Ленинский. Неизбежность бури. - Василий Александрович Бурцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В это время, захлебываясь кровью, еле живой Левша дрожащими руками выдернул кольцо гранаты Ф-1 и разжал ладони.
Два взрыва прогремели одновременно.
Осколки красного кирпича надстройки веером разлетелись во все стороны. Клубы пыли и огня взметнулись ввысь.
Однако снайперской пары там уже не было. Бойцы спрыгнули сразу, как только увидели РПГ в руках Первого, а противник перенес огонь на пулеметную точку Кесаря.
Взрывчатка, набитая в рюкзак Левши, сдетонировала одновременно с взрывом, волна разметала с крыши десантников и обрушила ее перекрытия, которые сложились внутрь, как карточный домик, погребая под собой Горбатого.
***
Эванс и Нэш дружно приземлились на пол следующего этажа здания, прокатившись по инерции кубарем. Взрывная волна подхватила почти уже приземлившегося Кесаря и с силой швырнула в останки трухлявого стола, обдав крошкой разлетевшегося кирпича.
Не медля ни секунды, пара снайперов, гонимая прочь инстинктом самосохранения, схватила за руки потерявшего сознание Кесаря и потащила под уцелевшие бетонные перекрытия в глубь здания. Проволочив его через когда-то производственное помещение, бойцы оказались в широком коридоре, заваленном разным хламом, и, укрывшись за ним, превратились в слух, переводя дыхание. Воздуха в резиновой маске не хватало, кровь пульсировала в висках, все тело дрожало.
– Мля, что это было, Эванс? – задыхаясь, просипел Миллер.
– Потом обсудим, – отозвался Ридпат, поглядев на бесчувственного Кесаря. – Давай выбираться отсюда.
– Куда? Куда ты собрался идти?
– А-а, – простонал Кесарь и пошевелился, содрогнулся всем телом, перевалился на бок и, содрав противогаз, вывалил содержимое желудка.
– У него, похоже, сотрясение, – кивнул Миллер.
– Слушай, давай двигаться в общину к ментам, – сказал Эванс.
– Ага, там они нас и порешат.
– А мы расскажем, с чем столкнулись, может, и не порешат. Во всяком случае, не сразу. Можно подумать, у нас выбор есть.
– Ладно, берем его и двигаем отсюда. По дороге придумаем, что сказать.
Эванс взвалил на спину Кесаря, а Миллер собрал все оружие, кроме «Печенега» и одного винтореза. В таком виде остатки отряда диверсантов вступили в молочную реку тумана, направляясь в сторону еще недавнего потенциального противника.
Глава 11
– Разве ж мы не акробаты, м-м-м, чтоб по лестницам горбатым, у-у-у, чтоб по лестницам горбатым прыгать и скака-ать? – затянул песню любимой группы «Пикник» Жмырев, вскарабкиваясь на торчащий вверху пролет обрушившегося лестничного марша подъезда многоэтажки, оттолкнувшись на услужливо подставленный замок, сложенный из рук напарников, кряхтя и матерясь между строк.
А вот у Филатова настроение отсутствовало напрочь. Застыв во входных дверях подъезда, он с тоской рассматривал клубящуюся туманную дымку, плотно окутавшую территорию вокруг дома. Тишина стояла такая, что песня напарника, приглушенная мембраной противогаза, все равно отчетливо была слышна. Наверное, это все нервы. Психика каждого человека по-разному реагирует на ситуацию и ищет решение проблемы стресса тоже по-разному. Жека вот песни напевает, Дима впал в апатию, хотелось просто усесться прямо тут на лестнице и на все забить. Умка замкнулась в себе, глубоко погруженная в свои мысли, отвлекаясь только на выполнение какого-либо указания. Она молодая, ей проще. У молодых психика гибче, и стресс они переносят проще. А с другой стороны, девушка с рождения пребывает в стрессе, это ее нормальное состояние. Теперь вся жизнь – один сплошной напряг. Хорошо еще так. Могла забиться в какой-нибудь угол и тихонько поскуливать. Наверное, при деле ей проще все это пережить.
