Старая переправа - Поганец Алексей

Почуяв толчок в плечо, он тут же сел, надев на шею ремень ружья, а на плечи рюкзак и палицу. И продолжал сидеть, смотря непонимающим взором на разводящего.

– Время! Вот с ним заступаешь в караул. – И разводящий показал на заспанного мужика, сидевшего точно так же, как и Данил, уставившись непонятно куда. Вот только после этих слов до Данила дошло, где он находится. И откуда идёт приглушённый свет.

Когда вышел вслед за разводящим на свежий воздух, сразу стало понятно, какой спёртый воздух был в кибитке и как хорошо тут, на крыше. Но те, кого менял Данил, с радостью юркнули в тёплую кибитку, хоть и со спёртым воздухом.

– Вот фонарь, включается вот так. – Разводящий изобразил поворот ручки. – Понятно?

– Понятно.

– Просто так фонарик не включать, на искусственный свет всякая нечисть сбегается.

Данил приподнял фонарик – ничего себе устройство. В этом фонарике килограмма три, не меньше, да и размером с пылесос. Похоже, у них стандартный элемент питания что в дом, что в машину или винтовку вставляется.

– Есть вопрос.

Если что-то Данила мучило, какие-то непонятности, то он не стеснялся спрашивать, даже если выставлял себя дураком, но лучше спросить, чем быть дураком в каком-то вопросе.

– Валяй.

– А если на этой батарейке квартира полгода освещается, то сколько просветит этот фонарь?

– Вопросы нужно задавать по теме, – укорил его разводящий. Данил уже подумал, что не получит ответа, но ответ прозвучал: – В фонари вставляют выработанные батареи после использования в шагоходах, поэтому максимум месяца три работы, если включать редко.

И разводящий ушёл, унося приглушенный свет фонаря, прикрытого каким-то мешком. Сразу стало темно, и холод начал пробираться под оторванные рукава тужурки.

– Слушай, я в туалет быстро сгоняю, тут всё равно ничего не происходит, поисковики выбивают нечисть на несколько километров вокруг, так что до утра не появится никто.

– Ну иди.

Напарник тут же слинял и растворился в темноте, скинув рюкзак и оставив на попечение Данилу. Данил тоже скинул рюкзак и повесил ружьё на плечо. Походил туда-сюда, с лавочками в этом мире напряжёнка. Он понял уже, почему – потому что лавочки – это дрова. Причём дрова готовые, деревья тут росли, но деревья нужно пилить и рубить. А лавочку нужно только сломать.

Часть защитной стены была обвалена, и Данил в этом месте сел на край крыши, свесив ноги. Нет, не хорошо, встал, пододвинул фонарь и снова сел, положив ружьё на колени. Данил ещё ни разу не стрелял с этого ружья, а зря. Что случись, даже не знает, как оно себя ведёт, косит или точно бьёт? Да и вообще, как далеко стреляет. Он взял ружьё на изготовку. Ничего так, ухватистое. Жалко, ничего не видно, даже мушку. Он задрал ствол вверх, надеясь увидать мушку хоть на скоплениях звёзд. Наконец увидел отверстие в форме ромбика, а на конце шпенёк. Как совместить, понятно. Эх, ружьё сегодня стреляло, а Данил даже не протёр тряпочкой ствол. Переломив незаряженное ружьё, он посмотрел через стволы, на звёзды, так и есть, в одном стволе блестели нарезы, другой был засратый. Завтра обязательно почистит. Защёлкнув стволы, вскинул ружьё и нажал на спусковой крючок. Ничего не произошло, курки не самовзводные. Взвёл курки вручную, вновь вскинул ружьё. Щёлк, щёлк. Уже лучше. Полез в патронташ. Тоже вещь интересная, больше всего похоже на деревянную шкатулку, обклеенную кожей. Подцепил патрон, короткий и толстый, без всяких рантов, с торчащей шпилькой сбоку. Да, калибр здоровенный, не меньше шестнадцатого, пуля в диаметре миллиметров двадцать наверняка. Как лягается такое ружьё, представить страшно, радует, что гильза короткая. Хотя в земных охотничьих ружьях гильза длинная, потому что пуля внутри гильзы, а выкинуть пыжи и сделать вставную пулю, так, наверное, такая же короткая гильза и получится.

