Вторая любовь всей моей жизни - Виктория Уолтерс

– Потрясающе, дорогая. Я знал, что у тебя есть потенциал, но… Хэзер должна это видеть.

Я даже прекратила собираться и улыбнулась ему.

– Серьезно?

– Вполне. Ты настоящий самородок, детка. Пообещай, что будешь всем рассказывать, что это моих рук дело, идет?

Я расхохоталась и покачала головой.

– Да вы с ума сошли, никакой я не самородок, – я окинула взглядом картину. – Но работой я горжусь. Это место действительно вдохновляло.

Я закусила губу.

– Как вы считаете, получится у меня так снова? Я имею в виду, дома, самостоятельно…

Теперь он покачал головой.

– После этого у тебя не должно быть никаких сомнений в своем таланте, Роуз. Он у тебя есть.

– Вы назвали меня по имени, – не веря своим ушам, заметила я – после всех уменьшительно-ласкательных выражений, которые он использовал все это время.

– Плохо на меня влияешь, – ответил он, но тут же шагнул вперед и поднял вверх ладонь. – За новую звезду в мире искусства.

Смеясь, я хлопнула по его ладони. Не думаю, что когда-либо встречала кого-то похожего на Дэна.

Закончив сборы, я упаковала холст в оберточную бумагу, обвязала его веревкой и вызвала такси на вокзал.

Надевая куртку и озираясь, я чувствовала, что благодаря этим почти четырем неделям, проведенным здесь, мне удалось залечить свои раны. Я была полна энтузиазма оттого, что снова могла рисовать и преодолела главные трудности в выражении своих чувств на холсте. Я знала, что могу вернуться домой, потому что я была нужна Эмме, и я смогу наладить отношения с Глорией и Грэхемом. Я все еще злилась на Роберта, и мне было больно из-за того, что он лгал мне, но вместе с тем осознала, насколько я успела открыть ему свое сердце до того, как узнала правду. Было невозможно забыть, что именно он был причиной того, почему я сюда приехала.

Дэн стоял снаружи и курил, когда я вышла из дома с вещами.

– С тобой все будет в порядке, Роуз?

– Надеюсь, – улыбнулась я. – Думаю, да.

– Только не позволяй боли взять верх. Однажды ты потеряла любовь: ты ведь не хочешь потерять ее еще раз, если тебе снова придется столкнуться с болью?

Я заглянула ему в глаза и поняла, насколько он серьезен. Глаза были подернуты тоской, и я почувствовала, будто смотрю на человека, придавленного грузом раскаяния, несмотря на все его жизненные достижения. В его словах сквозила мудрость.

– Не позволю. Обещаю.

Он подмигнул мне, и вся его тоска вмиг улетучилась, уступив место озорному настроению.

К нам стали подходить остальные. Я обняла каждого по очереди; было грустно расставаться, но я была уверена, что мы не утратим связь.

Пора было возвращаться домой.

Не думаю, что у меня когда-либо по-настоящему был выбор. Временами мне было бы сложно находиться в Толтинге в окружении стольких воспоминаний и людей, которые знают мое прошлое так же хорошо, как я сама, но он занимал настолько значительное место в моем сердце, что я не могла без него. И не хотела. Там я планировала построить свое будущее. Наверное, там мое место.

Я забралась в такси и, пока мы отъезжали от фермы, махала всем рукой. Потом я взглянула на свою татуировку и подумала, что с этого момента частичка их всех и этого места всегда будет со мной. Я повернулась и стала представлять возвращение, уверенная в том, что за время, проведенное здесь, я стала сильнее.

Глава 27

Когда такси подвозило меня к дому Эммы и Джона, темнота накрыла Толтинг, но теплый морской воздух приветливо овевал меня. Входная дверь открылась еще до того, как я успела выйти из машины, и Джон выбежал на улицу, чтобы взять мои сумки.

Когда я посмотрела ему в глаза, то увидела, что они были безжизненными. Я притянула его к себе, и мы стояли так несколько мгновений, пока такси не оставило нас одних в безмолвной темноте.

– Не беспокойся обо мне, – сказал он наконец, оттаскивая мои сумки. – Она в постели, но вряд ли спит.

– Я пойду наверх и увижусь с ней. – Я медлила. – Я не знаю, что говорить.

Он потер подбородок.

– Я тоже.

Я поднималась по лестнице, пока Джон нес мои сумки в холл. Я чувствовала его взгляд, пока поднималась. Понимала, что он чувствует себя беспомощным. Я мягко постучала в дверь, но никто не ответил, поэтому я заглянула и увидела Эмму, лежащую на кровати и смотрящую в потолок. Впервые со дня нашего знакомства она казалась мне маленькой.

– Можно? – спросила я.

Я нерешительно присела на край кровати. Эмма избегала моего взгляда.

– Я приехала, как только узнала, – сказала я наконец. – Мне так жаль, Эм.

Она вздохнула.

– Ты не обязана была приезжать.

– Мне больно, что ты так говоришь. – Я скинула ботинки и легла рядом с ней так, что мы оказались лицом к лицу. – Я бы хотела быть здесь с тобой. Я скучала по тебе. Ты мой лучший друг. Я ненавижу себя за то, что ушла от тебя так. Я была дрянным другом после всего, что ты для меня сделала.

