Фея из Преисподней - Ad Astra

импровизацию, экспрессивно взмахивая руками. – Чтоб ваша семейная лодка не разбилась о быт и чтоб плакали вы исключительно от счастья, а капля понимания заменила вам литр валерьянки! – на этих строках Лайм высоко вскинул брови, а после закрыл лицо руками. – Ветра вам в парус! В дом – уют и радость! Радуйтесь каждому дню, потому что все мы когда-нибудь откинемся. И пусть твой лев, – подняла я руки вверх, смотря при этом на Ольху, – не окажется блохастым! Всё! Объявляю этот брак законным! Целуйтесь! Алюминь!

В углу заиграли нанятые музыканты, и мелодия смешалась с громкими аплодисментами и веселым смехом. Сработало. Хотя капля пота опасливо стекла по моему виску. Ольха нежно поцеловала своего мужа, и Азазель поднес им фиалковую воду, тогда как меня сняли с пьедестала, надавав таких пиздюлей, что к банкетному столу я вернулась лучшей выпускницей древней Академии.

Праздник был в самом разгаре. Стол впервые ломился от множества блюд, что были приготовлены под надзором жены Кирки, в воздухе кружились лепестки цветов, а подвыпившие музыканты играли умело и весело. Грильда кружилась в танце с Азазелем, Ждак вместе с Хароном, Киркой и Подсолнухом устроили испытание по количеству выпитого, а Ольха, смеясь, танцевала с мужем, поднимая вороха лепестков с пола. Налив себе четвертый бокал, я приземлилась в угол, наблюдая за счастливой и безмятежной толпой, наконец, вспоминая собственную свадьбу. Это была искусственная подделка. Натянутые улыбки, шикарная церемония с громогласными словами, выставленные напоказ богатства, льстящие гости, осуждающие за спиной выбор Императора. Там не было этой искренности, не было по-настоящему ни единого счастливого лица, и странная зависть вдруг тронула сердце, сделав меня единственным недовольным человеком на этом празднике.

– Что мордашку кривишь? – спросил Лайм, усаживаясь рядом. – Священник-неуч.

– А ты был на моей свадьбе с Императором?

– Был, конечно. Подобные мероприятия непростительно пропускать.

– Она в сравнение не идет с этой…

Он замолчал, смерив меня внимательным взглядом, а после хмыкнул и налил себе в бокал добавки.

– Статус и богатства требуют что-то взамен. Обычно они забирают чувства и мораль. Нет ни одного аристократа, что был бы по-настоящему счастлив. Судьба не может дать человеку все.

– Наверное, – улыбнулась я, вдруг почувствовав себя легче, – тебе надо быть психологом.

– Работа советника негласно включает в себя этот профиль.

– Зависть – это плохо?

– Вроде да. Но она почти неотъемлема. Не грузи себя. С нынешним настроем ты можешь достигнуть всего, чего желаешь. Но, если погрязнешь в хандре, ничего не выйдет.

– Да…Спасибо.

– Пожалуйста. Кстати, Подсолнух выиграл конкурс по выпивке. Харон повержен и не встает, Ждак уже сидит где-то с тазом.

– А Кирка?

– Обвиняет новоиспеченного мужа в том, что тот увел у него единственную дочь. Надеюсь, они не подерутся. Хотя…Какая же свадьба без драки?

Страх № 21

Миновав тоскливую осень и вступив на порог только зарождающейся зимы, наши дела, наконец, пошли в гору, удивив быстрым прогрессом. Изобилие пустых, но красивых домов медленно притягивало в Мордор новых граждан, биографии которых я изучала самым тщательным образом во избежание ненужных проблем, и вскоре количество рабочих рук достигло того числа, когда производство масла смогло порадовать первыми постоянным результатами. Ремонт ныне красного холла был окончен и, пускай его опустошенность ничуть не радовала, начало перемен складывалось на жителях замка исключительно наилучшим образом.

Потребовалось всё красноречие Лайма, хитрость Азазеля и, в некоторых случаях, грозный вид Харона или Кирки, чтобы заключить с поварами восьмого региона неуверенный контракт на поставку им подсолнечного масла, но результат не заставил себя ждать – оно вышло прекрасным ингредиентом для заправки, как и оливковое, что нашло отклик в сердцах ухаживающих за собой дам. Польза нового продукта стремительно передавалась из уст в уста, благодаря чему наши договоры с Гертрудой и Яйрой не только окрепли, но и были продлены. Мордор не просто поднялся с колен – ныне он крепко стоял на ногах, пугая всем своим возрождением и грозным видом, однако, мы по-прежнему были придавлены грузом проблем, из-за чего восставший исполин стоял на месте, тоскливо взирая на окружающие его равнины, по которым он пока не мог пройти.

Наступил январь, и жестокие холода незамедлительно коснулись прозябших стен, заставив камины не угасать ни на минуту. Зима, по словам Азазеля, всегда была морозной, хотя и непродолжительной, но это ничуть не уменьшало моего недовольства, когда после трудового дня я ложилась в холодную постель, поджимая под себя заледеневшие ноги. Все (как и предполагалось) вновь решалось магией, а точнее, специальными магами, выпускниками Имперской Академии, что обучались управлению погодой без вреда для общего климата. Могла ли я их себе позволить? Безусловно, нет, а потому выкручивалась тем, что заставляла Азазеля, Кирку и Ждака использовать огненную магию на общее благо. Из-за сильных морозов производство вновь было остановлено во избежание новых заболеваний поданных, и лишь с наступлением промозглого февраля всё возобновилось. Мы вернулись к работе с утроенной силой, чтобы нагнать разработанный прежде план.

Жизнь ступила в тот блаженный период, когда спокойствие воспринимается самым драгоценным состоянием, но, как обычно бывает, нередко его потрясает даже самое незначительное событие. Когда снег превратился в стекающие в морю ручейки, а яркое голубое небо вытеснило хмурые тучи, я заметила приближающегося к замку слугу – я узнала его потому, что он всегда приносил письма, часть из которых более ко мне не попадали. Решение пришло незамедлительно, и, быстро накинув на себя теплую накидку, я выбежала из замка, пользуясь всеобщей занятостью. Почтальон был, безусловно, удивлен тому, что я вышла ему навстречу с распростертыми объятиями, но письма дал, пять из которых были адресованы лично мне.

Вернувшись в свой личный протопленный камином кабинет, я сломала печати и начала разворачивать одну бумагу за другой, пока Лайм или Азазель не заподозрили неладного. Письмо от Яйры с жалобой на недавно прошедший бал, бумага от Ольхи, что вместе с мужем временно пребывала в Валии и собиралась вернуться через три дня, послание от Грильды с рецептом глинтвейна (я согревалась, как могла, так как мои озябшие партнеры слишком напрягали меня своими холодными руками и ногами), текст от советника Императора, который просил продать на пробу бутыли масла, и ещё один странный конверт. Открыв его, я распрямила листок желтоватого цвета, вчитываясь в каллиграфический почерк, каким непременно писали аристократы:

«Здравствуй Сисиль,

думаю, моё письмо вызовет в тебе исключительно негативные чувства, ведь ты не отвечала