Посредник - Фредерик Форсайт

Ровно в 10.00 вечера, когда отзвучали колокола Биг Бена, ведущая теленовостей Санди Голл, глядя прямо в камеру, прочитала сообщение для похитителей. Номера телефонов оставались на экране все время, пока она излагала последние новости о похищении Саймона Кормака, которых, впрочем, практически не было.

В сорока милях от Лондона, в гостиной тихого дома передачу смотрели четыре молчаливых напрягшихся человека. Двоим из них главарь быстро переводил текст на французский. Один был бельгийцем, другой — корсиканцем. Четвертому перевод не требовался. Он разговаривал по-английски бегло, но с сильным акцентом, свойственным африканерам.

Оба европейца вообще не говорили по-английски, и главарь запретил им высовывать нос из дома до окончания дела. Он сам уезжал и возвращался, всегда через примыкающий к дому гараж, всегда на «вольво», у которого уже были новые покрышки и номера — настоящие и зарегистрированные. Он никогда не появлялся на улице без парика, накладной бороды, усов и очков с дымчатыми стеклами. Остальным было велено в его отсутствие не подходить к окнам и не отвечать на звонки в дверь.

Когда стали передавать сюжет о положении на Ближнем Востоке, один из европейцев задал вопрос. Главарь покачал головой.

— Demain, — проговорил он. — Завтра утром.

В этот вечер в подвал посольства позвонили более двухсот человек. С каждым беседовали осторожно и вежливо, но лишь семь звонков было переключено на квартиру Куинна. Все разговоры он начинал радостно и дружелюбно, называя собеседника «дружище» или «приятель», после чего извиняющимся тоном объяснял, что ему велели соблюсти нудные формальности и проверить, действительно ли Саймон Кормак у них. Затем Куинн задавал собеседнику несложный вопрос и просил позвонить снова, когда тот будет знать ответ. Второй раз не позвонил никто. Между 3.00 ночи и восходом Куинну удалось часа четыре поспать.

Все время пока Куинн вел разговоры, Самми Сомервилл и Данкан Маккрей находились рядом с ним. Саманта заметила, что беседует он весьма непринужденно.

— Еще ничего не началось, — спокойно ответил Куинн. Однако напряжение уже появилось. Молодые агенты успели его ощутить.

Вскоре после полуночи в Хитроу прилетели Кевин Браун и отобранные им восемь агентов ФБР. Измученный Патрик Сеймур был предупрежден заранее и отправился их встречать. Он обрисовал Брауну положение на 11.00 вечера, то есть на тот момент, когда он выезжал в аэропорт. Рассказал, что Куинн обосновался не в Уинфилд-хаусе, а в другом месте и что начались телефонные звонки.

— Я так и знал, что шаромыжник он хоть куда, — проворчал Браун, когда услышал о неразберихе во дворе Уинфилд-хауса. — Придется не слезать с этого типа, иначе он начнет откалывать всякие номера. Поехали в посольство. Мы будем спать на раскладушках прямо в подвале. Я должен слышать все, что происходит в Кенсингтоне — все до единого звука, даже когда этот жох пернет.

Сеймур мысленно чертыхнулся. Он был наслышан о Кевине Брауне и прекрасно бы обошелся без его визита. Теперь, подумалось ему, будет даже хуже, чем он предполагал. Когда в 1.30 ночи они добрались до посольства, там раздался сто шестой телефонный звонок.

В эту ночь не спали еще несколько человек. Среди них были следователь Уильямс и мужчина по имени Сидни Сайкс. Они пробеседовали всю ночь в комнате для допросов Уондзвортского отделения полиции на юге Лондона. При разговоре присутствовал и глава дорожной группы отдела по расследованию особо опасных преступлений, чьи люди отыскали Сайкса.

Поскольку Сайкс был просто мелким жуликом, сидевшие за столом напротив него полицейские стали на него давить, и через час он испугался по-настоящему. Дальше дело пошло хуже.

Дорожная группа по описанию бывшего владельца фургона разыскала ремонтную фирму, которая извлекла поврежденный «форд-транзит» из смертоносных объятий экскаватора. Установив, что шасси машины перекручено и ремонту она не подлежит, фирма предложила доставить развалюху владельцу. Однако, поскольку стоимость транспортировки в Лестер превышала стоимость самого фургона, владелец отказался. Тогда ремонтная фирма продала его как металлолом Сайксу, который был владельцем кладбища разбитых автомобилей в Уондзворте. Полицейские из автомобильной группы за день перевернули кладбище вверх дном.

