автономной нервной системы.

— Не понимаю, о чем вы, — ответила она ровным голосом. Голос был идеально модулирован, но Мартин чувствовал подтекст — не отрицание, а предупреждение. — Если у вас есть вопросы о рабочих процедурах, я рекомендую обратиться к доктору Шах.

— Я был в больнице в ту ночь, когда вы проверяли палату Дорсета, — продолжил Мартин, решив идти ва-банк. Каждое слово было как шаг по минному полю — одно неверное движение, и взрыв уничтожит не только его, но и всех вокруг. — Я говорил с девушкой, которая заняла его место — Элизой. Она рассказала, что видела и слышала.

Он заметил, как слегка расширились зрачки Вероники — единственный признак эмоции, который она позволила себе показать. В этом расширении было целое послание: удивление, оценка угрозы, принятие решения.

— Это серьезное нарушение протокола, господин Ливерс, — сказала она после паузы. Пауза длилась ровно 2.3 секунды — достаточно долго для обработки информации, но недостаточно для выглядения подозрительно. — Достаточное для немедленного увольнения и возможных правовых последствий.

— Я знаю, — кивнул Мартин. В его кивке было что-то от римского гладиатора, приветствующего императора перед боем. — Но я не могу просто закрыть на это глаза. Мне нужно понять, что на самом деле происходит в Центре, что случилось двадцать лет назад, почему людям требуется «синхронизация».

Он сделал паузу и добавил с той смесью отчаяния и решимости, которая делает человека либо героем, либо безумцем:

— И я думаю, что вы тоже хотите знать правду. Иначе ваш браслет показывал бы сейчас не зеленый, а красный цвет, и вы уже вызвали бы службу безопасности.

Вероника медленно встала, и в ее движении было что-то кошачье — плавное, осторожное, готовое в любой момент перейти в атаку или бегство. Вероника медленно встала, подошла к двери и активировала протокол безопасности — комната была теперь звуконепроницаемой, а все записывающие устройства отключены. Звук отключающихся систем напомнил ему шипение змеи — предупреждение о том, что дальше начинается территория, где не действуют обычные правила.

— У вас есть пять минут, — сказала она, возвращаясь к столу. Пять минут — ровно столько, сколько требуется для изменения судьбы цивилизации. — Говорите быстро и четко, что именно вы знаете и чего хотите.

Мартин кратко изложил все, что узнал за последние дни, чувствуя себя ученым, представляющим революционную теорию, которая может опрокинуть основы мироздания. Мартин кратко изложил все, что узнал за последние дни — о теориях Дорсета, о «реалах» и «копиях», о предполагаемой катастрофе двадцать лет назад, о возможности того, что Центр контролирует воспоминания и личности людей для поддержания некой иллюзии.

— В архиве должны быть доказательства, — закончил он. Его голос дрожал от напряжения, как струна, натянутая до предела. — Оригинальные промты, записи о том, что на самом деле произошло, возможно, даже информация о том, кто является «реалом», а кто «копией».

Вероника слушала, не перебивая, ее лицо оставалось бесстрастным, но Мартин чувствовал, как в воздухе между ними сгущается напряжение, словно перед грозой. Вероника слушала, не перебивая, ее лицо оставалось бесстрастным. Когда Мартин закончил, она долго молчала, изучая его взглядом. В этом молчании было больше информации, чем в любых словах. Она принимала решение, которое определит не только его судьбу, но и свою собственную.

— Зачем вы рассказываете мне все это? — спросила она наконец. Вопрос был простым, но ответ на него мог стать ключом к пониманию истинных мотивов всех участников этой игры. — Что вы хотите от меня?

— Помощи в получении доступа к архиву, — прямо ответил Мартин. Прямота была единственной стратегией, которая могла сработать с человеком, чья профессия состояла в распознавании лжи. — Завтра ночью, во время технического обслуживания. Мне нужен способ обойти биометрическую защиту и получить временную метку доступа.

— Вы