Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Спицын Евгений Юрьевич

Как известно, дальнейшие события борьбы за власть в верхних эшелонах власти до сих пор окутаны плотной завесой тайны. Существует несколько версий тогдашних событий. Однако сразу оговоримся, что ни одна из них не подтверждена документально и все они, как совершенно справедливо указала Ю. А. Абрамова[283], носят сугубо гипотетический характер, так как основаны только на мемуарах (либо интервью) целого ряда активных участников тех событий, в том числе H. С. Хрущева, В. М. Молотова, А. И. Микояна, Г. К. Жукова, Д. Н. Суханова, К. С. Москаленко и П. С. Батицкого[284].　

Во-первых, до сих пор не совсем ясно, кто все-таки стоял во главе этого «заговора». Большинство авторов (Р. А. Медведев, Р. Г. Пихоя, А. В. Пыжиков, Л. М. Млечин, Е. А. Прудникова[285]) целиком и полностью разделяют версию H. С. Хрущева, подробно изложенную в его мемуарах, что, дескать, именно он был главным инициатором подготовки и реализации всего «антибериевского заговора». По этой давно и широко растиражированной версии, именно он в ходе закулисных интриг и тайных договоренностей с рядом ключевых фигур «коллективного руководства» страны, прежде всего с Г. М. Маленковым, В. М. Молотовым, Л. М. Кагановичем, Н. А. Булганиным и К. Е. Ворошиловым, заручившись их поддержкой, лично руководил арестом Л. П. Берии то ли на заседании Президиума ЦК, то ли на заседании Президиума Совета Министров СССР. Сам же этот арест при содействии нескольких старших офицеров МВО лично произвели маршал Г. К. Жуков и генерал-полковники К. С. Москаленко, П. Ф. Батицкий и М. И. Неделин, которых на своей машине в Кремль привез сам министр обороны СССР маршал Н. А. Булганин.　

Другие авторы (Ю. Н. Жуков, М. Г. Жиленков[286]) выдвинули версию, что главным инициатором ареста Л. П. Берии был именно Г. М. Маленков, который, опираясь на поддержку В. М. Молотова, Г. К. Жукова и верных ему генералов И. А. Серова, С. Н. Круглова и К. С. Москаленко, по сути, заставил H. С. Хрущева, Н. А. Булганина и А. И. Микояна поддержать его на заседании Президиума ЦК и проголосовать за арест Л. П. Берии. Третья группа авторов (В. П. Наумов, Б. В. Соколов, Ю. А. Абрамова[287]), говоря о том, что логика самих событий, заставлявшая предположить первейшую роль H. С. Хрущева в организации «антибериевского заговора», не исключают и того, что «обоим вождям», т. е. H. С. Хрущеву и Г. М. Маленкову, одновременно могла прийти идея избавиться от «опасного соперника» и сильного администратора, способного очень быстро и легко подавить их влияние и авторитет во всем партийно-государственном аппарате страны. При этом Ю. А. Абрамова говорит о том, что «выяснить истинного организатора ареста Л. П. Берии не представляется возможным, поскольку даже H. С. Хрущеву во время своего триумфа над "антипартийной группой" в июне 1957 года так и не удалось аргументированно доказать свое первенство в этом вопросе». Наконец, еще ряд авторов (А. Г. Авторханов[288]) утверждают, что изначально весь «антибериевский заговор» пекся тремя очень искусными в дворцовых интригах «пекарями»: Г. М. Маленковым, H. С. Хрущевым и Н. А. Булганиным.

