Посредник - Фредерик Форсайт

Браун настоял на том, чтобы Сеймур и Коллинз показали ему подвал посольства — телефонный коммутатор и пост прослушивания, где в кабинете в конце коридора американские техники — английских сюда не пускали — вешали на стены динамики, через которые предполагалось прослушивать записанные в кенсингтонской квартире разговоры.

— Там в гостиной два микрофона, — неохотно объяснял Коллинз. Он не понимал, почему должен раскрывать приемы Управления сотруднику Бюро, но приказ есть приказ, а квартира в Кенсингтоне все равно «сгорела» с оперативной точки зрения.

— Когда эту квартиру, — продолжал он, — использует кто-то из старших руководителей Лэнгли в качестве базы, микрофоны, естественно, отключаются. Но когда мы беседуем там с советскими перебежчиками, то эти микрофоны не так их стесняют, как стоящий на столе магнитофон. Основные беседы и происходят в гостиной. Однако в большой спальне тоже есть два микрофона — это спальня Куинна, но сейчас он не спит, сами услышите — и по одному в других спальнях и на кухне. Из уважения к мисс Сомервилл и нашему агенту Маккрею мы временно отключили микрофоны в их спальнях. Но если Куинн зайдет в одну из них для секретных переговоров, мы сможем включить их с помощью этих вот тумблеров.

С этими словами Коллинз указал на два выключателя на пульте.

Браун спросил:

— Но если он будет говорить за пределами досягаемости этих микрофонов, то Сомервилл или Маккрей передадут нам его слова, верно?

Коллинз и Сеймур одновременно кивнули.

— Для того-то они там и есть, — добавил Сеймур.

— Кроме того, в квартире стоят три телефона, — продолжал Коллинз. — Один — специальный. Куинн будет использовать его только в том случае, если убедится, что имеет дело с истинным похитителем, других разговоров по нему вести он не станет. Все разговоры по этому телефону будут перехватываться на кенсингтонской подстанции англичанами и транслироваться сюда через этот динамик. Во-вторых, там есть телефон, напрямую связанный с этим коммутатором, по нему он ведет сейчас беседы с людьми, которые, скорее всего, вводят нас в заблуждение. Эта линия тоже проходит через Кенсингтон. И наконец, там есть третий телефон, самый обычный, для разговоров с городом. Он тоже находится на подслушивании, но вряд ли Куинн воспользуется им — разве что захочет сам позвонить куда-то.

— Вы хотите сказать, что англичане тоже будут прослушивать все разговоры? — мрачно осведомился Браун.

— Только телефонные, — ответил Сеймур. — По части телефонной связи без их сотрудничества нам не обойтись, у них ведь все подстанции. Кроме того, они помогут разобраться, если у говорящего будет какое-то особое звучание голоса, или дефект речи, или диалектный акцент. Да и определять, откуда человек звонит, будут они, прямо на кенсингтонской подстанции. У нас нет ни одной линии, связывающей квартиру и этот подвал, которая бы не прослушивалась.

Коллинз кашлянул.

— Есть, — сообщил он, — но к ней подключены только микрофоны, спрятанные в комнатах. Провода от них спускаются в нашу другую квартиру в этом доме — она поменьше и находится на первом этаже. У меня там сидит человек. Сигнал поступает в шифратор, затем передается сюда в диапазоне ультракоротких волн, здесь принимается, расшифровывается и идет на эти динамики.

— И вы передаете все это по радио на целую милю? — удивился Браун.

— Сэр, наше Управление в прекрасных отношениях с англичанами. Но никакая служба безопасности в мире не будет передавать секретные сведения по проводам, лежащим под улицами города, который она не контролирует.

— Значит, англичане могут слышать только телефонные разговоры, а то, что говорится в комнатах, — нет? — обрадовался Браун.

Но он ошибался. Когда Служба безопасности узнала о квартире в Кенсингтоне, а также о том, что двум старшим инспекторам полиции не позволили там жить, а все их скрытые микрофоны сняли, то ее специалисты решили: в доме должна быть еще одна квартира, принадлежащая американцам, чтобы обеспечивать трансляцию бесед с советскими перебежчиками куда-то в другое место — для контроля. Через час Служба безопасности раздобыла план здания и отыскала на нем крошечную однокомнатную квартирку на первом этаже. К полуночи бригада водопроводчиков обнаружила провода, проложенные в трубах центрального отопления, и сделала от них отвод в квартире на втором этаже, хозяина которой учтиво убедили срочно взять небольшой отпуск и помочь тем самым ее величеству. К утру все слушали всех.

