Первое дело Иеро - Василий Щепетнев

Мы плыли мимо пирамид, сжимая в руках метатели, но никто не нападал на наш экипаж. Обследовать пирамиды мы решили на обратном пути, а пока хотели поскорее достичь города.

Когда солнце поднялось в зенит, под колесами нашего экипажа стучала булыжная мостовая. В отличие от пирамид, город казался маленьким и очень старым. Экипаж наш не мог двигаться среди руин и гор песка, порою полностью перегораживавших улочки, и я оставил его под охраною трех товарищей.

С тремя другими же мы исследовали дома. Похоже, они были покинуты давно, очень давно. Как и в Подземелье, мы не нашли ничьих останков. В городе не было следов разрушений кроме тех, что сотворили время и ветер Но и этого было бы довольно, если бы не песок: вероятно, город годами находился под его слоем, и потому сохранился лучше, чем можно было ожидать.

Иногда мы находили предметы, которые совершенно не отличались от тех, к которыми мы пользуемся сейчас — ложки, вилки, ножи, обломки стульев и столов — но сделанных из настоящего дерева, а не астика. Дважды нам под руки попадались куклы.

Никаких свитков. Никакого оружия. Никаких машин.

Я искал виденный мною в Нави храм, но ни купола, ни креста на нем обнаружить не смог, хотя, не исключаю, проходил мимо него на расстоянии руки. Если бы рядом был более опытный навигатор, он бы лучше моего сориентировался в соотношении Нави и Яви, но «если бы — это ловушка Нечистого», учит величайший Лек-Сий. Всем, а поселенцам особенно, следует уповать на собственные силы, черпая их в обращении к Господу нашему.

Мы торопились — я не хотел оставаться ночью в городе, тень виденных в Нави чудовищ пугала меня. Отобрав наиболее сохранившиеся вещи, мы погрузили их на экипаж и, когда солнце отстояло на локоть от горизонта, выехали за пределы развалин.

Мы стремились удалиться как можно дальше, и потому пустились по ветру, оставляя пирамиды по правую руку — да и хорошо, что оставляли. Остановись мы среди них, я бы не писал этот свиток. Хотя в минуты слабости я думаю, что лучше бы нам остаться там, в развалинах города навсегда…

В эту ночь я и не хотел уходить в Явь. Был уверен — опасность рядом. Мы опустили винт нашего песчаного корабля и едва успели подкрепиться, как солнце зашло. Ветер в этом Мире таков, что силен днем, а ночью усмиряется, иначе мы бы продолжили путешествие, тем более, что этой ночью светил Бриллиантовый Шар — свет он дает не меньше, чем наша полная луна, от светлячков же Шустрика и Хухрика толку немного.

Едва сумерки растаяли — а здесь, в Мире Красного Песка они короткие — как со стороны пирамид донесся длинный, протяжный вой.

До этого единственное, что мы слышали, был ветер. И длинноухие, и песчаные шакалы существа молчаливые, и даже пораженные арбалетной стрелой, они сохраняют безмолвие. Признаюсь, при звуке воя слабость сковала все мои члены.

Но я обрел уверенность в молитве, и ею, уверенностью, поделился с товарищами. Нас семеро, у нас метатели, вдоволь зарядов, Бриллиантовый Шар позволял видеть на полторы тысячи шагов окрест — чего же нам бояться? Да пусть все слуги Нечистого пожалуют сюда — нам есть чем их встретить.

И они пожаловали!

То, что в Нави представлялось, как большая тень, на деле оказалось стаей пиявок, но каких пиявок! Каждая была не меньше змееглава! Огромная пасть, усеянная тысячами блестящих в свете Бриллиантового Шара зубов! Пиявки слаженно отталкивались от Песка, пролетали в воздухе полторы сотни шагов и опускались на землю, чтобы через мгновение взмыть вновь. Их было, по меньшей мере, дюжина, и они, мне кажется, могли бы оставить от парза одни кости в считанные мгновения.

Метатели попадали в цель на расстоянии в две тысячи шагов, но в цель неподвижную. Сейчас же мы подождали, покуда стая не приблизится на шестьсот шагов и лишь тогда все семь метателей изрыгнули заряды.

Нам повезло, что монструозии двигались кучно — один заряд попал-таки в цель и разорвал чудище на множество кусочков. Оно лопнуло, как лопаются мыльные пузыри. Но остальных ничуть не смутила гибель собрата по стае, да и вспышка, и грохот, образовавшиеся при разрыве заряда тоже не произвели впечатление.

Они были в трех прыжках от нас.

Второй залп мы дали по монструозиям тогда, когда они были в прыжке. Есть момент, когда прыгун достигает наивысшей точки полета и там застывает. Его-то мы и выбрали. Еще две пиявки превратились в комья слизи. Попадания наши были скорее случайностью, ибо никогда прежде нам не доводилось стрелять из метателей по движущимся — и прыгающим — целям. Третий залп унес лишь одну монструозию. У нас остался последний залп, и он оказался самым удачным — то ли мы приноровились, то ли чудища были совсем близкие, но ни один заряд не миновал цели.

Лишь две монструозии достигли нашего корабля — но и этого было больше, чем хотелось. Отбросив ставшие бесполезными метатели — стрелять в упор было бы равносильно самоубийству — мы взяли в руки мечи — и, разбившись на две группы, ринулись на монструозий в момент их приземления. Нам очень повезло. Трое моих товарищей получили ранения, но чудища пали под нашими ударами.

Спешно я оказывал помощь раненым — накладывал жгут на бедро (одному стражу пиявица мгновенно откусила ногу выше колена), другому перевязал изодранную до костей грудь, над третьим едва успел прочитать молитву, как тот испустил дух. И все это время я помнил, что в Нави видел три тени — значит радом, по меньшей мере, оставались еще две стаи.

Оставив раненых товарищей на корабле, мы стояли, пристально вглядываясь в окружающую пустыню.

Не знаю, выдержали бы мы атаку второй стаи, тем более третьей. Но больше в ту ночь на нас не нападали. Сейчас я думаю, что нам повезло: взрослые стаи, те, что я видел в Нави, были далеко от города, пытаясь отыскать мой след, а та, с которой мы все-таки справились, была стая молодая, почти детская — если так можно выразиться о монструозиях.

Едва усилился ветер, как мы установили винт и тронулись дальше. Я опять не хотел идти прямо к Подземелью, опасаясь, что стаи нас выследят, и решил описать полукруг. Двое раненых товарищей и один погибший, напротив, требовали скорейшего прибытия в Подземелье, одни для исцеления, другому же требовался вечный покой. Но покой может и подождать, особенно если он вечный, а состояние моих товарищей не внушало опасение. Здесь, в Мире Красного Песка, раны никогда не нагнаиваются, и если человек не умирает от них сразу, то вероятность выжить у него растет с каждой пройденной склянкой.