История руссов. Славяне или норманны? - Сергей Парамонов

Для облегчения понимания мы выделим курсивом имена послов, имена же пославших их набраны обычным шрифтом.

В летописи стоит: «Мы от рода руского съли и гостье: Ивор, сол Игорев, великого князя русского и объчии ели: Вуефаст Святославль, сына Игорева; Искусеви Ольги княгини; Слуды Игорев, нети Игорев; Улѣб Володиславль; Каницар Передъславин; Шихберн Сфанъдръ, жены Улѣблѣ; Прасьтѣн Туръдуви; Либиар Фастов; Грим Сфирьков; Прастѣнь Якунь, нети Игорев; Кары Тудков Каршев Туръдов; Егри Евлисков; Воист Войков; Истр Аминодов; Прасьтѣн Бернов; Явтяг Гунарев; Шибрид Алдан; Кол Клеков; Стегги Етонов; Сфирка (в рукописи пропуск, оставлено чистое место для одного слова); Алвад Гудов; Фудри Туадов; Мутур Утин; купець: Адунь, Адулб, Иггивлад, Олѣѣб, Фрутан, Гомол, Куци, Емиг, Туръбид, Фуръстѣн, Бруны, Роалд, Гунастр, Фрастѣн, Игелъд, Туръберн, Моны, Руалд, Свѣнь, Стир, Алдан, Тилен, Апубьксарь, Вузлѣв, Синко, Боричь, посланнии от Игоря, великого князя руского, и от всякая княжья и от всех людий Русския земля…»

Чтобы создать в первоначальном хаосе имен порядок, необходимо было разделить послов на две группы, согласно их общественному положению и указанию самой летописи: на послов и гостей (т. е. купцов).

Произвести анализ легче, начиная с последней группы из 26 человек, так как она не представляет особых затруднений, но вместе с тем дает некоторую опору для понимания трудностей, связанных с первой группой.

Перечисление купцов начинается словами: «купець Адун…» и кончается «Борич». Можно было ожидать, что будет стоять «купци…» и идти перечисление имен. На деле же стоит только «купець Адун», и получается, что только он является купцом, а остальные нет. Это предположение должно быть отвергнуто: уже в самом начале сказано — «мы, послы и купцы». Поскольку из дальнейшего анализа будет видно, что вся первая группа являлась послами, — ясно, что вторая была купцами.

Очевидно, слово «купець» (на языке древних руссов это так и говорилось, а не «купец», как теперь) относилось ко всем купцам. Летописец допустил сокращение: вместо того, чтобы писать — «купець Адунь», «купець Адулб», «купець Иггивлад», он поставил слово «купець» только перед именем первого купца, а остальное, так сказать, титулование опустил. Вероятность этого предположения подтверждается тем, что выше он тоже упрощение допустил, опустив повторение слова «сол», т. е. посол.

Таким образом, послы представляли собой разных больших и малых «князей», купцы же явились самолично. Небезынтересно то, что посланцы считались не только посланными Игорем и «от всякое княжья», но и «от всех людий Руския земля», — следовательно, элемент демократии был достаточно силен, чтобы быть отмеченным в акте международного значения. Договор подчеркивал, что за послами стоит вся Русская земля.

Рассмотрение списка 26 купцов, среди которых были славяне и неславяне, показывает, что все они назывались одним словом — именем, которое играло роль фамилий. Имени и отчества или чего-нибудь подобного не употреблено ни разу.

Так как купцам предшествуют послы, по своему положению стоящие гораздо выше их, и вместе с тем мы встречаем выше в тексте сочетания как бы из имени и фамилии или имени и отчества, — может показаться, что послов называли, в знак уважения, именем и фамилией. По-видимому, даже новейший исследователь (Лихачев, 1950) так и понимает это.

Более глубокий анализ показывает иное: все послы также названы только одним именем, второе же имя принадлежит лицу, пославшему данного посла. Что это так, видно хотя бы из того, что главный посол Игоря, особо выделенный, назван только «Ивор, сол Игорев». Следующий по важности посол — сына Игоря, Святослава, — также назван просто: «Вуефаст Святославль, сына Игорева», третий посол — «Искусеви, Ольги княгини»…

Таким образом, три первых, самых главных посла и все купцы названы только одночленным именем, поэтому нет никаких оснований предполагать, что средние по своему положению послы будут названы двучленным именем.

