Калила и Димна - Абдаллах аль-Мукаффа

Львица ответила: «Мне рассказал об этом тот, кому мы оба доверяем, правдивый и надежный, в словах которого я не сомневаюсь. Это тигр, твой давний приятель и наперсник». Услышав это, царь промолвил: «Оставь тревогу и беспокойство. Я придумал средство, с помощью которого мы узнаем всю правду». И львица, оставив сына в его опочивальне, отправилась в свои покои.

Что же касается Калилы, то он не мог найти себе места, опасаясь за жизнь своего друга. В полночь к нему явился один из тех, кто присутствовал на царском совете, и рассказал, что Димну заключили в темницу, закованного в железные цепи. Калила, помня давнюю дружбу, стал горевать, оплакивая участь Димны, и тайком отправился в темницу. И когда Калила увидел каменные стены и тяжкие оковы, глаза его наполнились слезами, и он промолвил: «Эта беда постигла тебя потому, что ты решился на предательство и измену и не слушал моих советов и увещаний. Вспомни — я предостерегал и предупреждал тебя, советовал отказаться от козней и как можно скорее очистить сердце от злых помышлений, и это было моим долгом, ибо если бы я проявил небрежение, то мог бы считаться соучастником твоего преступления. Но теперь поздно говорить об этом, ибо все хорошо в свое время и на своем месте. Ты презрел мои предостережения в дни благоденствия, оказавшись во власти честолюбия и самомнения, которые лишили тебя разума и помутили твой рассудок. Я рассказывал тебе множество притч и хочу напомнить одно из высказываний древних мудрецов, которые говорили: «Изменник мертв до своей смерти». Это не значит, что он умрет раньше назначенного срока, а означает, что жизнь его становится горше смерти из-за его предательства, как это и случилось с тобой, так что смерть может показаться избавлением и отдохновением».

Димна ответил другу: «Я помню, какие ты давал мне советы и как старался удержать меня от обмана, но честолюбие и зависть были сильнее твоих поучений, которые казались мне следствием твоей трусости и слабоволия. Я уподобился больному, страдающему от голода, которому было предписано воздерживаться от пищи для излечения недуга. Зная, что пища повредит ему, этот больной жадно набросился на еду и умер; я же, понимая, что предательство вредоносно и опасно, не сумел пересилить себя и теперь пожинаю то, что сам посеял, ибо пришел срок жатвы. И горе мое еще сильнее оттого, что я боюсь: тебе повредит наша прежняя дружба и близость и тебя накажут вместе со мной, если проведают о том, что ты знал о моих намерениях и не донес царю или его приближенным. Если тебя спросят, не признавайся ни в чем, и ты не вызовешь ничьих подозрений. Так, по моему мнению, следует тебе поступить, а что же делать мне?»

И Калила промолвил: «Мудрецы говорили: «Приложи все старания, чтобы отвратить наказание, — если выхода не найдешь, пойдут в ход и правда, и ложь». Но мне кажется, что наилучший выход для тебя, если уж постигла тебя беда, — признаться в содеянном, дабы избежать возмездия в будущей жизни».

«Ты прав, — ответил Димна. — Я вспоминаю изречение праведников: «Не страшись мучений, если совершил преступление и оно раскрыто: лучше быть наказанным за свой поступок в земной жизни, чем вечно подвергаться мукам в геенне огненной за то, что ты не признался». Но лев необуздан и жесток, а судьи неразумны и не смогут проникнуть в мои тайны. Я не скажу им ни слова и ни в чем не признаюсь». И Калила, печальный и удрученный, отправился домой, оплакивая тяжкую участь своего друга.

Поблизости от Димны в той же темнице находился гепард. Друзья не заметили его, а он слышал весь их разговор от слова до слова и понял, что Калила упрекает Димну за недостойный и скверный поступок, а тот признает свое преступление и великую вину, но отказывается признаться в ней перед судом. Гепард постарался запомнить, о чем они говорили, но смолчал и никому не поведал об услышанном, чтобы засвидетельствовать виновность Димны, если его спросят.

Наутро львица отправилась к сыну и сказала: «О великий царь зверей! Не дай бог тебе забыть, что ты говорил вчера! Вспомни дерзкие речи и увертки Димны, которого ты велел заковать в тяжкие оковы и заточить в темницу. Твой приказ был ко времени, и им исполнил ты волю нашего господа. Не зря мудрецы говорили: «Не следует медлить в делах благочестия, как не следует предавать забвению вину грешника». Оставлять безнаказанными виновных — все равно что карать невинных; кто правдив, должен помогать правдивым, а кто прощает предательство — сам в душе предатель».

Выслушав слова своей матери, царь приказал явиться верховному судье тигру и своему дяде льву, что был помощником судьи, и сказал им: «Займите свои места и начинайте суд над Димной. Прикажите собраться моему воинству и всем моим подданным от мала до велика, чтобы без промедления и малейшего небрежения рассмотреть это дело и установить вину шакала. Все его речи, слова свидетелей, обвинения и оправдания Димны со всем тщанием заносите в ваши судейские книги и потом читайте мне, и поступайте так до тех пор, пока не будет доказана вина Димны или его невиновность».

