Точка возврата - Мария Ильина

«Да уж! Пойди туда, не знаю куда! Найдешь кучу проблем на свою задницу! Плюнуть и отказаться?» Валерий по жизни никогда и никуда так не срывался. А тут еще к черту в пасть. Но сидеть без дела тошно. Не для подобных поездок, конечно, отпуск брал, отдохнуть хотел с Ладой, с Тошкой, но это было слишком давно…

— Как вы себе все представляете? Даже если найдем место, дальше что? Постучим и — «здравствуйте, я ваша тетя»?

— Что вы, что вы! Я все продумала. Понаблюдаем, сфотографируем, кто входит, выходит. И с готовыми фактами в полицию или еще лучше — к журналистам. Пусть попробуют не считаться!

— Звучит наивно! И не рассчитывайте внука там найти! Но на разведку съездить можно.

— Так вы согласны?! — вскочила с воодушевлением, схватила его за руку. — Поехали! Ах, да, простите, совсем забыла, что сейчас ночь. Ведь вас сегодня кто-то… Неужто Шредер?

— Об этом потом! — глаза слипались, только бы нырнуть в сон, забыться.

— Значит, завтра с утра?

— Располагайтесь здесь. Ночью ходить опасно! — проводил в маленькую комнату, где, казалось, до сих пор витал запах деда. Из мебели только стул и диван. Эхо гулкое, злое.

Скорей бы добраться до кровати, слишком длинный выдался день. Вяло шевельнулась мысль: «Забыл выдать гостье белье!» У матери с этим строго было: чистота, порядок, ни один микроб не проскочит. Детство, идеально белые простыни. Заходит дед, ложится на них прямо в сапогах, катятся комочки грязи. Валерий хочет возмутиться, крикнуть, позвать мать. Старик смеется, закуривает и смотрит пугающе серьезно: «Мне уже можно все!» Ухмыляется, демонстрируя желтые гнилые клыки, тушит сигарету о полированную спинку кровати: «Иди ко мне, внучок, я тебя поцелую!» Противиться нет сил, медленно бредет через комнату, бежевые сандалики с пряжками цепляются за ковер. «Ну, малыш, ближе! Ближе!» Зловонное дыхание бьет в нос, тянутся костлявые руки. «Разве ты не знаешь, что внуков любят больше детей? Или тебе жалко этой драной тряпки?! Так забери ее!» В бешенстве срывает простыню, накидывает Валерику на голову. Полотно обвивается вокруг тела, как живое, ни вздохнуть, ни шелохнуться. Валерий дернулся изо всех сил, проснулся и сел, тяжело дыша. Казалось, прошло всего несколько минут. Нет, уже без пятнадцати пять. Кто-то по-крысиному скребется на кухне, испуганно дернулся и замер, вспомнив все. «Бабка. Шредер. Лада. Боже, что с ней?!» Умылся холодной водой, стараясь лишний раз не смотреть в зеркало. Старушка хлопотала у плиты, увидев его, произнесла со смущенной улыбкой:

— Простите, что расхозяйничалась!

— А продукты откуда?

— Из холодильника.

— А я и не замечал!

Яичница с колбасой и сыром никогда не была такой вкусной. Валерий медленно отламывал по кусочку, сожалея о данном слове. Затея с поездкой выглядела полным бредом, но отступать он не любил. «Что ж, смотаемся быстренько, посмотрим — и назад».

Почти свободное шоссе выступало из предрассветной мглы. «Тойота» неслась легко и плавно. Раньше это был бы кайф, сейчас же пугающее падение в неизвестность. Поворот направо. Свора мерзких предчувствий встрепенулась при въезде в тихий, неприметный поселок. «Где оставить машину, чтобы поменьше привлекать внимание?» Приткнулся у станции. Дальше пешком.

В сумке камера и бинокль, взгляд рыщет по сторонам. Улочки узкие, грязные, по бокам домики, сто лет в обед. Может, заблудились, по идее, к коттеджам надо. Нет, вроде все правильно, если, конечно, доверять тому бумажному огрызку. В самом конце у леса — четырехметровый кирпичный забор, глазки видеокамер. Оно! Невольно переглянулись, замедлили шаг. Спрятаться негде, дальше лес, убогий и редкий. Делать нечего, свернули на скользкую тропку, оглядываясь, будто потеряли чего. Мятые банки, бутылки выглядывали из прошлогодней травы. Два сросшихся дуба как иллюзия укрытия. За ними засиженное алкашами, заплеванное бревнышко. Валентина Павловна аккуратно постелила пакет, опустилась, тяжело дыша. В руках маленький театральный бинокль, бежевый, с золотыми ободками. Валерий захотел крикнуть: «Уберите сейчас же! Засекут ведь!» Вместо этого произнес:

— Поосторожней, пожалуйста! Не высовывайтесь так. И еще… Нам лучше разделиться. Если что заметите, звоните. Давайте я вам наберу, чтобы номер остался.

Бабка засуетилась, мобильник плюхнулся прямо в грязь, она заохала, стала вытирать его влажными салфетками.

«Ну и картинка, умора прямо! Интересно, видно им оттуда или нет? Вроде метров сто — сто пятьдесят, а техника у них наверняка будь здоров! Но таких клоунов здесь явно не ждут!»

Валерий хотел еще предостеречь бабку, но понял, что она не слушает, и стал медленно углубляться в лес. Забраться подальше и попробовать обойти. Пошел правее, не выпуская из вида кирпичной стены. Задняя сторона, маленькая калитка, рядом речка. Пологий берег зарос деревьями. «То, что надо! Может, они не попрут через главный вход. Здесь я их и засеку!»

