Лабиринт - Яэко Ногами

Сёдзо. Деревушка показалась ему мирной и уютной, несмотря на свой убогий, нищенский вид. И в самом деле, разве мог кто знать, что под этими дырявыми соломенными крышами накапливаются силы и горит такой неукротимый боевой дух, какого не было ни в одном окрестном селении.

Однако Сёдзо решил быть начеку. Ребята, наверно, уже рассказали в деревне, что где-то поблизости бродит один из тех, кого они больше всего боятся и больше всех ненавидят. Зачем он сюда пришел? Если партизаны замышляют активные действия и деревня является их базой, то они должны опасаться разведки и быть все время на* стороже. Вполне возможно, что кто-нибудь возьмет его на мушку прежде, чем он успеет крикнуть: «Я ваш друг». Чтобы этого не случилось, надо бы достать носовой платок и идти, размахивая им, как белым флагом. Платок был у него в нагрудном кармане. Но платок он достанет позже, когда подойдет поближе к деревне.

Солнце взошло.

Точно яичный желток из разбитой скорлупы, оно показалось сначала над зубчатой вершиной горы. Затем, превратившись в расплавленный золотой шар, колыхаясь, отделилось от вершины и стало подниматься вверх. Брызнул ослепительно яркий поток его лучей.

И вдруг у подножия залитой солнцем террасы на противоположной стороне Сёдзо заметил какие-то отблески. Несомненно, это отражение солнца на металле. До проселочной дороги по ту сторону было не менее километра. Поэтому он сначала не заметил, что это сверкают каски и штыки. Однако, когда он увидел людей в хаки, на фоне известняковой террасы их было легче заметить, чем на лёссовом поле, ему сразу стало ясно, что это — они. Они побывали в деревне М. и теперь идут сюда... Он оцепенел. Не столько от страха, сколько от досады. Какая чудовищная нелепость! Нужно как можно быстрее бежать в деревню, пока еще не заметили его. Но как перебежать через поле, чтобы его не увидели? Он стремительно помчался по тропинке вдоль подножия горы, но был замечен прежде, чем успел добежать до того места, где тропинка и проселочная дорога, словно две речки, сливались в один поток.

Люди в хаки громко закричали и бросились вдогонку. Их было пятеро. Впереди мчался фельдфебель Уэда.

Уэда не без основания преследовал Сёдзо своим колючим подозрительным взглядом. У фельдфебеля был острый нюх — ему мог бы позавидовать любой шпик из тайной полиции, он чуял, что за Сёдзо нужно смотреть в оба. А то, что Сёдзо считался образцовым солдатом, только еще больше раздражало его. Поездка Сёдзо в К. благодаря особой благосклонности высшего командования не только не ослабила подозрительности и злобы фельдфебеля, а лишь подлила масло в огонь. Отчасти фельдфебель был доволен побегом Сёдзо, это подтвердило правильность его подозрений: значит, он попал в цель, и это тешило его самолюбие. Вместе с тем он был вне себя от ярости, потому что беглец захватил с собой Чэна. После бесплодных поисков в деревне М. отряд направился в деревню Д., которой обычно не придавалось никакого значения; сюда пошли только потому, что взбешенный Уэда не хотел сразу возвращаться в казармы ни с чем. Их было пятеро, потому что свою группу фельдфебель, обыскав деревню М., разделил на две и другую пятерку послал в деревушку, находившуюся по ту сторону горы.

Сёдзо бежал, ничего не видя вокруг, он только чувствовал, что преследователей не так много. Не было времени ни посмотреть, ни подумать, есть ли среди них фельдфебель. Однако голос был несомненно его:

— Стой! Стой!

Голос фельдфебеля, привыкшего подавать команду, слышался примерно метров за триста. Сохраняя этот разрыв, держа винтовку под мышкой и чуть пригнувшись, Сёдзо бежал изо всех сил, словно зверек, преследуемый загонщиками.

Нечего и говорить, что фельдфебель ошалел от радости, когда вдруг увидел зайца, которого выслеживали. Но, как и подобает бывалому унтеру, он не забывал, что действовать нужно обдуманно. Ведь беглец мог предварительно установить какую-то связь с партизанами. Странно, что Чэна с ним нет. Короче говоря, трудно сказать, что еще могут выкинуть эти молодчики, поэтому осторожность не мешает. Ведь солдат у него всего пятеро. А вдруг он успеет добежать до деревни и там его не удастся схватить? Нет, уж лучше...

И разъяренный фельдфебель скомандовал:

— Огонь!

Четверо солдат сразу же изготовились к стрельбе и дали залп.

Но тут произошло что-то совсем странное. Выстрелы послужили как бы сигналом к ответной стрельбе с той стороны, где были пещеры, где шла терраса и лежала деревня. И преследуемый и преследователи оказались в кольце огня. Деревенские партизаны, очевидно, принимают и Сёдзо, и погоню за одну компанию — солдат-дьяволов. Поняв это, Сёдзо мгновенно вытащил из кармана платок. Размахивая им в ослепительных лучах утреннего солнца, он с отчаянием обреченного стремительно бежал вперед и громко кричал:

— Не стреляйте в меня, я ваш друг!

Пули летели со всех сторон и со свистом скрещивались у него над головой. На поле прыгали беленькие дымки. До деревни оставалось всего метров двести. В ярких лучах утреннего солнца уже видны были золотисто-желтые, словно набухшие от солнечного тепла соломенные крыши, высившиеся над ними оголенные деревья, арбы перед глинобитными заборами и над всем этим — синее-синее небо, по которому плывут белые барашки. Сёдзо ясно видел эту картину, похожую на пейзажи фламандских мастеров, и в то же время удивлялся, что еще.может думать о таких вещах в момент смертельной опасности. Это была его последняя мысль, ибо тут же он почувствовал резкий удар в спину и левый бок и потерял сознание.

Сраженный пулей того, кто вчера еще был в числе его друзей, а сегодня стал врагом, обливаясь кровью, Сёдзо упал на землю.

Глава восьмая. Люди в ковчеге

Ой, да какой же ладненький мальчонка! — говорили люди, видя Марико с ребенком на руках. Здесь это была высшая похвала. Если так говорил кто-нибудь из родных или из пожилых знакомых, то тетушка при этом неизменно замечала:

— И как две капли воды похож на Сёдзо, когда тот был малышом.

— Именно, именно так!

И все уверяли, что и глаза те же и овал лица, и линия подбородка точь-в-точь такая же. Но о пушистых волосиках младенца никто не говорил. У отца и у матери были не такие волосы. В комнате казалось, что они слишком светлые, но на улице, на свету, они были почти золотыми. Глаза Марико с первого взгляда казались черными, и только потом было видно, что они голубовато-серые, но волосы ее были темные.