Ведьма и ее мужчины (СИ) - Чайка Лариса

— Я хочу просить вас о герое последней войны — господине Дериде. Мы были…(но потом я подумала, что, наверное, королевского ловчего не стоит сюда впутывать), я была у него в поместье буквально два дня назад…

И я в вкратце пересказала поездку к Грегу. Описала все чудовищные условия, в которых жил герой войны и спаситель нашего незабвенного короля.

По мере моего рассказа, на венценосное лицо набежала тень.

— И что вы предлагаете? — уже другим, более холодным тоном, вопросила королева. — Ехать мне к нему в усадьбу и разбираться с его мужиками?

— Нет, — я растерялась. — Я хотела довести до вашего сведения, что Грегу… господину Дериду перестали платить пособие, и он нуждается.

— Да, его поместье само по себе может приносить приличный доход, — фыркнула королева Эльза. — Мне до смерти его обеспечивать?

— Ваше величество, человек инвалид, калека. Он впал в меланхолию, он стал много пить, вгоняя себя в могилу.

— Это его выбор, — равнодушно произнесла королева. — Мужчины — слабые создания. И, если одним представителем станет меньше, нам нужно только возрадоваться.

Я начинала закипать. Волнение мое давно уже ушло, а организм, четко чувствующий несправедливость, ринулся, как всегда бывало в подобных случаях, эту несправедливость исправлять.

— Но Грег — герой войны. Не знаю, можно ли мне напоминать об этом, но он спас Его величество короля во время Паркайской битвы. Если бы не он, то у Его величества не было бы ног.

— Может быть, это было бы лучше. Вы много не знаете. Не «спаси» он его тогда, возможно король был бы жив до сих пор. У вас все? Тогда вы свободны.

Королева демонстративно придвинула к себе свои бумаги и взялась за перо.

Я в растерянности оглядывалась, не зная, что мне делать.

Мне предлагалось уйти, а уйти я решительно не могла. Столько проблем сплелось в один большой сложнопереплетенный клубок. Без посторонней помощи я его не распутаю. А что может быть важнее, чем помощь самой королевы?

Я даже сделала шага три по направлению к входной двери, а потом все- таки повернулась и, вопреки всем этикетам и протоколам, заговорила снова:

— Ваше величество, я просто не могу уйти от вас ни с чем. Вы не хотите помогать Грегу Дериду? Ладно, я попробую сделать это сама, но, в таком случае, у меня есть еще один вопрос.

Королева подняла голову от своих бумажек. Выражение ее лица было недовольным, очень- очень недовольным. Я заторопилась:

— Один из моих сыновей нечаянно, по ошибке, уничтожил подарок для вашего сына. Подарок дорогой, я понимаю. Мне жаль, что так получилось, но, учитывая в каком положении я оказалась, и сколько стоит этот подарок, мне никогда не собрать такую сумму на его возмещение.

— Подождите, — белая холеная рука взмахом прекратила поток моей покаянной речи. — Вы это о чем?

Я, дрожа от смущения и волнения, кое-где глотая слова, принялась пересказывать ход событий той злополучной ночи, когда Стив убил безумно дорогого сварга, максимально пытаясь обелить королевского ловчего (почему- то мне не хотелось его подставлять — мужик поступал со мной по- человечески, почему я должна его оговаривать?).

По лицу королевы Эльзы я не могла понять, какое впечатление произвел на нее мой рассказ. Оно, лицо в смысле, было полностью бесстрастным. Но я рано радовалась — суть королева ухватила сразу (на то она, видимо, и королева).

— Вы говорите, что господин Остен отошел на минутку?

— Да, буквально на минутку, по нужде, а тут мои хулиганы.

— Я поняла, что вы, по каким- то своим причинам выгораживаете королевского ловчего? Предпочитаете, чтобы были наказаны ваши сыновья?

У меня упало сердце. Не так я представляла наш разговор с королевой. Что ни скажу — все попадаю впросак. Я сделала шумный вздох, медленный выдох и попыталась сдержать бьющую наружу раздражительность.

