Вторая любовь всей моей жизни - Виктория Уолтерс

И после всего, что между нами произошло, это пугало и сбивало с толку. Я думала о сообщении по электронной почте, которое он прислал и на которое я до сих пор не ответила. Я думала о нем, задавая себе вопрос, хотела ли я навсегда распрощаться с ним, – и я до сих пор не знала ответ. Разум говорил – «да». Сердце твердило – «нет».

Поддавшись импульсу, я отправила наше фото ему на почту, сопроводив его лишь одной фразой:

«Мне нужно время».

Глава 25

Шла вторая неделя пленэра, я поняла, что готова приступить ко второй части рисунка сердца. Это была самая абстрактная картина, которую я когда-либо писала. Абстрактная в том смысле, что я знала, какие чувства она выражала, что я пыталась ею сказать, – но больше этого не знал никто. У каждого будет своя интерпретация; глядя на нее, все будут чувствовать что-то свое, потому что именно так должна воздействовать любая творческая работа.

Левая сторона сердца, на которую словно бы наложили заклятие снежной зимы, охватывала мои самые холодные и темные воспоминания. Было тяжело лицезреть это, но в какой-то мере я даже больше боялась мыслей о счастливых временах, потому что было больно осознавать, что время, проведенное с Лукасом, уже не вернуть, а мгновения, проведенные с Робертом, заставляли меня чувствовать себя виноватой. Нелегко было принять то, что после такой долгой зимы для меня наступит лето, – ведь это означает принять и то, что Лукаса со мной уже не будет. И еще то, что я могу снова быть счастливой.

Я всегда буду горевать о том, что мы не вместе навеки. Однако два года назад я и подумать не могла о том, чтобы строить жизнь без Лукаса. Теперь же медленно, но я начинала понимать, что это возможно. Это будущее не такое, о каком мы с ним мечтали. В нем буду только я и то, чего я хочу.

И я осознала, что это нормально. Нормально хотеть жить дальше, пытаться понять, чего хочешь добиться. Меня всегда будет преследовать грусть. Но смерть разлучила нас, и нужно было жить без него.

Я вложила всю душу и сердце в эту картину, и мне это помогло. Картина – часть моего нового будущего. Я и не подозревала, что могу быть художником такого рода, эта работа заряжала меня энтузиазмом.

Я сидела с альбомом на траве перед холстом, когда Дэн подошел посмотреть на мою работу.

– Зачем вы устраиваете такие пленэры? – спросила я у него, пока он разглядывал картину. Дэн был открытым человеком, и со временем я сама стала чувствовать себя более раскрепощенной, находясь рядом с ним.

На секунду он призадумался.

– Наверное, я понял, что вел себя эгоистично в течение своей карьеры. Зациклился на искусстве в ущерб отношениям, дружбе и семье, а когда почувствовал, что вроде как могу свыкнуться с этим, когда речь уже шла о том, чтобы потрясти мир, я подумал, что мог бы помочь другим художникам сделать это.

– Замечательная мысль.

– Если еще проще ответить на твой вопрос – это «раскрыть талант». У тебя он есть, Роуз. Тебе следует гордиться этой картиной. Думаю, на данный момент это твоя лучшая работа. У тебя здесь самый большой потенциал, – сказал Дэн.

– Я уже ею горжусь. Чувствую, что я жила с таким грузом боли. А теперь задумываюсь, как удалось пережить такое, понимаете?

– Тебе пришлось пережить боль, которую многие в твоем возрасте не испытали. И именно это сделает тебя выдающейся художницей.

Я поразмыслила над его словами.

– Как вы считаете, почему стольким деятелям искусства – не только художникам, но и писателям, и музыкантам – столько приходится пережить, прежде чем достичь успеха?

– Ничто действительно стоящее не дается легко, детка, и борьба как раз и является причиной их успеха. Они превратили свою боль во что-то, что близко нам всем. Нам всем знакомо чувство боли – это в природе человека. Чтобы добиться успеха, нужен стимул. И ничто не стимулирует лучше, чем годы борьбы. Они никогда не сдавались. Те, кто сдался, просто были не способны на прорыв, а те, кто достиг успеха, по большей части – настоящие самородки, понимаешь?

– Я думаю, замечательно – смотреть на это с такой стороны, – ответила я, тронутая его словами.