Между тем новые архивные документы, впервые введенные в научный оборот В. П. Наумовым и Р. Г. Пихоей[289], позволяют пролить свет на целый ряд важных обстоятельств свержения Л. П. Берии с властного Олимпа. Во-первых, вполне возможно, что самой последней каплей, переполнившей чашу терпения Г. М. Маленкова, H. С. Хрущева и Ко, стало настойчивое требование Л. П. Берии арестовать бывшего министра госбезопасности С. Д. Игнатьева, хорошо осведомленного о тайной подоплеке самых громких уголовных дел последних двух лет ушедшей сталинской эпохи[290]. Во-вторых, по разным версиям, сам «антибериевский заговор» вступил в решающую фазу между 12 и 15 июня 1953 года, когда на заседании Президиума ЦК обсуждались новые записки Л. П. Берии: «О положении в Белорусской ССР» и «Об ограничении прав Особого Совещания при МВД СССР». В-третьих, в первоначальных планах главных «заговорщиков», прежде всего Г. М. Маленкова, карательные меры против всесильного хозяина Лубянки носили довольно «гуманный характер». Судя по черновику маленковского выступления на Президиуме ЦК[291], на одном из ближайших его заседаний предполагалось осуществить целый ряд мер:　

— во-первых, снять Л. П. Берию с постов первого заместителя председателя Совета Министров СССР и главы МВД СССР и назначить его министром нефтяной промышленности СССР. Причем вопрос о его членстве в составе Президиума ЦК в этом документе не упоминался, однако, безусловно, должен был быть поставлен на повестку дня и решен на ближайшем Пленуме ЦК;

— во-вторых, назначить новым министром МВД СССР генерал-полковника Сергея Никифоровича Круглова, который, как известно, уже возглавлял это ведомство в 1945–1953 годах, до его объединения с МГБ СССР;

— в-третьих, поставить МВД СССР «на службу партии и правительству» и взять его органы под полный контроль ЦК, поскольку они занимают особое «место в системе государственного аппарата» и здесь «имеется наибольшая возможность злоупотребить властью»;

— в-четвертых, поставить под особый контроль ЦК «органы прослушивания» (Отдел «С»), а Управление охраны (9-е Управление) вообще вывести из системы МВД СССР и напрямую переподчинить ЦК;

— в-пятых, преобразовать Первый Спецкомитет при Совете Министров СССР (по атомной проблеме) в союзное министерство и назначить главой данного ведомства либо члена Президиума ЦК министра машиностроения Максима Захаровича Сабурова, либо бывшего министра авиационной промышленности Михаила Васильевича Хруничева[292];

— и, наконец, в-шестых, предполагалось окончательно решить вопрос о том, кто все-таки должен подписывать все Постановления Президиума ЦК «по крупным вопросам»: либо секретарь ЦК (H. С. Хрущев), либо председатель Совета Министров СССР (Г. М. Маленков), который до сих пор вел заседания Президиума ЦК и скреплял своей подписью все эти документы.　

Таким образом, можно предположить, что в первоначальном варианте сам Г. М. Маленков выступал за «гуманный вариант» расправы над Л. П. Берией. Но затем ситуация резко изменилась. В качестве возможной причины такой «смены настроений» можно назвать очередную записку главы МВД на имя Г. М. Маленкова «О ходе следствия по делу М. Д. Рюмина»[293], которую тот направил главе советского правительства 25 июня 1953 года, т. е. буквально за день до своего падения. В этой записке, к которой, кстати, был приложен и протокол допроса самого М. Д. Рюмина, содержался целый ряд обвинений не только в адрес бывшего главы Следственной части по особо важным делам МГБ СССР, но и его шефа и «покровителя» С. Д. Игнатьева. Хозяин Лубянки прямо обвинял бывшего министра МГБ и отставного секретаря ЦК в грубом нарушении соцзаконности и фабрикации громких уголовных дел, в том числе «Дела врачей», «Дела о мингрелонационалистической группе» и «Дела о "шпионском центре" в Еврейском антифашистском комитете». Кроме того, в этой же записке упоминалось и небезызвестное «Ленинградское дело». Таким образом, Лаврентий Павлович явно перешел «красную линию», что уже прямо и смертельно грозило самому Г. М. Маленкову, который, как известно, был причастен и к «Ленинградскому делу», и к карьере своего давнего протеже С. Д. Игнатьева. И в данном случае было уже не до сантиментов, Л. П. Берию надо было срочно убирать.