Первое дело Иеро - Василий Щепетнев

Мы брали и радовались, радовались и брали, не ради себя, но ради Нашего Мира.

Первый год ушел на обустройство, постижение принципов работы Города-подземелья. Он словно ждал нас, готовый принять, обогреть и накормить своих новых хозяев, но мы в своем невежестве пытались брать с бою то, что приуготовлялось нам щедрой дланью Провидения. Сколько времени мы тряслись над каждым глотком воды, пока не поняли — Подземелье всегда напоит и омоет любого из своих жителей вдосталь. Мы пытались выращивать плоды нашего Мира там, на поверхности, а в глубинах подземная манна зрела не лунами — днями, и сколь ее не ешь, не убавится. Наконец, мы пробовали ставить жалкие шатры, срываемые ветрами и засыпаемые песком, а внизу располагались покои, достойные легендарных римских цезарей, покои, которым не страшны стужа, бури и чудища, населяющие поверхность. К счастью, в ту пору не только мы ничего не знали о чудищах, но и чудища ничего не знали о нас — и это лишнее доказательство того, что Провидение простерло над нами свою длань.

Последний раз, когда мост между Нашим Миром и Миром Красного Песка был опущен, мы передали летопись первого года, в которой изложили все подробности наших нелепых, смешных а подчас и опасных попыток жить здесь по законам Тайга, показали, как можно сразу, буквально в считанные дни если не постичь Подземелье (мы и сейчас постигли лишь малую, быть может, совсем малую его часть), то устроиться в нем. Мир Красного Песка велик, единственное ли наше подземелье в нем, или их множество — как знать? Новые партии поселенцев, которые, несомненно, устремятся сюда вслед за нами, благодаря описанию избегнут ненужных промедлений и опасностей. Поэтому я пишу о Подземелье вскользь — Аббатство о нем знает достаточно и без этих записей, а я должен чтить завет величайшего Лек-Сия писать так, чтобы мыслям было тесно, а словам просторно, то есть писать емко, без разбрасывания слов по пергаменту. К тому же всегда нужно помнить — тебя подслушивает Нечистый. Хотя я сомневаюсь, чтобы он в ментальном соглядатайстве может достичь Мира Красного Песка, исходить следует из худшего.

За год пер Шейкли научил меня многому, и, прежде всего, развил мою способность перемещаться в Навь. Я бродил но ее причудливым тропинкам, не уходя, впрочем, далеко от Мира Красного Песка. Когда спустя год пер Шейкли отправился на встречу с представителем Аббатства, он взял меня с собой — вдвоем оторваться от Мира легче, чем в одиночку.

В Верхней Нави мы встретили пера Кельвина, одного из немногих, обладающих счастливой способностью путешествовать между Мирами. Пер Кельвин отметил мой цветущий, бодрый вид. Зная, что он не будет расточать любезности только из желания быть приятным, я счел его слова истиной. Разумеется, в Нави речь шла не о бодрости телесной, но духовной. Пребывание в Мире Красного Песка благоприятно отразилось на мне — но и на всех остальных пионерах — это я понял сразу по возвращении. Когда видишь людей день ото дня, глаз теряет остроту, мелкие повседневные изменения идут мимо сознания. Но даже кратковременный визит в Высокую Навь убрал пелену и показал благотворность нашего пребывания в Ином Мире.

Вернувшись, я с новой энергией продолжил проникновение в тайны Наследия, и все вокруг горели огнем Веры и Преданности делу Кандианской Церкви. Пер Шейкли удивлял своей неутомимостью, он успевал везде: в глубинах Подземелья, в Мастерской, на поверхности — он был всюду. Члены Совета, включая старшину, все вместе делали едва половину того, что совершал пер Шейкли, и не потому, что делали мало, нет.

Когда спустя луну пер Шейкли нашел склад Метателей, сто стволов и десять тысяч зарядов, мы устроили Испытание. Сначала, с помощи момта, прекрасного связывающего средства, оставленного нам в Наследство, мы соорудили из песка (достаточно чайной ложки момта на большое ведро песка, пыли, да чего угодно) фигуру Мастера Тьмы, прочную и твердую, как гранит. И первый же выстрел из метателя, произведенный мною (не из гордыни взялся я, а потому, что Метатели — орудие новое и грозное, и неумелое обращение с ним может причинить немалый вред) разбил поганое изваяние на тысячи мелких кусочков. Воистину, то есть оружие Гнева! Отряд из десяти, много — двадцати человек вооруженных метателями Наследия, способен обратить в прах тысячи и тысячи лемутов, топить корабли Нечистого и сокрушать стены его крепостей!

Остаток дня мы провели в благодарственных молитвах, а наутро вновь разошлись исследовать Подземелье.

Выше я написал — луну, но это дань традиции. В Мире Красного Песка три луны. Две крохотные и юркие, снующие по небу словно растревоженные светлячки, третья же, ослепительно сверкающий шар, неторопливым бриллиантом катится по небу, но не с востока на запад и не с запада на восток, а с севера на юг. Маленькие луны мы нарекли Шустриком и Хухриком, большую же Бриллиантовым Шаром. О расположении лун пер Шейкли писал в посланной летописи, но уразумели значение такого явления мы позднее: три луны защищали Мир Красного Песка от проникновения с Иных Миров. Расположение лун и солнца образовывали защитную сеть, и даже те Миры, что на Лестнице-Спирали отстояли от Мира Красного Песка всего на ступень или на виток, были за пределами сети. Разумеется, сеть эту могли прорвать существа, обладающие мощной ментальной силой, но таких дней был один — два в году, не более, да и не каждый год. Я рассчитал — конечно направляемый пером Шейкли, — что бывают периоды по пять, по десять лет, когда ни один из известных нам Обитаемых Миров не может проникнуть в Мир Красного Песка. Подробные вычисления пер Шейкли внес в летопись, назвав их «Формулой Шерлока Кина». Шерлок Кин — это я. Следовало, наверное, представиться раньше, да все случая не выпадало, а просто так чего же спешить, гордыня одна. Да и о формуле я упоминаю потому, что иначе будет трудно объяснить дальнейшее.

Жизнь под поверхностью, первое время непонятная и оттого даже пугающая, очень быстро вошла в привычку, и теперь уже находясь под небом Мира Красного Песка мы испытывали неловкость и тревогу. Толща породы стала нам панцирем, уберегающим поселение от всяческих напастей.

Тем не менее, мы решили постоянно патрулировать окрестности поселения, не сколько из опасения пришествия врагов, сколько из желания не утратить навыков Стражей Границы. Ведь теперь граница союза Аббатств пролегала здесь, в этом Мире.

Прежде других нам попались существа совершенно безвредные, которые удивительно напоминали длинноухих кроликов. Они прыгали за нами по пятам, греясь в тепле, исходящем от наших тел. Поначалу, два или три раза мы охотились на них, но быстро перестали — охота на таких существ была бойней, а убивать без нужды противоречит законам божеским и человеческим. Баз нужды, поскольку плоть длинноухих не усваивается нами, да и вкус ее больше напоминает ивовую кору.