Это положение подтверждается еще и тем, что все послы с двучленным именем, за единственным исключением, имеют второе имя в родительном падеже, т. е. знак притяжательности, genitivus possesivus. Это показывает, что данное лицо является чьим-то послом и пославший тут же называется.

Если бы двучленное имя состояло из собственного имени и прозвища (или отчества, или фамилии), то именно прозвище не было бы в родительном, а в именительном падеже, будь то существительное или прилагательное, например, Иван Портков, Ивор Чапонос, Микита Долгий и пр.

Трудно также допустить, что второе имя означало нечто вроде: Иванов, Петров, Орлов и т. д., — такое единообразие вряд ли вероятно в двух десятках имен.

Далее, если бы это было нечто вроде имени и отчества, то мы не могли бы встречать таких сочетаний, как: Алвад Гудов, Прастѣн Бернов, Явтяг Гунарев, Мутур, Утин и т. д., где славянское имя сочетается с неславянским или наоборот. Возможность такая не исключена, конечно, но таких сочетаний слишком уж много для исключений.

Между тем это совершенно понятно, если одно имя является именем посла, а другое — именем пославшего: высокопоставленные славяне посылали от себя послов, невзирая на национальность; то же делали и неславяне.

Наконец, все построение имен создано по известному трафарету: сначала имя посла, затем кто послал. Этот трафарет начался с «Ивор, сол Игорев», далее слово «сол» (т. е. посол) для краткости всюду опущено, но родительный падеж — «Вуефаст Святославль» — показывает это. Кроме того, в самом тексте сказано, что послы были «и от вся коя княжья», а не только от Игоря и членов его семьи.

Таким образом, положение, что все послы были названы одночленным именем, хотя это и переворачивает представления многих, должно быть принято без малейших колебаний.

Поэтому следует понимать не «Прастѣн Бернов», а «Прастѣн, сол Бернов», не «Мутур Утин», а «Мутур, сол Утин» и т. д. Все эти «Берны», «Уты» и т. д. были крупными сановниками Игоря («малыми князьями»), сидевшими по большим городам и посылавшими особых послов каждый для получения «укладов» на свои города и проч.

Кроме того, такая многочисленность послов говорила о могуществе руссов и была импозантна. Как-никак, а послать в те времена 25 послов в Царьград чего-то да стоило, и маломощный князь этого не в состоянии был сделать. Установленная нами выше одночленность имени посла дает чрезвычайно важные результаты, ибо поднимает завесу над тем, что в истории, в сущности, неизвестно — состав семьи князя Игоря. Из расположения имен послов видно, что они расположены по старшинству. Первый — Ивор, посол самого Игоря, второй — Вуефаст, посол Святослава, хотя и малолетнего, но наследника престола. Третий — Искусеви, посол Ольги, жены Игоря.

Четвертый посол был Слуды (Слудый) Игоря, племянника Игоря Первого. В тексте сказано: «нети Игорев»; «нетий» означало в древности племянника со стороны сестры, в дальнейшем стали употреблять «сестричич».

Таким образом, только из этого документа международного значения мы узнаем, что у Игоря были сестра и племянник Игорь, очевидно, названный в его честь.

Пятым послом был «Улѣб Володиславль»; можно принять с высокой степенью вероятности, что «Володислав» был вторым племянником Игоря по сестриной линии, что подтверждается шестым послом.

О шестом после сказано: «Каницар Передъславин». Очевидно, Передслава была сестрой Игоря, и два сына ее, Игорь и Владислав, поставлены впереди нее в силу примата мужчины. То, что о Предславе сказано так кратко, говорит в пользу того, что она была слишком известным лицом, чтобы о ней необходимо было распространяться, — сестра (и, возможно, единственная) самого великого князя.

Далее идет седьмой посол — «Шихберн Сфанъдры, жены Улѣблѣ», самого интересного лица в этом семейном списке.

Совершенно очевидно, что если «жена Глеба» посылала особого посла и была поставлена рядом с племянниками и сестрой Игоря, — она занимала очень высокое положение. Естественно, что сам Глеб занимал еще более высокое положение, чем его жена, и она (при отсутствии указания об особом после Глеба), вероятно, была вдовой последнего. Но кто такой был этот Глеб?

Очевидно, это был либо брат Игоря, либо его старший сын. О существовании брата у Игоря мы не находим в истории ни малейшего намека, зато о существовании другого сына имеется совершенно ясное, хотя и апокрифическое указание. Речь, по-видимому, идет о Глебе (Олафе), князе новгородском, которого Святослав якобы убил за то, что тот принял христианство.