– Тебе нужно было во многом разобраться.

– Я все равно должна была быть с тобой.

Она помотала головой.

– Все в порядке.

Я убрала волосы с ее лица и посмотрела в ее блестящие глаза.

– Как ты?

– Я знаю, это глупо, но я чувствую себя виноватой.

– С какой стати тебе чувствовать себя виноватой?

– Потому что я, наверное, сделала что-то не так. Я облажалась в материнстве еще до того, как стала мамой, – сказала она, смахивая слезы.

– Что сказал доктор?

– Только то, что иногда так происходит на сроке до трех месяцев и это не значит, что я сделала что-то не так. Я все еще могу иметь ребенка, но откуда ему знать? Это должна быть моя вина.

– Иди сюда. – Я притянула ее к себе и обвила руками. – Я знаю, что сейчас люди говорят тебе всякие слова и они кажутся тебе обоснованными и имеющими смысл, но если ты не веришь, если ты не принимаешь их в своем сердце, они никак не смогут изменить твоего состояния. Я хочу сказать, что это не твоя вина, что ты не облажалась, что, к сожалению, это обычное дело и однажды ты будешь чудесной мамой, но я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь.

Эмма положила голову мне на плечо, и я почувствовала, как ее слезы капают мне на одежду. Я бы хотела избавить ее от боли, но знала, что ей предстоит пережить это. Это единственный способ.

– Все будет хорошо, – сказала я мягко. – Я обещаю, – проговорила я, и слеза упала мне на плечо.

Кажется, мне понадобилось два года, чтобы чувствовать себя так, как сейчас. Но я знаю, что, даже когда ты полон боли, рано или поздно любовь найдет способ излечить твое сердце. Эмма сжала мою руку, и я поняла, что она услышала мои слова. Мы погрузились в тишину, и как-то в промежутке между слезами мы уснули, продолжая прижиматься друг к другу.

– У тебя есть тату? – я открыла глаза, когда Эмма взяла мою кисть, чтобы рассмотреть.

Я заморгала от света и начала изучать ее лицо. Она была больше похожа на себя, поэтому надеюсь, он спала ночью, как и я.

– Попала под влияние, – ответила я, криво улыбаясь.

Она помотала головой.

– Я выпустила тебя из виду всего лишь на пять минут… – потом ее улыбка резко сошла с лица, она посмотрела на кровать, ее руки скользили по торчащим ниткам одеяла. – Я забыла, что мне не стоит улыбаться, – прошептала она.

Я знаю это чувство. Я помню, как спрашивала себя, смогу ли снова улыбаться, – наверное, можно было забыть, как это делается, – но потом это происходило, когда я меньше всего ожидала, когда я не думала об этом, и тогда я чувствовала себя виноватой.

– Скажи, что я могу сделать для тебя.

– Ничего, но я рада, что ты вернулась. Я благодарна тебе. Я думала, что ты, наверное… ну, что ты не вернешься.

Эти слова укололи меня.

– Я бы хотела, чтобы ты никогда так не думала. Мне казалось, что Вселенная наказывает меня, забирая этот короткий миг счастья, но это не оправдывает того, что я не могла быть счастлива для тебя. Я хочу, чтобы мы делили все. Хочу, чтобы ты могла рассказать мне все.

– И я. Ты моя сестра: не важно, ругаемся ли мы, мы все равно остаемся сестрами.

Я поцеловала ее в макушку.

– Теперь я приготовлю завтрак для тебя и Джона, хорошо?

– Я не голодна, – слабо сопротивлялась она.

– Моя очередь заботиться о тебе, – сказала я, вставая с постели.

Спустившись вниз, я встретила Джона, он вставал с дивана, на котором спал прошлой ночью.

– Извини…

Он поднял вверх руку.

– Она спала, и это самое главное.

– Я приготовлю завтрак. Попробуй убедить ее принять душ. Я позвоню Джо и скажу, что ее не будет на работе несколько дней. Я вернулась, так что могу подменить ее.

– Спасибо тебе, Роуз.

– Это меньшее, что я могу сделать. Я должна была позвонить ей.

– Тебе нужен был перерыв. Эмма рассказала, что случилось с Робертом. Я понимаю, почему тебе нужно было пространство; это был шок. Я так зол на него! Хотя сейчас я зол на весь мир. Иди, скоро увидимся.

Я вернулась с круассанами и сделала кофе. Эмма не захотела спускаться, поэтому я ела в постели вместе с ней. Она почти не прикасалась к выпечке, но пила кофе. Я наполнила для нее ванну несмотря на протесты. Я знала, что лучшее, что я могла сделать сейчас, – это быть рядом с ней. Я понимала, какой беспомощной она себя чувствовала. Сейчас я должна быть сильной для нее. Я не хочу, чтобы она погрузилась в ту же тьму, в которую погрузилась я. Джон следил за ней, пока она шла в ванную комнату, и я отправилась домой, чтобы разобрать сумки и достать картины, потом зашла к миссис Моррис забрать Тейлора. Меня впустила Аманда, так как ее бабушка была в кафе, и Тейлор подбежал ко мне, как только я вошла. Я подняла его и на мгновение зарылась лицом в его шерсть, давая мурлыканию успокоить себя.