Молодость. Автобиография… почти. Книга четвертая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон» - Илья Андреевич Беляев

Он не сказал, просто улыбнулся и посмотрел на чистое невинное лицо Ангела и улыбнулся снова.

Ее глаза блестели, а руки чертили в воздухе немыслимые загадочные фигуры, и это еще больше притягивало к ней, к той, с кем было спокойно, с кем казалось уютно и тепло.

Он стоял на крыше и смотрел на ее дом, виднеющийся черной полоской.

Встретятся ли они еще когда-нибудь? Конечно же, встретятся. Обязательно! Главное верить! Но частичка Ангела никогда не улетит, не оставит его одного, а будет присутствовать вечно.

Он улыбнулся и закрыл глаза. Все начинало представляться в совершенно ином свете. И все это Ангел, Ангел. Ангел!

Посвящается …

(часть первая)

Все уходит все стирается и наступает забвение. И только лучшее на протяжении жизни идет с тобой бок о бок и не дает стариться душе. Лучшее. Все то, что когда-то было увидено и осталось навсегда.

Глаза… В них можно окунуться словно в бескрайний океан. Но там ты никогда не утонешь, не пойдешь ко дну, не замерзнешь в ледяной воде. Только там можно ощутить настоящее блаженство, раскинуть руки в стороны и наслаждаться теплом, медленно плывя в бесконечность, туда, куда уходят мечты, туда, где сбывается все задуманное, где белые крылья жизни расплавляются и дают новую надежду!

Глаза… Иногда они предстают бездонной пропастью, отчего начинает кружиться голова, и кажется, что тонкий подвесной мостик не выдержит всей тяжести и ты упадешь вниз. И вот ты уже летишь, охваченный каким-то странным, не испытываемым никогда ранее чувством. И вдруг появляются крылья. И тьма, господствовавшая ранее, расступается, застигнутая врасплох невиданным ослепительным светом, исходящим от тебя. А ты уже не падаешь, ты плавно паришь, глядя на все широко открытыми глазами. Можно понять, где ты, но что с тобой происходит — никогда.

Губы… Они похожи на два тончайших лепестка, плывущих бок о бок по тихой спокойной реке. Иногда они изменяются, превращаясь в улыбку, заставляя окружающие цветы низко склонять головы и терять капельки утренней росы. Иногда течение становится бурным и стремительным, и тогда цветы вздрагивают, опасаясь за то, что крохотные лепестки могут погибнуть в разыгравшейся стихии, что они не выдержат всей ее ярости и скроются под водой.

Губы… Временами, со стороны, может показаться, что им грустно и одиноко, что они не смогут больше вынести подобного. Но появляется солнце, и лепестки вновь превращаются в улыбку, и цветы вновь склоняют головы, роняя слезы.

Волосы… Их аромат может свести с ума любого, однажды вдохнувшего саму жизнь.

Волосы… Им можно быть волнами, подгоняющими легким ветерком, которые нежно омывают камни. Им можно быть только-только народившимися деревьями, вздрагивающими от любого дуновения. Им нужно быть самим ветром, гуляющим свободно и непринужденно.

Волосы… Следует закрыть глаза, глубоко вздохнуть и только тогда почувствуешь все то, ради чего стоит к ним прикоснуться.

Распустившийся цветок радует своим появлением. Он нежен. Его аромат пьянит. И он никогда не увянет, не сомкнет свои лепестки, не сломается под натиском бури. Он создан для того, чтобы им наслаждались, чтобы никогда не забывали о нем и любили — любили всем сердцем! Любили искренне и навсегда!

Посвящается …

(часть вторая)

Все происходит быстро, практически мгновенно. Это как раз тот случай, когда чувства берут верх и, раскрываясь, словно гигантский восхитительный цветок наполняют пространство своим упоительным ароматом. К нему невозможно привыкнуть. Он всегда будет казаться новым, еще лучшим, чем прежде. Один короткий взгляд, одно движение, совсем крошечное, еле уловимое. И рождается то, что возносит к небесам.

Брови… Когда они удивлены, то перехватывает дыхание. Когда грустят, то все кажется мрачным и туманным. Когда они плачут — происходящее вокруг не имеет смысла. Но стоит им улыбнуться, как мир вновь наполняется красками, спадает темная пелена и тепло окутывает со всех сторон не давая грустить и плакать.

Брови… Не сравнимые ни с чем, они будто живут своей жизнью, но замечают все происходящее вокруг и всегда знают, что делать дальше, как себя вести и кого любить.

Ресницы… Они похожи на легкие крылья бабочек, порхающих над прекрасными цветками. С каждым взмахом своего крыла они напоминают то прекрасное и нежное, что существует в мире. Они заставляют обратить на себя внимание, особенно когда в смущении опускаются вниз, а потом вновь поднимаются. И все повторяется до бесконечности.

Дыхание… подобно легкому ветерку. Он теплый и почти незаметный. Он никогда не станет порывистым, угрожающим или пугающим. Он всегда останется легким, теплым, не заметным и добрым.

Руки… Они мягкие и нежные. Когда прикасаешься к ним, то кажется, что это нежнейший шелк и моментально убираешь с них кончики своих пальцев чтобы не помять, не испортить, не навредить. Можно любоваться ими долго, рассматривая со всех сторон, и всегда он будет манящим, притягивающим к себе, заставляющим дотронуться еще один раз, хотя бы один.

Руки… Они могут чертить в воздухе замысловатые фигуры, которые приковывают внимание будто пытаясь что-то сказать. Они говорят! У них свой язык. Он кажется знакомым, но только с первого взгляда. Он раскрывает чувства все то, о чем можно сказать, не произнося ни слова.

Это остается навечно, запоминается и хранится. Не важно, сколько прошло, сколько потрачено впустую и сколько еще осталось. Без этого невозможно жить. Оно не сравнимо ни с чем и бесценно. Ради этого стоит жить!

Это остается навечно, запоминается, хранится.

Золотой дневник воспоминаний

Странное чувство рождалось в нем. Он не мог поверить, что полюбил. Нет, конечно же, он любил и раньше, но то было так, мимолетное увлечение. На сей раз ему открылся мир со всеми красками, со всем прекрасным, что было в окружающем. Казалось, сама Природа раскрыла объятья, и все это в лице одной единственной, Той, которая сидела напротив него и говорила с ним.

Прекрасное лицо излучало красоту, голос — нежность, глаза — чувственность, улыбка… «Улыбка, — подумал он, — как может одна улыбка говорить за человека!» И она говорила. Он наслаждался ее улыбкой, считая, что это мгновение, проведенное с Ней наедине, будет последним. Все, что он делал, он делал как в последний раз, считая, что подобное не может быть правдой и сон вот-вот развеется, достаточно только отвести от нее взгляд — и все закончится. Она исчезнет, воспоминание сотрется, миф забудется. Он боялся этого и не желал, чтобы подобное произошло.

Юноша хотел оставаться с ней вечность, но понимал, что это невозможно. Все когда-нибудь кончается.

Он посмотрел