Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Спицын Евгений Юрьевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анализируя воспоминания партийных и военных деятелей, Ю. А. Абрамова[294] высказала предположение, что для ареста Л. П. Берия были созданы сразу две «группы захвата». Одна из них, в состав которой входили командующий Московским округом ПВО генерал-полковник К. С. Москаленко, его первый заместитель генерал-лейтенант П. Ф. Батицкий, начальник штаба округа генерал-майор А. И. Баксов, начальник политуправления округа полковник И. Г. Зуб и офицер для особых поручений подполковник В. И. Юферев, была сформирована самим Н. С. Хрущевым. А вторая группа, созданная Н. А. Булганиным по «просьбе» Г. М. Маленкова, состояла из первого заместителя министра обороны маршала Г. К. Жукова, командующего артиллерией генерал-полковника М. И. Неделина, заместителя командующего бронетанковыми и механизированными войсками генерал-лейтенанта А. Л. Гетмана и ряда других генералов и офицеров.
Всем, кто интересуется историей тех лет, хорошо известно, что событиям 26 июня 1953 года, поставившим «жирный крест» на карьере хозяина Лубянки, посвящено много литературы. Полагаю, что на страницах этой книги не стоит повторяться и вновь подробно разбирать все версии тогдашних событий. Однако основные точки зрения следует все же упомянуть.
Традиционную, или официальную, версию тех событий, которая полностью и целиком базируется на мемуарах и интервью H. С. Хрущева, В. М. Молотова, А. И. Микояна, Г. К. Жукова, К. С. Москаленко и ряда других участников тех событий, разделяют многие историки и публицисты, в том числе В. П. Наумов, Р. Г. Пихоя, Ю. Н. Жуков, Р. А. Медведев, Л. М. Млечин, А. В. Сухомлинов и др.[295] Суть этой версии (с разными нюансами, коих полным-полно) такова: утром 26 июня 1953 года[296] в Кремль то ли на заседании Президиума ЦК, то ли на заседании Президиума Совета Министров СССР после бурного «обмена мнениями» и жестких обвинительных речей в адрес Л. П. Берии по сигналу то ли H. С. Хрущева, то ли Г. М. Маленкова из кабинета маленковского помощника Д. Н. Суханова в кабинет его шефа вошли несколько вооруженных личным табельным оружием армейских генералов и офицеров[297] во главе с первым заместителем министра обороны СССР маршалом Г. К. Жуковым, которые и произвели арест «Лубянского маршала». Днем или вечером того же дня арестованный Л. П. Берия был тайно вывезен из Кремля и помещен на одну из армейских гауптвахт[298], где содержался вплоть до исполнения смертного приговора 20 декабря 1953 года.
Ряд авторов (А. В. Сухомлинов, М. Г. Жиленков[299]) утверждают, что в тот же день за подписью маршала К. Е. Ворошилова и H. М. Пегова был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «О преступных антигосударственных действиях Л. П. Берия», в котором говорилось, что «Верховный Совет СССР, рассмотрев сообщение Совета Министров СССР по этому вопросу», постановил: 1) «снять Л. П. Берия с поста первого заместителя председателя Совета Министров СССР и с поста министра внутренних дел СССР, лишив его всех присвоенных ему званий и наград» и 2) «дело о преступных действиях Л. П. Берия передать на рассмотрение Верховного суда СССР». Однако это не так. Судя по архивным документам[300], этот указ, формально датированный 26 июня 1953 года, на самом деле был «сработан» гораздо позже и направлен К. Е. Ворошиловым на рассмотрение Г. М. Маленкова и H. С. Хрущева только 15 июля 1953 года, т. е. задним числом.
