Бал Додо - Женевьева Дорманн

Странным персонажем был этот Алексис, папочкин сынок из аристократической семьи, возникшей от блестящего союза военных и судовладельцев. С тонзурой, но не давший обета, он в восемнадцать лет получил от аббатства пребенду, и эти доходы позволяли ему заняться наукой, которая его очень привлекала. К двадцати четырем годам он, любимчик министра Беррье, был назначен хранителем навигационных приборов и библиотеки Военно-морского флота в Бресте. Утонченный, элегантный и смешливый, с приятными манерами, любознательный, с прогрессивными взглядами, из сановного у него было только прозвище — Аббат, которое в насмешку ему дал кузен Тромелен. Помимо этих достоинств Алексис имел дар очаровывать всех, с кем ему приходилось общаться. Благодаря герцогу Праслену и графу де Бреньону, послу в Марокко, его отправляли в научные экспедиции для апробации изобретенных им оптических приборов для определения долготы.

В двадцать семь лет он вместе с Тромеленом намеревался покинуть Лорьен. На этот раз он планировал определить точное местоположение некоторых коралловых рифов на Маскаренских островах, что должно было облегчить кораблям путь в Индию.

Два кузена прекрасно понимали друг друга, но Франсуа-Мари их дружба казалась странной. Морис де Тромелен, маленький, коренастый и широкоплечий, был брюзгливым и приземленным любителем вольностей в расцвете своих тридцати восьми лет, — он резко отличался от высоченного Алексиса, с его очаровательной улыбкой, утонченными манерами и рассеянным видом. И было непонятно, где он частенько пропадал, хотя его брат вменил себе в обязанность отслеживать все его перемещения.

На следующий день после вечеринки в «Голубой обезьяне» Франсуа-Мари встретил братьев в Груаньяре, где Тромелен выбирал обшивку для поврежденных бархоутов. Мудрые советы юного Карноэ удивили кузенов. У этого малька с детским личиком были новые интересные идеи по строительству кораблей и их обслуживанию. Это были его собственные идеи. Они подружились; позднее, когда они предложили Франсуа-Мари де Карноэ отправиться в путешествие вместе, тот сильно покраснел и у него от радостного волнения перехватило горло. Он предупредил, что никогда еще не плавал. Пусть не тревожится об этом, это будет хорошее начало. Они научат его всему необходимому. «Вы, мсье де Карноэ, поступите в ученики к лоцману, — предложил Тромелен, похлопывая его по плечу. — Вы будете нам полезны. Мне нужны смышленые ребята, а ваши плотницкие навыки вместе с астрономическими знаниями Аббата приведут нас в тихую гавань».

Месяц прошел с ощущением горечи и радости. Горечи — оттого что Франсуа-Мари испытывал угрызения совести: ступив на корабль, он нарушит обещание, данное матери. А радости — от приключений, которые его ждали. Он решил не сообщать о своем отъезде. Ему исполнилось девятнадцать лет, он уже не ребенок. Он сообщит семье потом, когда ступит на землю. Уцелевшего, они его простят. Он выбросил из головы все дурные мысли, думая о той золотой жизни, которую обеспечит матери, когда вернется в Аргоат с целым состоянием; это позволит ему, помимо множества планов, восстановить старую семейную усадьбу, которая совсем обветшала. А мать будет так счастлива, что и не подумает упрекать его за это плавание.

В порту Лорьена «Нормандка», отремонтированная, вычищенная и проконопаченная, покрашенная, с новенькими мачтами, покачивалась на швартовах с полным брюхом груза, боеприпасами, продовольствием и прочно закрепленными пушками. Франсуа-Мари покидал насиженное место.

Глава 14

Первый выстрел пушки в честь отплытия вызвал у ученика лоцмана Карноэ слезы радости. Подняли якорь. Плавающая крепость вздрагивает, приходит в движение и медленно взрезает море в оглушительном шуме свистков, звоне рынды, громких приказах, подкрепленных ругательствами, в скрежете блоков и хлопанье парусов. На борту лают собаки. Обезумевшая кошка несется по верхней палубе, попадая под ноги матросу который обещает сделать шапку из ее шкуры. Из чрева корабля раздается мычание быков, блеяние баранов и козлят, которые сгрудились там. Блеют козы. На палубе, сбившись в клетках, пронзительно кудахчут куры, порывы ветра поднимают им перья. Отплывающие женщины, облокотясь на леер, машут платочками и шелковыми шарфиками, роняют слезы. «Да здравствует король!» Бортовая пушка дает еще три залпа, и от этого через отверстие в борту судна поднимается дымок. На носу корабля капеллан со столой на шее бормочет молитву и одинаковым жестом благословляет отдаляющуюся землю и уходящий корабль. Франсуа-Мари видит проплывающие крепостные стены и голубые крыши Порт-Луи, где живут хорошо одетые господа, и наблюдает, как уменьшается берег Бретани, который, сам того не ведая, он больше никогда не увидит.

Его так занимают эти маневры, возня и суматоха, ведь присутствие Франсуа-Мари на корабле — такое важное событие, что он даже не замечает маленькую фигурку в длинной черной шали, которая двумя руками держится за бортовой ящик и поеживается от холода, несмотря на весеннее тепло позднего марта.

Этой белокожей голубоглазой блондинке нет и двадцати лет. Ее зовут Гильометта Труссо, она сирота из Кемперле, откуда вместе с небольшой группой девушек добровольно отправляется заселять колонию Французского острова. Осознанно или нет, но они мужественно рискуют жизнью, лишь бы сбежать от серости и бедности сиротского приюта. Десять маленьких взволнованных девочек, которые считают, что если ад — это скука в Кемперле, то, значит, рай — это там, на другом конце земли. И там каждую, наверно, ожидает неизвестный будущий муж, который представляется им прекрасным принцем.

Четыре из этих девушек были дурнушками, три просто невзрачные, а две были бесстыжие, они могли бы никуда не ездить, а остаться в Бресте и с тем же успехом вести беспорядочную жизнь — гулять в обнимку с матросами по улице Сиам или по кварталу Семи Святых. Десятая, Гильометта, хрупкая и хорошенькая, ее было трудно рассмотреть из-под шали, в которую она куталась от ветра; чувствовалось, что здесь ей страшно и одиноко.

Франсуа-Мари даже внимания на нее не обратил, однако уже через несколько недель из-за нее он откажется от своей клятвы никогда не влюбляться. Из-за нее он никогда не доплывет до своей Индии, которая так манила его, и путешествие закончится на Французском острове, где он, едва сойдя на берег, женится на ней, чтобы не потерять. Она родит ему сына, а потом умрет от кашля, от болезни томления, так сто лет тому назад называли туберкулез. Гильометта, зябнущая девушка с «Нормандки», первая маврикийская прародительница Бени по прямой линии. От нее произойдут десятки маленьких Карноэ, разные Жан-Мари, Эрве, Эрваны, Яны и Ивы, называемые так из поколения в поколение в память о Кемперле и Аргоате. Но обо всем этом Франсуа-Мари даже не догадывался в тот день 29 марта 1768 года, в праздник святого Йонаса: этот удачно выбранный день отплытия давал надежду выжить в опасных морях.