Филатов отрешенно наблюдал за действиями напарников, поглядывая то на них, то на улицу. Жмырев, оказавшись на лестнице, принял поданный Умкой автомат и махнул командиру рукой, мол, твоя очередь. Сталкер повторил действия напарника, и, оказавшись рядом с ним, вдвоем они подтянули девушку. Теперь предстояло подняться на крышу многоэтажки, где оборудован наблюдательный пункт. Благо далее маршрут без акробатических финтов. Лестничный марш цел и довольно крепок. А нижний пролет обрушили целенаправленно, чтобы оградить дозорных от нежданных гостей снизу и не тратить человеческий ресурс в виде «вахтера» еще и на входе.
На улице только-только начало светать. Тонкая кишка подъезда тускло освещена, а нижние этажи еще и затянуты дымкой. Под подошвы сапог то и дело норовили залезть осколки бетона и стекла, противно до мурашек скрежеща и похрустывая. Лестничный марш завален всяким хламом, сквозь который надо было умело лавировать, чтобы не оступиться и не покатиться со всем этим вниз. Что же за это время не смогли прибраться там, спросите вы? Нет, это еще один фокус раннего оповещения дозорных на случай, если все-таки какая-нибудь глупая животина все же забралась на лестницу. Но вот тихо пройти баррикады у нее нет никаких шансов.
Лестничная клетка последнего этажа дома встретила группу сталкеров, забранная толстой решеткой из ржавой арматуры. На шум шагов из одной из квартир, из-под двери которой в такт огню дрожал теплый рыжий прямоугольник, выглянул крупный мужчина с круглым красным лицом, обильно посеченным глубокими морщинами и заросшим жесткой щетиной. На голове, на вздыбленных седеющих волосах сдвинутая на затылок старая милицейская ушанка, во рту дымящийся окурок самокрутки. На плечи накинут потрепанный милицейский бушлат с расположенными в ряд тремя маленькими звездочками на погонах. В левой руке удерживаемый за цевье АКСУ, ремешок которого был переброшен через плечо. В его большой ладони автомат казался детской игрушкой. Владимир Петрович был старшим смены дозора.
Из приоткрытой двери запахло дымом и повеяло теплом. Гомон голосов дозорных, только что что-то бурно обсуждавших, стих. В квартире видны брошенные прямо на пол ватные полосатые матрасы, разобранная и наломанная на дрова для печки мебель.
– Здорово, мужики! – сказал Петрович, прикрывая за собой дверь квартиры, в которой было оборудовано караульное помещение. – Пойдемте со мной! – махнул он рукой и первым пошел к лестнице.
Миновали слегка задымленный от выведенной туда трубы печки-буржуйки темный технический этаж дома и поднялись на крышу. Сюда, наверх, туман никогда не добирался, поэтому дозорные не облачались в резину, дабы минимизировать его пагубное воздействие.
– Привет, Петрович! – стянув маску противогаза, улыбнулся Жмырев и похлопал прапорщика по плечу.
– Ну, привет, коль не шутишь! – отозвался Владимир Петрович, закрывая дверь на крышу за группой сталкеров, после чего бойцы обменялись рукопожатиями.
Неожиданно громко каркнув, над головами людей пронесся большой ворон, отчего Медведева вздрогнула и, проводив птицу недобрым взглядом, тихо выругалась.
– Не сцы, пацан, – хохотнул Петрович. – Ворон – птица умная, нас не тронет, у него и без того забот хватает.
– Я девушка, – обиделась Умка и, надув губы, отвернулась.
– Ой, точно, – смутился прапорщик. – Прости, Лера, не узнал тебя.
Кружась высоко над землей в предрассветных сумерках и разрезая крыльями упругий холодный воздух, ворон видит, как туман,