Между тем уже на следующий день, 27 июня, «победители» срочно приняли секретное Постановление Президиума ЦК о созыве 2 июля 1953 года Пленума ЦК и за подписью H. С. Хрущева всем членам и кандидатам в члены ЦК, а также членам ЦРК разослали письмо с предложением «обязательно прибыть» для участия в его работе, не указав конкретной повестки дня[301]. Причем, что интересно, тогдашний Генпрокурор СССР Григорий Николаевич Сафонов категорически отказался подписать постановление об аресте Л. П. Берии, ибо он как депутат Верховного Совета СССР обладал депутатским иммунитетом. В итоге уже 29 июня 1953 года несговорчивый Генпрокурор тут же слетел со своего высокого поста и был заменен куда более сговорчивой хрущевской креатурой — прокурором Украинской ССР Романом Андреевичем Руденко, который задним числом подписал все нужные бумаги и документы. Причем следует особо подчеркнуть, что только через месяц, 29 июля 1953 года, вышло абсолютно незаконное Постановление Президиума ЦК «О лишении Л. П. Берия депутатских полномочий»[302], поскольку решение этого вопроса являлось исключительной прерогативой самого Верховного Совета СССР.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})В тот же день, 29 июня 1953 года, было принято еще одно Постановление Президиума ЦК КПСС «Об организации следствия по делу о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия»[303], состоявшее всего из двух пунктов: «1. Ведение следствия по делу Берия поручить Генеральному прокурору СССР» и «2. Обязать тов. Руденко в суточный срок подобрать соответствующий следственный аппарат, доложив о его персональном составе Президиуму ЦК КПСС, и немедленно приступить, с учетом данных на заседании Президиума ЦК указаний, к выявлению и расследованию фактов враждебной антипартийной и антигосударственной деятельности Берия через его окружение (Кобулов Б., Кобулов А., Мешик, Саркисов, Гоглидзе, Шария и др.)…». Т. е., как справедливо отметили ряд авторов (А. В. Сухомлинов, М. Г. Жиленков[304]), фактически речь шла о том, что новый Генпрокурор должен был подогнать все следствие по «делу Берии» под прямые установки партийных вождей.
Тем временем, по официальной версии, уже 28 июня и 1 июля 1953 года Л. П. Берия направил в ЦК на имя Г. М. Маленкова два письма. В первом письме[305], напомнив о совместной работе со всеми членами Президиума ЦК, он признал правильность «большой критики» в свой адрес и принятого в отношении него решение ЦК и поименно попросил прощения у всех членов Президиума ЦК за те «возможные конфликты», которые неизбежно возникали «за пятнадцать лет большой и напряженной совместной работы». Кроме того, он попросил не «оставить без внимания» его семью: «жену, старуху-мать и сына Серго». Но, не получив ответа на свое первое послание, он написал второе, куда более обширное и особо «жалостливое» письмо[306]. В этом послании, подробно вспоминая свою многолетнюю работу в составе высших партийных и государственных органов в довоенный, военный и послевоенный периоды и признавая все свои ошибки, «недопустимые грубости и наглости», «вольность и развязность», вносившие «нервозность и излишнюю резкость» в работу всего Политбюро, а затем и Президиума ЦК, Л. П. Берия в персональном плане повинился перед Г. М. Маленковым (главным адресатом этого письма), В. М. Молотовым, К. Е. Ворошиловым, H. С. Хрущевым, Н. А. Булганиным, Л. М. Кагановичем и А. И. Микояном. В опосредованной форме он принес свои извинения и двум самым молодым членам Президиума ЦК — М. З. Сабурову и М. Г. Первухину. Но, как и следовало ожидать, ответа на новое письмо он также не получил, поэтому уже 2 июня 1953 года посылает третье и последнее письмо уже на имя всех членов Президиума ЦК[307], в котором от полного отчаяния пишет следующие строки: «Дорогие товарищи, со мной хотят расправиться без суда и следствия <…>, без единого допроса. Умоляю вас всех, чтобы этого не допустили, прошу немедленного вмешательства, иначе будет поздно… Еще раз умоляю вас всех, особенно тт., работавших с т. Лениным и т. Сталиным, обогащенных большим опытом и умудренных в разрешении сложных дел т-щей Молотова, Ворошилова, Кагановича и Микояна… Т. Маленкова и т. Хрущева прошу не упорствовать… Еще и еще раз умоляю вас вмешаться и невинного своего старого друга не губить».