Они обнаружили там бочку, на три четверти заполненную черным отработанным маслом, из мрачных глубин которой извлекли двадцать четыре номерных знака, то есть двенадцать пар номеров, изготовленных у Сайкса, каждый из которых был не менее подлинным, чем трехфунтовая банкнота{Таких банкнот в Великобритании не печатают.}. Под полом захудалой конторки Сайкса были найдены тридцать паспортов, принадлежащих автомобилям, окончившим свое существование.

Бизнес Сайкса заключался в следующем: он покупал попавшие в аварию автомобили, списанные страховой компанией, обещал владельцу сообщить в отдел регистрации, что машина превратилась в груду лома, а затем заявлял там прямо противоположное — что, дескать, он Сайкс, купил машину у предыдущего владельца. Компьютер в отделе регистрации заносил этот «факт» в память. Если машина действительно никуда не годилась, Сайкс покупал таким образом вполне легальные документы, которыми мог снабдить другую машину подобного типа, но в рабочем состоянии, украденную с какой-нибудь стоянки его нечистыми на руку дружками. Машина снабжалась новыми номерами, которые соответствовали подлинным документам, после чего ее вполне можно было продать. Перед самой продажей Сайкс стирал с шасси и двигателя старые номера, набивал новые и покрывал кое-где машину маслом и грязью, чтобы одурачить доверчивого покупателя. Полицию, разумеется, провести на этом было невозможно, но, поскольку платили Сайксу только наличными, он позже всегда мог сказать, что в жизни не видел машину, не говоря уже о ее продаже.

В случае же с «форд-транзитом» бизнес выглядел несколько иначе. Поскольку повреждено у фургона было только шасси, Сайкс вырезал из него скрученную часть, вставил на ее место кусок подходящего профиля и продал. Предприятие незаконное и опасное, но такой фургон вполне мог пробежать еще несколько тысяч миль, прежде чем развалился бы окончательно.

Узнав о свидетельствах бывшего владельца и ремонтной фирмы, продавшей ему развалину за 20 фунтов, а также увидев фотографии с изображением стертых с шасси и двигателя номеров, Сайкс понял, что влип, а когда ему сообщили, с какою целью был использован фургон, тут же раскололся.

Порывшись в памяти, он припомнил, что месяца полтора назад увидел шныряющего по кладбищу машин человека, который заявил, что подыскивает недорогой фургон. Сайкс как раз закончил «ремонт» шасси «форд-транзита» и выкрасил машину зеленой краской. Фургон покинул кладбище, а в руках у Сайкса оказались 300 фунтов. Человека этого он больше никогда не видел. Пятнадцать двадцатифунтовых банкнот давно разошлись.

— Приметы? — рявкнул следователь Уильямс.

— Да я стараюсь вспомнить, стараюсь, — заныл Сайкс.

— Вот-вот, постарайся, — сказал Уильямс. — Это сильно облегчит тебе остаток жизни.

Среднего роста, средней комплекции. Под пятьдесят. Грубое лицо и повадки. Голос не из приятных, по выговору — явно не коренной лондонец. Рыжие волосы, возможно, парик, но хороший. К тому же он был в шляпе, несмотря на августовскую жару. Усы темнее, чем волосы, тоже, возможно, фальшивые, но сделаны прилично. И очки с дымчатыми стеклами. Не солнечные очки, а просто с голубоватыми стеклами, в роговой оправе.

Трое собеседников провели более двух часов с полицейским художником. Перед завтраком следователь Уильямс принес портрет в Скотленд-Ярд и показал его Крамеру. В десять утра тот продемонстрировал его комитету КОБРА. Беда была в том, что на портрете мог быть изображен кто угодно, совершенно необязательно один из похитителей. А дальше след терялся.

— Нам известно, что над фургоном потрудился другой мастер, гораздо более квалифицированный, чем Сайкс, — заявил Крамер комитету. — И кто-то написал рекламу фирмы Барлоу на боках фургона. Он явно был где-то спрятан, в каком-то гараже, где есть сварочное оборудование. Но если мы выступим с публичным обращением, похитители, увидев его, могут переполошиться и удариться в бега, предварительно убив Саймона Кормака.

В конце концов было решено разослать приметы человека, купившего фургон, по всем полицейским участкам страны, но прессе ничего не сообщать.

Приходя во все большее удивление, Эндрю (Энди) Ланг всю ночь просидел над отчетами о банковских операциях, и на рассвете его замешательство стало уступать место уверенности в том, что он прав и другого объяснения просто быть не может.

Энди Ланг работал руководителем группы котировки и кредитования расположенного в Джидде филиала Инвестиционного банка Саудовской Аравии — организации, созданной правительством страны для проведения операций с астрономическими суммами, стекавшимися в эту часть планеты.