Спустился почти к самой воде, ботинки тонули в жидкой грязи. Видно отсюда неплохо, расположиться бы. Лучше всего лечь и вжаться в землю. Вспомнил, как вчера полз по лужам, поморщился. Только не это! Почему-то жалко испачкать джинсы. Глупо, нелогично, но через себя не прыгнешь. Скользя и цепляясь руками за пучки травы, стал пробираться к пологому стволу дерева. Кое-как расположился, присел, вынул фотоаппарат. Усмехнулся над собой: «Папарацци на охоте!» Облокотился, расслабился и услышал заливистое, весеннее пение птиц. Такое неуместное в зловещем, сыром сумраке. Летом здесь хорошо, совсем по-другому. Трава по пояс, теплое солнце. Он почти ощутил запах полевых цветов. И вдруг ворвался сдавленный крик:

— Игорек! Мальчик мой! Помогите! — сдавленное мычание.

Валерий встряхнулся, не сразу возвращаясь в реальность. «Лучше бы показалось!» Но нет, все так и есть: открытая калитка, темные фигуры. Бабка трепыхалась в руках рослого качка и обмякла, как в фильме. Двое других что-то цедили сквозь зубы и держали мелкого парня со связанными руками и надвинутым на лицо капюшоном. «Нашла, значит! Блин, все пропало!» Разум пищал: «Действуй! Твоя очередь!» Сердце не верило. Пальцы судорожно щелкали камерой, будто творя подтверждение. «Это уже не поможет! Отсюда не выйти живым!» Швырнул фотоаппарат в кусты. «Может, найдет кто пришлый, в полицию передаст. Надежда на случайность, смешно!» Выругался свистящим шепотом. «Конец!» Вся жизнь перед глазами, дед ухмыляется: «Теперь знаешь, что к чему!» Странное чувство, что все-таки пожил в свои тридцать лет. И сила. Действовать, вмешаться! Спасти мальчишку и бабку! Иначе все зря! Как? Не кидаться же напролом! Старуха уже попробовала. Мысли путаются, ничего не приходит на ум, кроме самой убогой идеи: звонить Диковскому, благо номер есть. Телефон грязный, как галоша, онемевшие пальцы не попадают по кнопкам. Вот наконец-то соединение… и полный облом: «Абонент недоступен!»

Мальчишка резко отскочил в сторону и кинулся вперед прямо на Валерия. Прыгал со связанными за спиной руками по скользкой грязи. Только бы не упал! Секунда, вторая. Очухался самый старший бугай. Матерная тирада, будто выстрел в спину. Мальчишка вздрогнул, потерял равновесие, ботинки заскользили по расклякшему склону. Животный ужас в глазах, совсем близко. Валерий успел прочитать и ринулся вверх и вправо. Отвлечь на себя! Как на войне. Скорее вперед, не разбирая дороги. Метнул взгляд на очумевших быков, притормозил, будто поддразнивая, возбуждая охотничий азарт. Мысли быстрее ног. «Не зря здесь оказался. Спасти мальчишку! Это его шанс, его последний шанс! У парня должно быть право на ошибку, иначе нельзя!»

Схватился ладонью за шершавый березовый ствол. Оглянулся. Так и есть, клюнули! Двое бегут сюда. Лысый и кудрявый. Что ж, поиграем! Главное — время! А там, как бог даст! Но даром не дамся!

Возбуждение проходило, возвращалась четкость мысли. Завернул за угол, осмотрелся, пытаясь сориентироваться. Они, конечно, сильнее! Но я умнее и должен это доказать! За спиной стена, холодный кирпич. Глянул вверх, вроде не такая и высокая, как казалось, метра два с чем-нибудь. Подпрыгнул, уцепился за край. Перемахнул раньше, чем успел осознать, что творит. Убогая деревянная халупа резанула глаз, словно мираж, глюк. Сейчас выскочат еще бойцы — и кранты! Замер, вслушался в тишину, до гула в ушах, до головокружения. Ничего! Стал осторожно обходить дом. Ворота, что выходят на улицу, два черных джипа злобно уставились потухшими фарами. Куча старого хлама. Сзади лязг железа, скрип калитки, десятиэтажный мат.

— Давай этих в подвал! Тот козел тоже здесь!

— С чего ты взял?!

— Не сквозь землю же провалился! Больше негде! Обойди пока дом, а мы с этими разберемся.

Валерий дернулся, напрягся. Струйка пота по спине, леденящий страх. Всего мгновенье. Ярость, как волна: «Шалишь! Не дамся даром!»

Лысый вынырнул из-за угла и тотчас получил по морде, зашатался. Наглый, идет, будто на прогулку. Врезал еще раз для верности. Бык тяжело рухнул на землю. Свирепая радость. Еще повоюем! Вооружиться. Кинулся к куче металлолома. Дернул на себя длинную ржавую железяку. Надо же, кочерга! Как на вернисаже. Додумать не успел. Лысый зашевелился, попробовал встать. Ударить еще раз рука не поднимается. Лежачего не бьют. Перехватил кочергу. Мужик, тяжело цепляясь за стену, поднялся на колени, фингал под глазом, осоловевший взгляд. Валерий попятился назад, голова отказывалась соображать. Секунды затягивались. «Загнал себя в западню и бабке с внуком не помог! Проиграл. Продул по всем направлениям!» Эмоции не просыпались, все без разницы, будто кончился бензин. Спиной уперся в забор, холод до костей. «Попробовать еще раз? Порыпаться. Перемахнуть — и туда? Рвануть к станции, позвать ментов. Нет, слишком много!» Поднял голову вверх, прикидывая, где лучше зацепиться. Радостный солнечный луч слепил до слез, мешал сосредоточиться. Две тени метнулись с боков… удар, вспышка и облегчение.