— Нет, ваше величество. Я взываю к вашей милости: честно признавшись в совершенном поступке, я искренне раскаиваюсь и прошу прощение за недостатки в воспитании моих сыновей, я прошу вас не лишать детей матери, не сажать меня в тюрьму. По мере сил моих, если это возможно, я буду выплачивать сумму ущерба, правда, честно сказать, заработки у меня не очень…

— А почему вы все время говорите о себе, госпожа Рильке? Где ваш муж? Почему глава семейства не отвечает за проделку сыновей?

— Я… У меня…

Когда речь заходила о моем муже, я всегда сбивалась. Но королева — есть королева. Тут только правду, ничего, кроме, правды.

— У меня нет мужа, и никогда не было, — как можно более твердо провозгласила я, внутренне сжимаясь и приготавливаясь к пренебрежительному взгляду и брезгливому «фи».

Странно, но с королевой случилась другая метаморфоза — она удивленно приподняла брови, улыбнулась практически благожелательной улыбкой и произнесла:

— А вот с этого места поподробнее, госпожа Рильке. Подойдите ближе, присаживайтесь. Возьмите стул у окна.

Невероятно! Мне предлагает присесть сама королева! Уф, Альма, если тебе удастся выбраться из этой ситуации, ты будешь своим внукам рассказывать об этом. Я притащила стул, оббитый, как и следовало ожидать, голубым атласом, ближе к столу, чинно уселась, расправив складки диссонирующего зеленого платья, и преданно уставилась на властительницу.

— Рассказывайте, госпожа Рильке. Меня частенько одолевает скука, я надеюсь, что ваш рассказ развлечет меня. Никогда еще подобного не встречала.

Перо и бумага были решительно отодвинуты в сторону, а на меня уставился взгляд голубых глаз королевы.

Я и стала рассказывать. Сначала — о Стиве. Потом — о Грегори. Потом, на закуску — о Рональде. Потом рассказала о последних семи годах жизни без мужчин (но здесь, скажу честно, рассказ получился сжатым и скомканным). Потом перешла к нашим приключениям по разыскиванию отцов моих детей.

Когда рассказывала о Стиве и Жаннет, королева благожелательно качала головой, пару раз даже изволила рассмеяться.

Рассказ о злоключениях Грега не вызвал такого благодушия, словно она знала что- то такое, чего не знаю я. Спросить я не решилась. Надо будет — сама скажет.

Когда разговор перешел на Рональда, на тот факт, что я буквально час назад виделась с ним, королева заинтересованно подалась вперед и забросала меня вопросами: где я его видела? куда он меня повел? что говорил?

Как можно подробнее я пыталась описать и внешность, и суть нашего разговора. Наконец, в один прекрасный момент, Ее величество, вдруг, пошатнулась, поднесла свою прекрасную белую руку ко рту, из которого вырвалось:

— О-о-о-о. Вы говорите, Рональд Петерс?

— Да. Представляете, похитил ожерелье градоначальника и убежал от меня. Даже не успел узнать, что я беременна. Только сегодня я успела шепнуть ему, что у него есть сын.

Ее величество отчего- то побледнела, вскочила и пошла по направлению к входной двери. Она явно была взволнована, не контролировала себя, поэтому ее походка вызвала у меня высшую степень удивления — королева хромала, и хромала сильно. Сдержав удивленный возглас, я постаралась отвести глаза.

Добежав до двери, королева Эльза выбежала наружу, оставив меня в одиночестве.

Я поднялась со стула, предполагая, что аудиенция закончена (правда, чем она закончилась я так и не поняла — было же все хорошо, и вдруг..), и что сюда сейчас кто- то придет, а сидеть перед столом королевы показалось мне неправильным. Я схватила одинокий стул, на котором сидела, и попыталась оттащить его на место у окна. За этим занятием меня и застали вернувшаяся королева и …. Рональд.

Вид у отца моего младшего сына был испуганный. Зато, королева пылала негодованием. Щеки ее раскраснелись, прическа немного растрепалась, руки сжимались и разжимались, как будто она тренировала пальцы перед тем, как кого- нибудь задушить.

— Это ваш Рональд? — чуть визгливее, чем этого требовал властный королевский тембр, проговорила она.

Я растерянно кивнула.