Урарту - Андрей Евгеньевич Корбут

него глаз. Старый хитрец знал, как и чем, а главное — когда нанести главный удар.

— Я поговорю с Эгиби.

Она взяла подарок и хотела еще налюбоваться им сполна, но служанка, наклонившись к ее уху, доложила о просьбе кравчего принять его.

— Передай, что я слишком занята, чтобы уделить ему время, — раздраженно ответила Закуту.

— Он просил сказать, что дело касается горной форели, — опасливо добавила служанка.

Закуту побледнела, сверкнула глазами, заставив бедную девушку задрожать от страха, и неожиданно поддалась, что с ней бывало крайне редко:

— Зови его немедленно.

Купцам было приказано удалиться. Страже — охранять снаружи. Закуту не доверяла никому. Даже служанке, которая привела Ашшур-дур-панию:

— Сходи к Набу-аххе-рибу и передай, что я буду ждать его в своем саду, как только начнет темнеть.

Оставшись с кравчим наедине, Закуту спросила:

— Ты, наверное, совсем из ума выжил — передавать подобные слова через служанку?

— Не гневайся, моя госпожа. Иначе ты бы не приняла меня, а дело срочное. Саси схвачен, и, возможно, его уже допрашивает Арад-бел-ит.

— Как это могло случиться? Ты ведь уверял меня, что он в безопасности и нам ничего не угрожает.

Когда год назад Ашшур-дур-пания сообщил ей об исчезновении всех доказательств относительно участия Саси в деле, связанном со смертью наследника Арад-бел-ита, Закуту с облегчением вздохнула и поверила, что эта тайна так и останется тайной. В замысел были посвящены всего несколько человек. Царица была его душой и сердцем, Набу-аххе-риб — мозгом, Ашшур-дур-пания — глазами и ушами, и только Саси пришлось замарать при этом руки. И это могло его выдать. С каким удовольствием она избавилась бы от такого свидетеля, если б не уверенность, что раббилум предвидел этот шаг и обезопасил себя! Оставалось лишь надеяться, что все позади… И вдруг этот гнойник прорвало.

— Это все дело рук Мар-Зайи, — вынужден был признать Ашшур-дур-пания. — Уж не знаю, как он выяснил, где скрывался наш раббилум, но два дня назад его привезли в Ниневию и отдали в руки палачам.

— Мар-Зайя?! Сколько раз ты обещал мне, что его дни сочтены?! — взвизгнула Закуту.

— Мои люди уже дважды пытались его убить, и каждый раз он уходил от смерти, словно его берегут сами боги. Но сейчас не время горевать о прошлом. Я знаю, как нам спастись, — почтительно, но и с металлом в голосе произнес кравчий.

Закуту переборола свою гордыню и примирительно сказала:

— Ну же… Ты не смеешь обижаться на свою госпожу. Ты знаешь, как я тебя ценю…

Ашшур-дур-пания с каменным лицом смотрел на нее. Сейчас царица была полностью в его власти, и он хотел насладиться этим моментом до конца. Это доставляло ему немыслимое удовольствие.

А царица уже сдалась окончательно. Ее голос дрожал:

— Говори.

— Бальтазар попытается закрыть рот Саси раньше, чем тот успеет заговорить. Однако надежд на это немного. Он предложил другой выход.

— Ты рассказал ему все? — поморщилась Закуту.

— Пришлось… У реки, где ловили форель для Шарукины, всего три или четыре селения. Они небольшие, по два-три десятка человек в каждом. Их придется сжечь. В Маннее у Бальтазара живет знакомый купец по имени Шабаб. Он все и сделает. Отряд у него для этого достаточно большой — справится без труда. И тогда что бы Саси ни сказал, у Арад-бел-ита не будет никаких доказательств его словам.

Закуту улыбнулась. Тучи рассеивались.

— Ты предугадываешь все мои желания… Не знаешь, как мне вернуть благосклонность мужа?

Это прозвучало как невинная шутка, но Ашшур-дур-панию она покоробила. Неужели царица снова начнет подводить его к самому страшному — склонять к убийству царя.

Впервые Закуту заговорила об этом, когда Син-аххе-риб выразил недовольство их сыном, неспособным навести порядок в Табале. Казалось, кому, как не царскому кравчему, она могла доверить эту непростую задачу; ему не составило бы труда привести приговор в исполнение. Но Ашшур-дур-пания неожиданно воспротивился желанию царицы, проявив завидное упорство. Он вдруг вспомнил о долге и чести, о том, что многим обязан царю, как его чтит, что будет проклят и изгнан из Ассирии, несмотря на самое высокое покровительство. Закуту, поразмыслив, поняла, что стояло за этими высокопарными фразами: ни Арад-бел-ит, ни Ашшур-аха-иддин никогда не простили бы убийцу своего отца, об этом она как-то не подумала. Но чем дольше продолжалась война в далеком Табале, чем меньше успехов было у ее сына и чем сильнее гневался Син-аххе-риб, тем настойчивее становилась царица в своем стремлении избавиться от мужа, встав на путь заговора. На этот раз Закуту решила избрать другой способ.

— Я одна вижу в плохом настроении Син-аххе-риба дурное влияние Шумуна? Кстати, тебе не кажется, что он сильно сдал в последние месяцы? Выглядит усталым, глаза красные, а стоя рядом с троном, пытается подавить зевоту. И чем он только занимается по ночам?

— Поговаривают, что он обзавелся постоянной любовницей и почти не расстается с ней.

— Как бы сердечные дела не заслонили для него службу. Может, пора найти ему достойную замену? Тем более что его есть кем заменить. Вчера я общалась с молодым Таба-Ашшуром, который в отсутствие Ашшур-ахи-кара командует царским полком. Вот более чем достойный кандидат на то, чтобы охранять царя…

Каждый из них прекрасно понимал, что подразумевалось под такими обыденными словами — «пора найти ему достойную замену». Ашшур-дур-пания был благодарен царице, ведь она не стала попрекать его за последний промах — когда посланные им убийцы сами пали от чужого меча. После этого Закуту приказала не трогать Шумуна. Если один случай выглядел как нападение грабителей, то два могли вызвать ненужные кривотолки. Теперь о том покушении все успели забыть.

— И я хочу, чтобы в его убийстве обвинили Мар-Зайю, — прямо сказала Закуту. — Выясни, где могут пересекаться их интересы.

— Шумуна и Мар-Зайи? — Ашшур-дур-пания был искренне озадачен такой постановкой вопроса. — Это будет нелегко.

Кравчий встретился с Бальтазаром тем же вечером, придя к нему в гости. За ужином осторожно поведал хозяину о замысле царицы относительно Шумуна; стал советоваться, как свалить его убийство на Мар-Зайю, а когда понял, что ничего путного не получается, сокрушенно вздохнул:

— Ну как их вместе свести?! Ума не приложу!

— Мне бы хоть несколько дней подумать над этим, — попросил Бальтазар.

— Подумай. Что там Саси? Разузнал о нем что-нибудь?

— Боюсь, он недолго продержится. Вчера из конюшни Саси забрали молодого жеребца и кобылку. Доставили в