Искры под пеплом - Патриция Галлахер

— Для меня имеет, Гарнет.

— Чувство вины?

— Я беспокоюсь о вас.

— Ах, Брант, не пытайтесь меня дурачить! Я знаю, зачем вы пришли. Вас прислал доктор Уорнер. Он думает, что то лекарство, которое предложите вы, более эффективно, чем его, но он ошибается.

Повернувшись к охну, она посмотрела на мрачное серое небо. Налетавший из прерии пронизывающий ветер стучал в окно кристалликами ледяной крупки. Гарнет вспомнила тепло и уют их дома в Авалоне, где в каждой комнате, украшенной к Рождеству, пылал жаркий камин. Сет срубил к празднику дикий кедр, и Дженни, проявив чудеса изобретательности, убрала его различной мишурой. Но Гарнет тосковала о настоящей елке и ярких игрушках и пахнущих лавром свечах. Она вздохнула:

— Пожалуйста, уходите, Брант. У меня сегодня неподходящее настроение.

— Разве я утомил вас, Гарнет? Позвольте только немного побыть с вами.

— Вы заработаете себе лишь преждевременную кончину и ничего более.

— Да хватит вам все время оплакивать себя, — не выдержав взорвался он. — Я как-то сказал вам, Гарнет, что вы — трусиха, и теперь повторяю это снова. Вы хотите умереть, потому что у вас нет мужества жить. Жизнь бросает вам вызов, а вы предпочитаете сдаться, нежели бороться. Я даже начинаю думать, что Денису лучше было погибнуть, чем тащить по жизни такую обузу.

С неожиданной энергией Гарнет решила влепить ему пощечину, но он увернулся, засмеявшись:

— Снова промахнулись, милочка. Плохо целитесь. Вам нужна практика. Мое общество вам необходимо. Тренировались бы целый день.

— В прошлый раз вы мне помешали.

— Хотите попробовать снова? — он достал револьвер.

— Заряжен?

— Как всегда, — кивнул он. — Неужели вы думаете, Гарнет, что, убив меня, станете счастливей? Может быть, я действительно заслужил это. Может быть, этого заслуживает каждый солдат за исполнение своего долга — не медали, а пули. — Он протянул ей револьвер рукояткой вперед. — Возьмите его, Гарнет. И если вам от этого стане! легче, застрелите меня.

Гарнет, будто опомнившись, посмотрела на оружие.

— Уберите его.

Брант спрятал оружие в кобуру и ждал, глядя на нее с нескрываемым желанием.

— Дорогая, хватит нам играть в прятки. Я по-прежнему сгораю от любви, Гарнет, и хочу жениться на вас.

Он наклонился вперед, чтобы поцеловать ее, но она в страхе отпрянула.

— Вы заразитесь, — поспешно соврала она.

— Тогда мы будем чахнуть вместе, моя любимая. Поженимся, ляжем в постель и больше не поднимемся.

— И это все, что постоянно занимает ваши мысли? — строго спросила она. — Лечь в постель!

Такая непосредственность, плохо сочетавшаяся с болезненным видом, выдала ее тайные мысли. Брант всегда восхищался ее выразительными, страстными глазами фиалкового цвета. Он давно вынашивал романтическую мечту увидеть, как желание наполнит их густой синевой, но оказалось, что именно сейчас они стали небесно-голубыми.

Он отстаивал свою точку зрения мягко и в то же время с таким красноречием, на которое только был способен.

— Близость может быть приятной, Гарнет, для двоих любящих друг друга людей. Я мечтаю жениться на вас.

— Вам что, нужна больная жена? Женщина, не способная дать вам детей и обреченная на скорую смерть?

— Господи, вы прямо одержимы идеей смерти.

— Это — жар.

Брант нежно потрогал ей лоб, он был прохладным и гладким. Помедлив, его рука нежно скользнула по ее лицу, шее, грудям, всему телу.

— У вас нет температуры, Гарнет.

— Она приходит и уходит, а когда ее нет, меня знобит. В Авалоне жила девушка, страдавшая легочной болезнью, поэтому мне знакомы симптомы. Она давно умерла. Я тоже умру. Я это знаю и чувствую, но мне не страшно. Поверьте, я не такая трусиха, как вы думаете, Брант. Я мечтаю о смерти и иногда даже чувствую ее присутствие. Это — вовсе не старик с длинной белой бородой и косой. Я вижу ангела, берущего меня за руку и ведущего через высокую гору в мирную зеленую долину…

— Моя маленькая актриса, — прервал ее Брант, ехидно улыбаясь. — Я видел эту пьесу в театре. Ваше представление, моя хорошая, впечатлило меня, но не убедило. Я видел больных чахоткой и на войне, и до нее. Их щеки покрыты румянцем из-за температуры, а вовсе не бледны, как лилия, они харкают кровью и часто теряют сознание от боли и слабости.

— Это придет позднее.

— Нет, этого не будет! Послушайте меня, Гарнет. Перестаньте упиваться горем. Перестаньте огорчать своих родных и ставить под угрозу их здоровье. Вы должны встать с кровати, выйти за меня замуж и., нарожать кучу детей!

— Я скорее умру, — заявила она.

Брант рассмеялся и распахнул дверь на кухню:

— Мисс Темпл, если суп готов, налейте пациентке большую миску. Я прослежу, чтобы она съела все до последней ложки.

— Я не буду, сэр! — возмущенно запротестовала Гарнет.

— Нет, будете, моя радость, потому что я не уйду, пока вы это не сделаете. Так что только от вас зависит, сколько я у вас пробуду.

Ее глаза вспыхнули яростью:

— Да вы просто противный скунс. Брант Стил! Да еще к тому же змей и койот! Я вылью этот суп вам на голову, — пригрозила она.

Это еще больше развеселило его.

— Ой-ой-ой! С каких это пор благовоспитанные леди так ведут себя? Но не беспокойтесь, я сам буду держать вашу миску. А попозже у нас еще будет рождественский обед за столом, даже если мне придется отнести вас в столовую на руках, привязать к стулу или держать на коленях и кормить с ложечки, как малютку. Дженни не покладая рук готовит праздничный обед, и мы насладимся им, вознеся молитву до и после.

Дженни принесла суп, понимающе поглядела на бранящуюся парочку, и быстро удалилась.

— Проклятье, — бушевала Гарнет, пока Брант заботливо пытался прикрыть ей грудь полотенцем. — Мне не нужен слюнявчик!

— Просто предосторожность, моя дорогая. Гарнет вспыхнула.

— Тетя Дженни забыла подать солонку. Принесите, пожалуйста. И салфетку.

— С удовольствием. А что еще прикажите? Она поколебалась мгновение:

— И еще миску для вас, если вы, конечно, не против.

— Спасибо, я не против, а просто счастлив! Когда он вернулся и сел рядом с ней, Гарнет задумчиво спросила:

— А как праздновали Рождество у вас на плантации?

— Торжества длились до самого Нового года. Много званых вечеров, визитов, гостей. Рабы получали подарки и устраивали свои вечера. Все праздники в Грей Оукс не умолкало веселье. До войны, разумеется. — Он помолчал, надеясь, что она не обратит внимания на последнюю неудачную фразу. — Уверен, в Коннектикуте Рождество отмечалось тоже очень весело, не так ли?

Но выражение ее лица уже изменилось, и Брант понял, что она задумалась о другом. Он замолчал и стал слушать, как дождь со снегом стучат в оконное стекло.