Там, где была тишина - Евгений Кривенко

«Чем же я могу вам помочь, дорогие? — думал меж тем Макаров. — Чем? Продукты кончаются, а банк в деньгах отказал. Говорят, комиссия какая-то приедет, проверит, а потом вновь начнут финансировать. Какая комиссия, что будет проверять — черт их знает! А пока сиди на бобах. А вот баньку бы надо организовать. Да и женщин отделить. Нехорошо как-то получается. Постой, а где же Нина?»

Он поискал ее глазами, но так и не нашел в бараке.

— А ты что же, птичка? — вскрикнул он, заметив, что Маруся продолжает стоять на столе. — А ну-ка, опускайся на землю!

Он обнял ее за стройные, смуглые ноги и легко опустил на пол. Маруся на какое-то мгновение благодарно прижалась к нему и сейчас же глянула в сторону Солдатенкова.

Тот сидел в сторонке, нахмурив брови и опустив глаза.

— Так-то так, — произнес он глухо. — А все-таки, товарищ прораб, нужно что-то делать. Рабочком нужно избрать, вот что. Хороший вы человек, но нужно с вами ругаться. А то здесь, у нас на стройке, вроде и Советской власти нету…

«ПОКАЖИТЕ НАМ КАМЕНЬ»

— Н-да, — неопределенно произнес начальник заставы, косясь на Макарова. — А ведь вас хотели тогда убить. И что же это вы, голубчик, сразу мне не рассказали?

— Да, пустяки все это, товарищ Сабо!

— Нет, не пустяки. Вон того хлюста, что в тугаях раздевался, мы так и не нашли. Ловкач он немалый! И вот теперь этот случай с вами.

Он испытующе поглядел на прораба.

— Да, картина получается незавидная. Какая-то шайка здесь орудует. Это уже как пить дать. И знаете, они используют все. Малейшую вашу оплошность. Помните случай с этим злосчастным сторожем? А теперь вот эта гора. Святого там какого-то нашли. Нужен им их святой, как… — Сабо вдруг остановился. — А может быть, можно обойтись без этого взрыва, а?

Макаров только покачал головой.

— Будем взрывать, товарищ Сабо.

Начальник заставы с любопытством разглядывал Макарова.

— События могут быть…

— Они нас просто пугают, — отмахнулся Макаров.

— Может быть, и пугают, но цель у них понятная — сорвать строительство дороги. А не будет дороги — приостановится разведка и добыча руд. Как вам это нравится?

Макаров встал.

— Мне нужно идти. Время не ждет.

— Идите, — протянул ему руку мадьяр.

Идя с заставы, Макаров вспомнил еще об одном событии, происшедшем с ним прошлой ночью.

Как-то так получилось, что все разъехались по своим делам, и он остался на ночь в конторе один.

Он лег на свою кровать с веревочной сеткой и быстро заснул. Разбудили его какие-то непонятные толчки. Казалось, будто кто-то ворочается под кроватью и приподымает сетку спиной. Вот опять, вот еще раз! Что за черт?

Макарову страшно хотелось встать и зажечь свет. Что же это может быть? Но он не встал до рассвета — поленился. А утром заглянул под кровать, там никого и ничего не было.

«Чертовщина какая-то», — даже сплюнул с досады Макаров.

И вот, подойдя к станций, он снова поразился. Здание станции, похожее на мечеть, вдруг стало медленно наклоняться прямо на него. Потом снова выпрямилось и снова наклонилось. Земля качнулась под ногами Макарова.

«Землетрясение», — наконец-то догадался Макаров и рассмеялся. Но смеяться не было причин.

Через полчаса к Макарову подошла Наталья. У нее было нахмуренное, злое лицо. Она не смотрела в глаза Макарову, а куда-то в сторону.

— Я должна тебе сообщить… — заговорила она таким холодным тоном, что Макаров поразился. «Что это она вдруг? — подумал он. И в ту же минуту мелькнула мысль: — Неужели из-за Нины? А что ей Нина, что ей я? Неужели тут в самом деле примешано ее чувство ко мне? Но ведь она уже давно дружит с Николаем».

До его сознания, наконец, дошло то, о чем говорила ему Наталья.

— Что? — вскрикнул он, бледнея. — Что ты сказала?

— То, что ты слышишь, — тем же недовольным тоном и по-прежнему отводя глаза повторила Наталья. — Место разобранного завала вновь засыпано. Ночью и утром были толчки. Шесть или семь баллов.

— С ума сойти! — выдохнул Макаров, утирая пот со лба. — Просто можно сойти с ума! Ведь мы на эту работу затратили сколько рабочих дней. И все насмарку!

— Ты думаешь только о рабсиле и зарплате, — зло улыбнулась Наталья. — А нужно смотреть пошире. Это провал нашего нового варианта. Того, о чем мы болтали все лето. И провал не только, как бы сказать, физический, но и политический.

— Что ты хочешь сказать?

— Это не я говорю, а все рабочие. А уж откуда они взяли, не знаю. А говорят они о том, что будто бы эти горы, в которых проходит трасса, священны. И вот нас — кто, уж там не знаю, аллах или Магомет, — наказал за нашу дерзость.

— Чепуха какая-то! — вскрикнул Макаров. — Кто только распространяет эти слухи? А вы куда смотрите — комсомольцы!

Наталья пожала плечами и ушла, высоко подняв голову.

Что с ней?

Макаров долго, как бы в полусне, смотрел ей вслед. Какой-то озноб пробежал по его телу. Вот опять. И так болезненно заныла спина, закружилась голова.

«Что это?» — подумал он, проводя рукой по липкому от пота лбу. Это была малярия…

Болезнь все больше и больше распространялась на стройке. Начиналась она с легкого головокружения и ломоты в спине, словно кто-то сверлил спину тоненьким сверлом. Потом человека валило с ног. Его трясло, ему было холодно. На него набрасывают одеяла, подушки, верхнюю одежду. А ему все холодно, он выбивает зубами зловещую дробь.

На дворе пылает солнце, стоит жара. Больного трясет час или два. Озноб прекращается. Покрытый липким холодным потом, человек вылазит из-под одеял и жадно пьет воду. Он идет пошатываясь. Болезнь покидает его, чтобы на следующий день, точно в эти же часы, снова сломить и бросить в постель.

В бараке с каждым днем становилось все больше и больше больных. Они, кутаясь в одеяла, стонали на нарах, бледные и истощенные, и никто ничем не мог им помочь.

Правда, с малярийной станции привезли хину. Ее глотали с водой и без воды, просто завернув в папиросную бумагу, глохли от нее, но облегчения она не приносила.

Когда кто-то из приезжих врачей сказал, что от малярии можно спастись, переменив климат, многие рабочие начали покидать стройку.

На дороге болели уже все. Только Маруся держалась дольше всех и даже распевала специальную «малярийную» частушку:

— Я девчоночка Мария,Родом я крестьянская,Что мне ваша малярия, —Среднеазиатская!

Держался и Макаров. Но вот пришел и его черед.

С трудом дошел он до конторы и, как подкошенный, свалился на постель. Сразу же его начало трясти.