Во мне пробудилась надежда, из моей тоски я могла бы создать нечто прекрасное. Я решила, что в этом смысл этого рисунка сердца. Ведь сердце вмещает в себе не только тоску, но и счастье. А зима не длится вечно. Каждый год наступает весна. Деревья покрываются листвой. И пустота в сердце заполняется, даже если иной раз чувствуешь, что она будет там всегда. Я думала о том, как Роберту удалось найти путь к моему сердцу, несмотря на тяжесть тоски, под которым оно было погребено. Эта ситуация – точнее, он сам – показала мне, что я все еще способна чувствовать и смогу полюбить снова. И потом, были моменты, которых я никогда не ожидала.

Я начала делать наброски того, как должен был выглядеть второй кусочек сердца, и продолжала работать до заката. Возвращаясь в дом переодеться к ужину, я остановилась полюбоваться чернильного цвета небом, на котором уже начали появляться звезды. Я была в восторге от того, как ясно отсюда было видно небо.

Как там гласило изречение, которое мама повесила на холодильник у нас дома и которое оставалось там, пока я взрослела? «Когда темно – ищите звезды». Раньше я считала это банальной сентиментальностью, но ведь правда – в темные времена моменты радости гораздо более заметны. Мои небеса сильно помрачнели, но звезды снова стали их освещать.

Этими звездами были эмоции, которые должны были воплотиться в правой половинке рисунка сердца.

Любовь, страсть, радость, надежда.

Все это я чувствовала в те мгновения, которые провела с Робертом. Я не предполагала, что когда-либо буду способна на что-то после того, как потеряла Лукаса, но это случилось. А еще я знала, что, возникнув однажды, эти ощущения повторятся. Пребывание здесь и возрождение моей любви к рисованию воодушевило меня. Я поняла, что именно это я хотела сказать своей картиной, изображающей сердце. Сердце – это не нечто неизменное. Оно взаимодействует с человеком и другими людьми в его жизни. Мне подумалось, что с помощью этой картины я училась больше не бояться собственного сердца.

Было ли оно полно любви или боли – больше я не собиралась его закрывать. Говорят, нужно следовать своему сердцу – а это не так-то просто, особенно когда оно разбито. Но я решила, что на самом деле это значит не что иное, как стараться открывать свое сердце всему, чему хочется его открыть. И никогда не бояться впускать в него то, что любишь: будь то люди или увлечения.

И я была намерена никогда не бояться.

Следующие несколько дней я провела, заканчивая оставшийся кусочек своего сердца. На правой половине я нарисовала еще одно дерево. Оно было полностью покрыто листвой, устремляющейся в безоблачное лазурное небо, его освещало летнее солнце, а вдалеке кружили стаи птиц. Одна из ветвей поднималась к солнцу, я нарисовала на ее кончиках огонь: пламенные язычки плясали на краешке сердца. Эта ветвь возникла из ниоткуда. Я начала рисовать огонь, до конца не понимая почему. Это не очень-то гармонировало с остальной картиной, но именно поэтому было на своем месте. Большая часть этой стороны олицетворяла счастливые мгновения, которые были у меня с Лукасом, но я сочла правильным также нарисовать то, как я чувствовала себя сейчас. Изобразить это лето, когда мое сердце снова стало оживать.

Другие участники пленэра похвалили меня за то, как удачно картина складывалась в одно целое. Я была наименее опытным участником группы, но сконцентрировалась не на технике, а на своих эмоциях, поэтому в действительности чувствовала больше уверенности в том, что делала. Казалось, будто я прорвалась сквозь какой-то барьер и теперь могла рисовать то, что мне было предопределено.

Ежедневное пребывание на холме в компании талантливых художников со схожими интересами, делало нас продуктивными. Невозможно было не вдохновиться этим местом и людьми. Я нервничала из-за того, что шла уже третья неделя пленэра. Когда я покидала Толтинг, предстоящий месяц вдали от дома казался вечностью, но время летело так быстро. А я не была уверена, что уже готова встретиться со всеми проблемами лицом к лицу.

Однажды утром после завтрака мы отправились на прогулку перед работой. Было облачно, дул легкий ветерок. Вокруг было столько зелени! Я привыкла к тому, что меня окружает море, но природа здесь была более умиротворенной. Я наблюдала, как фермер отпирает ворота загона, чтобы выпустить овец в поле. Я взглянула наверх, на холм, где мы часто рисовали. Это было уединенное место. Оно источало мир и покой, и невозможно было не проникнуться удивительной тишиной. Кажется, нам всем это удалось.

– Вот бы здесь остаться, – произнесла Джулия, как будто прочитав мои мысли, когда мы шагали по тропе, ведущей сквозь заросли.

– Мне страшно возвращаться.

– Вы никогда не думали о том, чтобы переехать? – спросила Джулия. Она жила на окраине Лондона и говорила, что здесь научилась ценить деревенский воздух.