Судья и его помощник, дядя царя, ответили: «Слушаем и повинуемся приказу повелителя». Выйдя из покоев льва, они отправились сзывать царское воинство и всех подданных и через три часа, закончив все приготовления, послали за Димной. Когда его привели и поставили перед собравшимися, глашатай крикнул громким голосом: «О доблестные воины и верные подданные! Всем вам ведомо, что после смерти быка Шатрабы ваш царь грустен и печален, сокрушаясь душою о том, что Шатраба казнен безвинно, по ложному доносу и наговору Димны. Верховному судье приказано созвать суд, дабы рассмотреть это дело. Если кто-нибудь из вас знает что-либо о Димне, хорошее или дурное, пусть расскажет об этом при свидетелях и во всеуслышание, чтобы приговор был вынесен согласно их показаниям. Если Димна виновен и заслуживает смертной казни, то нам необходимо удостовериться полностью в его виновности, ибо поспешность в подобных делах является самовластием и беззаконием, а преследование по ложному обвинению — унижением правосудия».

Затем поднялся судья и промолвил: «О доблестные воины и верные подданные! Слушайте, что вам сказали, и откройте все, что вам известно о речах и поступках Димны! И берегитесь трех вещей. Первая и самая главная: не считайте ложный донос и клевету делом обычным и маловажным. Поистине, величайший грех — убить безгрешного и невинного по ложному доносу, и если кто-нибудь из вас посвящен в дела этого предателя, доносчика и изменника, который оговорил невинного, и не откроет суду все, что ему известно, то мы будем считать укрывателя соучастником преступления, заслуживающим равного с преступником возмездия. Второе: не отрицайте явную вину, ибо если виновный признается в своем преступлении, это пойдет ему на пользу, так как царь и его воинство более склонны в этом случае простить вину и избавить от наказания. И третье: не будьте склонны к излишнему мягкосердечию, ибо если мы избавимся от недостойных и смутьянов, которые пытаются добиться доверия и заслужить любовь знатных и простонародья, то это послужит лишь ко благу державы. Пусть же всякий, кто знает хоть что-нибудь об этом коварном обманщике, выйдет и скажет перед всеми присутствующими свое слово, чтобы стало оно доказательством его вины, ибо сказано: «Уста того, кто не выступит свидетелем за невинно убиенного, будут замкнуты огненным кляпом в день Воскресения». Еще раз призываю доблестное воинство и верных подданных выступить свидетелями, дабы суд мог вынести свое решение по справедливости».

Судья кончил свою речь, но все присутствующие продолжали хранить молчание, ибо никто не знал ничего наверняка и каждый боялся прослыть лжецом либо пустословом. Увидев их замешательство, Димна промолвил: «Что же вы молчите и не приводите свои доказательства? Всем ясно, что если бы я был виновен, то радовался бы вашему молчанию. Я заранее знал, что так и будет, — ведь нельзя доказать того, что не существует, и каждый, чья вина не доказана, может считаться невиновным. Говорите же, что знаете, но помните, что ваши речи будут иметь для меня важные последствия: либо я буду оправдан, либо приговорен к заключению или казни. Поэтому прежде чем сказать, хорошенько поразмыслите и знайте, что на всякое слово можно ответить. Мудрецы говорили: «Не свидетельствуй о том, чего не видел, не говори о том, чего не знаешь, иначе с тобой случится то же, что с мнимым лекарем, которого погубило невежество и легкомыслие».

«Что же с ним случилось и какая это притча?» — спросил судья, и Димна начал:

«Говорят, что в одном из городов Синда[26] был знающий и умелый лекарь, жалостливый и заботливый, умеющий, как никто до него, составлять разные лекарственные зелья. Он прожил долгую жизнь, и к старости у него ослабело зрение. А у царя того города была дочь, которую он выдал замуж за одного из своих племянников. Она забеременела, и у нее начались недомогания, обычные при беременности. Послали за тем лекарем, и когда он пришел к царской дочери, то стал расспрашивать, на что она жалуется, и она рассказала о своем недомогании. Старик, поняв причину ее болезни и зная способы лечения, сказал ей: «Если бы я не был слеп, то составил бы целебное зелье, но я никому не доверяю и не могу поручить это дело другому». Сказав это, он ушел, но слова его стали известны, и многие желали узнать, как составляется это зелье, но старик никому не открывал секрета. О словах лекаря узнал и некий глупец, что жил в том городе. Он пришел к царю и заявил, что он — искусный лекарь, умеет исцелять разные недуги и изготовлять чудодейственные зелья, ибо ему ведомы свойства простых и сложных лекарств, составленных из растертых камней, корней и всевозможных трав. Царь велел привести этого человека в свою сокровищницу, где хранились самые драгоценные лекарства и благовония, чтобы он взял все, что ему нужно. И когда мнимый лекарь увидел, как много там трав и кореньев, он растерялся, так как не имел никакого представления, что ему нужно, и взял то, что ему попалось под руку. Среди прочего он взял также небольшой узелок, в котором был смертельный яд. Не зная, для чего служит каждая трава и каждый корень, тот глупец смешал все, что вынес из сокровищницы, дал дочери царя лекарство, и она тотчас скончалась. Узнав об этом, царь велел привести к нему невежду и заставил его проглотить полную ложку составленной им смеси, и тот упал бездыханным.