Подчиненный Коллинза, специалист по электронным средствам разведки, снял наушники.

— Куинн только что закончил разговор с очередным «похитителем», — сообщил он. — Теперь они говорят между собой. Хотите послушать, сэр?

— Конечно, — согласился Браун.

Техник переключил разговор, транслировавшийся из кенсингтонской квартиры, с наушников на динамик. Из пего зазвучал голос Куинна:

— …было бы неплохо. Благодарю Самми. С молоком и сахаром.

— Как вы думаете, мистер Куинн, он позвонит еще? — это спросил Маккрей.

— Нет. Он говорил довольно убедительно, но все равно попахивало липой, — отозвался Куинн.

Посетители поста прослушивания собрались уходить. В соседних помещениях уже стояли раскладушки. Браун намеревался постоянно держать руку на пульсе. Он выделил двоих для ночного дежурства. Было 2.30 ночи.

Те же разговоры — по телефону и в гостиной — были услышаны и зафиксированы в центре связи службы безопасности на Корк-стрит. На кенсингтонской подстанции полиция слышала только телефонный разговор, за восемь секунд определила, что велся он из будки неподалеку от Паддингтона, и послала туда полицейского в штатском из ближайшего участка, расположенного в двухстах ярдах от будки. Полицейский задержал душевнобольного старика.

На третий день в 9.00 утра одна из телефонисток на Гроувенор-сквер в очередной раз отозвалась на звонок. Судя по всему, говорил англичанин, резко и отрывисто.

— Соедините меня с посредником.

Женщина побледнела. До сих пор никто не употреблял этого слова. Она постаралась, чтобы ее голос звучал ласково.

— Одну минутку, сэр.

Не успел отзвенеть первый сигнал, как Куинн снял трубку. Женщина торопливо зашептала:

— Кто-то спрашивает посредника. И все.

Еще полсекунды, и послышался глубокий, спокойный голос Куинна.

— Здорово, приятель. Ты хотел со мной поговорить?

— Если вы желаете получить Саймона Кормака, вам придется раскошелиться. И серьезно. Теперь послушай…

— Нет, браток, это ты послушай. Сегодня я уже успел поговорить с десятком всяких шутников. Сам знаешь, сколько на свете психов. Поэтому будь добр, один простой вопрос…

В Кенсингтоне за восемь секунд установили, откуда звонят. Хитчин, Хертфордшир… уличная кабина на… на железнодорожной станции. Через десять секунд эти сведения уже были в Скотленд-Ярде у Крамера, но полицейский участок в Хитчине раскачивался медленно. Через тридцать секунд полицейский сел в машину, через минуту его высадили за два дома до станции, и в общей сложности через 141 секунду после начала телефонного разговора он ленивой походкой завернул за угол и приблизился к ряду уличных кабин. Слишком поздно. Звонивший проговорил тридцать секунд и к этому моменту уже смешался с утренней толпой пешеходов за две улицы от вокзала.

Маккрей удивленно взглянул на Куинна.

— Почему вы сами положили трубку? — спросил он.

Пришлось, — лаконично отозвался Куинн. — К тому моменту, когда я договорил, у нас уже кончилось время.

— Но если бы вы поговорили подольше, — заметила Самми Сомервилл, — полиция могла бы его поймать.

— Если он тот, кто нам нужен, я хочу, чтобы он мне доверял, а не боялся меня — во всяком случае, пока, — ответил Куинн и замолк. Он казался на удивление спокойным, тогда как его собеседники сгорали от тревоги, глядя на телефон так, словно он должен был вот-вот зазвонить опять. Куинн знал, что предполагаемый похититель вряд ли доберется до другой будки раньше чем часа через два. А на войне он давным-давно взял себе за правило: если можешь только ждать, отдыхай.

На Гроувенор-сквер Кевин Браун, разбуженный одним из своих людей, примчался на пост прослушивания, когда Куинн уже заканчивал разговор.

— …называется эта книга? Узнаешь ответ, позвони. Я буду ждать, приятель. Пока.

К Брауну присоединились Коллинз и Сеймур, и втроем они прослушали запись разговора.

Затем включили динамик на стенке и услышали фразу Самми Сомервилл.

— Правильно, — буркнул Браун.

Прозвучал ответ Куинна.

— Дубина, — заключил Браун. — Еще пара минут, и этого ублюдка взяли бы.

— Одного возьмем, — заметил Сеймур, — а парень останется в руках у сообщников.

— Надо взять одного и заставить сказать, где они прячутся, — прорычал Браун и стукнул здоровенным кулаком в ладонь.