Размышление прервал какой-то шорох снизу. Данил сразу обернулся, не прибежал ли напарник из туалета? Нет! Ещё шорох. Трясущейся рукой переломил ружьё и вставил патрон. Блин, что, нормальные патроны придумать не могут? Патрон нужно было вставить в определённом положении, чтобы шпилька попала в специальный вырез. Наконец-то попал в прорезь шпилькой. Нужен второй патрон, вдруг промажет. Да что за ерунда, когда обстановка спокойная, патроны из своих гнёзд спокойно подцепляются, а сейчас он никак не мог подхватить абсолютно гладкий бок патрона без единого выступа, кроме шпильки, за которую лучше не трогать. Наконец-то подцепил, второй патрон в патронник лег быстрее, теперь защёлкнуть ружьё. Что-то тишина подозрительная, звуки пропали. Данил сначала поджал, а потом и вскочил на ноги, до боли в глазах всматриваясь в темноту.

– А-у-и-и…

Ор, переходящий в ультразвук, оглушил и ошеломил. В секунду, когда крик закончился, парень нажал на спусковой крючок. Да чтоб тебя, курки не взвёл. Быстро взвёл, и из темноты что-то подпрыгнуло, зацепившись за край стены.

Бух! Выстрел ошеломил ещё сильнее, чем крик вампира. Такое ощущение, что Данил пропустил удар в боксёрской перчатке ровно в нос. Ещё и вспышка ослепила, целую секунду не понимал, что случилось, только через секунду сообразив, что стрелять хотел двумя выстрелами. А тут ещё очень заныло плечо. С соседних крыш начали освещать территорию, светя Данилу в глаза. Но за секунду, как совсем ослепнуть от дружественного света в лицо, он заметил распростёртое внизу тело без головы. Как-то про фонарик забыл совсем, поднял двумя руками фонарик и повернул выключатель. Луч света ударил в небо, а потом осветил округу и остановился на трупе без головы.

– Кто стрелял?

Данил чуть не подпрыгнул от голоса. Разводящий стоял в метре позади него.

– Я.

Разводящий выглянул за пределы крыши.

– Где напарник?

– В туалет пошёл.

– Что?

– Я тут. – Будто из-под земли вырос напарник Данила.

– Что? Воровать ходил?

– Нет! Ты чего? Приспичило невмоготу, съел консервы, найд…

Разводящий не стал слушать объяснения, перебив на полуслове:

– Если завтра кто-то скажет, что у него что-то пропало, тебе вход сюда воспрещён.

– Не брал я ничего.

– А я всё равно скажу, кто пропадал ночью, так что, если есть грех, лучше сейчас беги.

– Нет за мной греха.

– Ну нет, не беги, мне всё равно.

Напарник секунду стоял, будто решаясь, а потом неожиданно подхватил свой рюкзак, скинул какой-то свёрток на крышу и, спустившись на руках со стены, спрыгнул и легкой трусцой побежал ровно от стены.

– Зачем вы его отпустили? – спросил Данил.

– А мне он зачем? Хочешь сделать мир чище, стреляй, ещё успеешь попасть.

– Он же шайку создаст, грабить будет.

– Не создаст, тут уже есть пара шаек изгоев, как начнут беспредельничать, их военные на ноль помножат. А так живут, нечисть истребляют. С ними и военные сотрудничают, да и с нами торгуют. Правда, около ворот.

– А свёрток зачем скинул?

– Так искали бы его, пока ворованное не отобрали бы, и в шайках от этого не спрячешься, тут многие в шайки захожие. А так скинул, искать хозяин ворованное не будет. Бегает он где-то и бегает. Мстить смысла нет.

Разводящий нагнулся и подобрал свёрток.

Вдалеке послышались два выстрела, но вроде с другой стороны, не с той, куда убежал напарник. Данил вопросительно посмотрел на разводящего.

– Чего? Да нет, не его грохнули. Есть тут у нас любители лошадей, засрали только всё вокруг лошадиным навозом.

И разводящий задумался, глядя вниз, на иссушенное тело вампира без головы.

– А они тут при чём?

– Кто? – не выходя из задумчивости, спросил разводящий.

– Любители лошадей.

– А, да не. Лошадей кормить нужно, вот они ночью и пасут их, сами рискуют и толком не спят. Всю ночь караулят. Но на технику не пересаживаются. В их мирах технику за порождение злых демонов считали. Ладно, забудь про них, кажется, у твоего сухаря оружие на плече и пояс полный. Иди-ка проверь, что у него там.

– Сухарь?

– Ну да, видишь, как иссушен, даже кровь из раны не течёт.