Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Похоже, жители Халдензеля намеревались относиться ко мне как к члену правящий в провинции семьи исключительно потому, что я была дочерью Эльвиры, хотя на самом деле они никогда раньше меня не встречали.
Гиб Хальденцель поднял до уровня плеча, раскрытую ладонь, направленную к находящимся на площади. Его жест утихомирил толпу, позволив ему затем нарушить это молчание заявлением, произнесенным глубоким, густым голосом.
— Сегодня святая Эренфеста принесет весну в Хальдензель. В очередной раз Флютрейн, Богиня Воды и чистых потоков, отбросила прочь Эвигелибе, Бога Жизни, и спасла Гедульд, Богиню Земли. — Гиб Хальденцель указал на чашу на алтаре, на мгновение остановился, чтобы оглядеть толпу, а затем продолжил еще более громким голосом. — Пойте, чтобы боги услышали ваши молитвы! Танцуйте, чтобы боги знали как вы благодарны! Да будет благословенно таяние снега!-
И снова толпа начала аплодировать. Страсть горожан, с нетерпением ожидавших конца зимы, была ошеломляющей, и так начался Весенний молебен в Хальдензеле.
По-видимому, здесь в честь праздника будут петь и танцевать. Теперь, когда маленькие потиры были доставлены в провинцию, крестьяне, жившие на юге, скоро отправятся домой, в то время как охотничьи племена точно так же отправятся на север. Весенний молебен был одновременно праздником наступления весны и прощанием между горожанами.
Меня просто вызвали на сцену, чтобы представить всем, и я вернулась на свое место, больше ничего не делая. Принесли еду, и мы, дворяне, начали есть, в то время как простолюдины били в барабаны, играли на флейтах, пели песни и танцевали вокруг.
— Когда простолюдины закончат, мы исполним наши собственные песни и танцы с мечами, в качестве своей признательности богам, — сообщил мне Гиб Хальденцель, опускаясь в свое кресло рядом со моим. Вилфрид и Шарлотта воспользовались этой возможностью, чтобы сообщить, что они слышали схожие песни, путешествуя между зимними домами.
Что…? Но я никогда раньше не слышала никаких песен во время Весеннего молебна.
Мне это показалось странным, но когда я хорошенько подумала, мне пришло в голову, что моим главным приоритетом всегда было как можно скорее дать благословение и тут же отправиться к следующему адресу. Другими словами, можно было сказать, что я провела множество Весенних Молебнов, и в то же время не участвовала ни в одном из них. Осознание этого факта поразило меня.
— Вы вдвоем тоже участвуете в Весеннем молебне? — Спросил Гиб Хальденцель у Вилфрида и Шарлотты с удивленно расширенными глазами. Похоже, что он не знал об этом факте, поскольку дворяне землевладельцы вернулись в свои провинции после окончания праздника, отмечающего приход Весны.
Вилфрид кивнул в ответ на вопрос гибе.
— Да. Мы, братья и сестры, должны помогать друг другу. Это было бы слишком тяжелым бременем для Розмайн, чтобы нести его в одиночку, а ведь мы все дети эрцгерцога, — сказал он тоном, который, казалось, подчеркивал, что произносимое им совершенно очевидно.
— Действительно, — добавила Шарлотта. — Эм… Мы можем быть полезны в весеннем молебне только благодаря мане моей сестры, но то что мы участвуем в церемонии тоже важно. Мы постепенно становимся более умелы и знающи, и моя цель — выполнить когда либо благословение, не полагаясь на ману Розмайн. — Пока она говорила, ее глаза цвета индиго начали почти что искриться.
О… Мои брат и сестра такие замечательные, а я думаю только о книгах. Простите! Я не собираюсь меняться, но… Я очень сожалею об этом! Самое большее, что я могу сделать для вас, — это извиниться и двигаться вперед.
— Леди Розмайн, похоже, вы в хороших отношениях со своими братьями и сестрами? — Спросил Гиб Халдензель.
— Конечно. Во время моего долгого сна они очень усердно трудились, замещая меня. Они так изменились за это время, столь сильно повзрослели, что я только что и могу оплакивать свой по прежнему не изменившийся рост, — ответила я. Услышав это, гиб откинулся на спинку кресла и в задумчивости скрестил руки на груди.
— Я тот, кто возносит молитву и благодарность богам, создавшим мир, — донеслась знакомая молитва. Я взглянула на сцену и увидел, что рыцари Халдензеля, которые должны были возглавить племена, направляющиеся на север на охоту, выстроились рядом друг с другом. — Даруй конец этому белоснежному миру, — продолжали они. — Разбей всепоглощающий лед и освободи нашу Богиню Земли…
О, мне знакома эта песня.
Вернее, я знала её текст. Это была песня, которую пели богини, подчиненные Богине Земли, когда искали помощи у Богини Воды после того, как Бог Жизни разлучил их с Гедульд. Подчиненные богини предлагали свою силу Богиням Света и Воды, молясь о спасении Богини Земли.
Это был первый раз, когда я слышала этот текст в виде песни, но они просто повторяли одни и те же фразы снова и снова, так что было достаточно легко понимать, что они исполняли. Я начала тоже подпевать им, но потом спохватилась и остановилась; исполнение священных молитвенных песен было опасно тем, что я могла сотворить какое-нибудь странное благословение.
Гиб Халдензель заметил, что я, хоть и без слов но тоже напеваю песню, и с веселым выражением лица наклонился вперед. — Это песня Халдензеля, посвященная приходу весны и знаменующая начало охоты, — объяснил он. — Охотники поют ее перед своим уходом.
— О…? Разве это не песня для молитвы о таянии снега и призыва Богини Воды? — Спросила я, удивленно склонив голову набок. Гиб Хальденцель с любопытством взглянул на меня в ответ.
— Ни разу я не слышал эту песню ни в Королевской академии, ни в Эренфесте, даже во время празднования прихода весны. Я думал, что ее поют только в Халдензеле… Вы знаете её?
— Я слышу её в первый раз, но текст записан в сборнике священных текстов, передаваемом от одного Верховного епископа к следующему, — объяснила я. — В других священных писаниях в книжной комнате храма, нет приводимых в этом сборнике песен и
