Предчувствие весны - Виктор Исьемини

Гедор вышел на площадь и оглядел пустые рыночные ряды, темные склады вдалеке, тонкие желтые ниточки света, пробивающиеся между ставен… Этот город будет принадлежать ему! Гедор Мясник снова станет ночным бароном… пусть не в Ливде, пусть в Гилфингом забытом захолустье… пусть. Когда-нибудь он вернется в город у моря. Он ничего не забудет. Однако нужно выждать. Выждать.

На постоялом дворе было довольно тихо. Гедор остановился у входа, прислушался. Толкнул дверь и вошел. Трапезная была почти пуста, с десяток полуночников допивали пиво и, видимо, тоже готовились разойтись. Купцы давно дрыхнут, а здесь — несколько охранников каравана, да местные бездельники, собравшиеся послушать рассказы пришлых. Купцам завтра с рассветом подниматься, выносить товары, начинать торг, а охранникам спешить некуда, им пару дней отдыхать — пока обоз не покинет Вейвер.

Большая часть зала уже погрузилась во тьму, сонный служка бродил между столов и гасил свечи. Гедор прошел мимо припозднившихся гостей и поднялся наверх. Его люди не спали. Торчок вытащил стул в коридор и клевал носом, однако, когда под ногами Гедора заскрипели половицы, встрепенулся.

— Ну, что тут?

— Тихо, Мясник. Твоя ушла спать, мы с Селезнем потолкались внизу, пока народ не стал расходиться. Потом и мы…

Торчок зевнул.

— Узнали что-нибудь интересное?

— Ох, и дыра же здесь, Мясник, — парнишка, зевая, попытался улыбнуться, гримаса получилась потешная. — Такая дыра!

— Говори тише.

— Да ну, все дрыхнут давно, — беспечно махнул рукой Торчок, но заговорил тише.

— Вы узнали, под кем здесь рынок?

Тут Торчок совсем расплылся в широченной ухмылке.

— Ты мне не поверишь, когда я скажу. Ни за что не поверишь. Я и сам бы не поверил, что так на свете бывает!

— Значит, старый хитрюга не соврал, — Мясник почесал затылок. — Здесь нет никого, верно? Городские не знают, что такое «ночной барон». Ты это собирался мне сказать?

Улыбка Торчка потускнела.

— Так ты уже знаешь… А я думал — скажу, посмеешься. Мне маманя в детстве сказки рассказывала, про волшебную страну Риодну, где все добрые и по ночам дверей не запирают. Так вот здесь примерно такое же.

Гедор кивнул — Медуза-Чертополох уже объяснил ему, как устроена жизнь в Вейвере. Днем правит сеньор, городской совет, стража. Двери здесь, разумеется, по ночам держат на запоре. Однако ночной власти город не знает. Пока — не знает.

ГЛАВА 19 Ливда

Эрствин с надеждой смотрел на менялу. Тот перестал разглядывать потолок и уставился в угол.

— Ну? Ну, Хромой, что скажешь?

— Тебе нельзя принимать предложения доброго сэра ок-Рейселя… Скажи, у тебя есть близкая родня? Кто наследует твой титул, если что?

— А почему ты заговорил об этом?

— Извини, друг мой, но все же ответь. Кроме Лерианы…

— У нас есть какая-то родня в южном Сантлаке… Еще, кажется, в Ванете. Точно! Мы в родстве с Эсперсами! Это такие…

— Я понял, — меняла поднял ладонь, — достаточно! В общем, после того, как у Лерианы объявится муженек, наследующий тебе, можешь считать, что ты покойник.

— Вот Гангмар! Я об этом и не думал…

Юный граф стиснул зубы и пристукнул кулаком по подлокотнику.

— Гангмар! Гангмар все это возьми! Какой я дурак… А я еще…

— Эрствин, — мягко произнес Хромой, — прежде всего, постарайся объяснить это кузине. Если она вбила себе в голову, что виновата в несчастьях семьи, то может наделать глупостей.

— Да, Лана такая… Она молчит, молчит, а сама что-нибудь придумывает. Хромой, но что же мне делать?

— Пока что не знаю, зато я теперь точно вижу, чего тебе делать не следует. Твой замок…

Эрствин привстал, на бледных щеках вдруг загорелись красные пятна.

— Извини, Хромой, теперь я должен кое-что тебе сказать… Ну, объяснить… Понимаешь… — парнишка нервничал. — Ты только не обижайся, ладно? Понимаешь, есть такие вещи, которых ты… Ну, в общем, я должен отбить Леверкой! Иначе нельзя.

Хромой криво ухмыльнулся.

— А, ну как же. Долг перед предками, все такое. Я примерно представляю себе…

— Нет, Хромой, не только это! Ты обещаешь, что не обидишься? — дождавшись ответного кивка, мальчик продолжил. — Так вот, этот долг, он не только перед предками. Ты рос не в замке, тебе это непонятно… Если я не верну Леверкой, я потеряю уважение, я окажусь недостойным. Ко мне на службу никто не согласится поступить, наоборот, все местные решат, что я трус и слабак, и объединятся против меня. Ты просто не понимаешь, как рассуждают господа, а они решат, что выгодней быть против такого слабака, чем… Хромой, ты не обиделся?

— Нет, конечно. Ты прав, этого мне было не понять без объяснений. Эрствин! Чего они все от тебя хотят? Тебе же двенадцать лет!

— Скоро тринадцать…

— Как они могут требовать от двенадцатилетнего, чтобы он соответствовал их дурацким…

— Хромой, я ведь барон Леверкой. Этому титулу двести лет. Дести, а не двенадцать! И потом, мне скоро будет тринадцать…

Оба смолкли. Теперь тишину нарушало лишь потрескивание огня. Эрствин встал, должно быть, ему стало скучно сидеть без движения. Подошел к камину и стал ворошить кочергой угли, придвигая в жар не прогоревшие дрова. В двенадцать лет трудно подолгу оставаться в одной позе, даже если твоему титулу стукнула два века.

— Послушай, Эрствин, — окликнул Хромой. — Мне тут пришло в голову…

— Да? — парнишка живо обернулся, с кочерги на пол посыпалась зола.

— Я вот подумал… Наверное, тебе следует захватить замок зимой, пока этого никто не ждет. Или ранней весной. Я полагаю, у ок-Рейселей здесь свои люди. Кстати, а твой оруженосец не в родстве ли с ними?

— Гойдель? Брось, Хромой, он здесь чужак. Тебе просто не нравится Гойдель, верно?

— Да, мне не нравится этот твой Гойдель ок-Ренг. С другой стороны, если мы даже вычислим, кто из здешних лизоблюдов поет песенки ок-Рейселю, он без труда отыщет нового. В этом городе с певчими проблем не возникает. Стоит тебе выйти из города с войском, даже просто объявить сбор — и сопляки в Леверкое забьют тревогу, их мигом известят. А ты не можешь пригласить сэра Рейселя сюда, в Большой дом? Ну, намекнешь, что согласен, что желаешь обсудить условия помолвки, а сам…

— Хромой, это неблагородно! Я же вижу, куда ты клонишь!

— Можно подумать, ок-Рейсель — светоч рыцарских добродетелей… Ладно, оставим это. Значит, ты хочешь действовать честно, хотя это невыгодно. Знаешь, а быть человеком низкого происхождения намного удобней!

— Скажи лучше, удобней быть негодяем.

— Ты прав, ты, конечно, прав… Поэтому и сидит в замке Леверкой не законный владелец, а свора щенков… Эрствин, зима — наш единственный шанс.