Жажда бессмертия (СИ) - Львова Мира

О том, что Мария не доверится ему и не спрыгнет, Карл Борисович даже думать не хотел. В конце концов, он найдет способ уговорить ее.

Через полчаса он подъехал к заводу. Еще издали увидел Севу, который быстро шел от остановки.

— Сева, подожди!

Сева остановился, как вкопанный, но, когда понял, что его зовет Карл Борисович, бросился к проходной.

— Эх, молодость, — усмехнулся профессор. Возле лифта он встретился с юристом Васей.

— Документы она подписала, — похлопал Вася по портфелю.

— Хорошо, — улыбнулся Карл Борисович, взял Васю под руку, отвел в сторону и заговорщически зашептал. — Надо квартиру продавать. Деньги нужны.

— Квартира на твою маму была записана. Надо сначала вступить в наследство, а для этого должно пройти полгода.

— Что?! — воскликнул профессор, отчего две женщины испуганно покосились на них. — Какие полгода? А раньше никак?

Вася покачал головой, а профессор судорожно начал думать, как поступить.

— А мамину квартиру можно продать? — с надеждой спросил он.

— Можно. Но только через полгода.

Карл Борисович зло выругался и уставился невидящим взглядом на стену.

«Проекты задорого не продашь. Машина хорошая, но на лечение вряд ли хватит денег. Что же делать?»

— А деньги тебе зачем? Любовницу молодую содержать? — Вася расхохотался своей шутке, но Карл Борисович только махнул рукой.

— Не о том ты думаешь. Мне надо человеку помочь. Деньги нужны на лечение, — сказал он, оглянулся и шепотом продолжил. — Можно как-нибудь обойти закон?

— Пф-ф, — со звуком выдохнул Вася и скривил губы. — По поводу махинаций — это не ко мне. Ты лучше сходи домой и посмотри, что там творится. Я вчера заезжал по твоей просьбе. Света уехала и оставила тебе подарочек.

— Что такое?

— Сам увидишь. Пошли работать, уже пятнадцать минут здесь стоим.

После разговора с Васей Карл Борисович весь день был не в себе. Костя досаждал вопросами и не давал сосредоточиться:

— А если к нам проверяющие органы придут, что надо показывать, а что прятать подальше?

— Костя, не отвлекай меня. Ты во всем со временем разберешься, — профессор вновь задумчиво уставился на истукана.

— А его вы мне оставите? — Костя взял глиняную статуэтку и покрутил ее в руках.

— Нет, конечно. Поставь на место и иди работай, — рассердился Карл Борисович. — И вообще, я плохо себя чувствую. Если будут спрашивать, то я поехал домой. Надо температуру померять.

Он засунул истукана в портфель и вышел в коридор. Проходя мимо открытой двери одного из кабинетов, он увидел Севу. Тот склонился над платой и что-то паял.

«Да ну их. Пусть что хотят, то и делают, — Карл Борисович подошел к лифту и нажал на кнопку. — Съезжу домой, посмотрю, что там».

Вскоре он подъехал к дому и забежал на второй этаж. Дверь была не заперта. Карл Борисович медленно, с опаской, заглянул в квартиру и шумно выдохнул. Такого «подарочка» он не ожидал.

— Что же это такое? — пролепетал он. — Как же это называется?

Ошарашенный увиденным, он ходил из комнаты в комнату и качал головой.

— Ну, Светка. Как же ты могла такое натворить?

Он сел на уцелевшее кресло в кабинете и прижал руку к груди. Сердце начало больно колоть.

— Фух, надо бы успокоиться. Не хватало еще загреметь в больницу.

Больше всего его огорчало не то, что сделала Светлана, а то, что он в ней так ошибся. Милая, светлая, улыбчивая, добрая — так он себе ее представлял.

«Как же я промахнулся. А ведь считал, что мне с ней повезло. Ничего-ничего, хорошо, что вовремя глаза открылись».

Через десять минут ему стало легче. Карл Борисович собрал веником осколки, вытащил продукты из холодильника и все выбросил в мусоропровод.

— Остальное пусть новые хозяева отмывают, — он запер квартиру и поехал в гостиницу. Профессор решил, что лучше поселиться в квартире мамы и с порога начал собирать вещи.

Из радиоприемника лилась музыка Струнного. Такое бывало редко, обычно он сидел отдельно и играл только для себя.

— Спасибо, Савелий. Спасибо, говорю! — громко сказал Реган и засмеялся. — Друзья, не ожидал, что вы вспомните.

— Сегодня у тебя первый двойной круглый юбилей, — послышался голос Гюстава. — Мы отмечаем только первое десятилетие, потом уже скучно.

— А почему двойной? — профессор узнал осторожный голос Чана.

— На Земле сегодня — день смерти. А у нас — день рождения.

Карл Борисович бросил в раковину принадлежности для бритья, которые хотел положить в чемодан, и бросился к радиоприемнику. Люди поздравляли Регана, а некоторые сетовали, что уже позабыли свой первый юбилей.

«Сейчас начало октября, четверг. До апреля — далеко. Значит, дело не в апреле. А в чем же тогда?»

Он выскочил в коридор.

— Сегодня есть какой-нибудь праздник? — выпалил он и уставился на администратора.

— Вроде, нет. А что? — удивилась она.

Карл Борисович взглянул на календарь, но тот отказывался ему подсказывать.

— Ничего…Кстати, я выселяюсь.

Он расплатился и вернулся в номер. Из динамика вновь звучала музыка Струнного, вскоре к нему присоединился Духовой.

— Ребята, пока вы играете, я успею доехать до маминой квартиры.

Профессор быстро собрал вещи и отнес чемодан и магнитофон в машину. Затем вернулся за радиоприемником, который положил на пассажирское сиденье и для надежности закрепил ремнем безопасности.

В маминой квартире пахло свечами и ладаном. Ее портрет, который Карл Борисович заказывал именитому художнику, был перевязан черной лентой.

— Эх, мамочка, — вздохнул он и провел рукой по платкам, пестрящим на вешалке в прихожей. — Как же мне тебя не хватает.

Он поставил радиоприемник на небольшой холодильник на кухне и включил на полную громкость. Вместо музыки послышался стук ложек.

— На Земле ничего подобного не пробовал, — сказал Оливер.

— Ну конечно, — усмехнулся Гюстав. — За столько лет жизни здесь, а не нашел ничего, что по вкусу было бы похоже на что-то земное.

— А вот и неправда! — возмутился Оливер. — А как же рыба? Она, конечно, сладковатая и мясо сиреневое, но по вкусу очень похоже.

— Лишь отдалено напоминает, — вмешалась в разговор Вера. — Я на Земле очень любила бутерброд из черного хлеба, куска селедки и кружочка вареной свеклы. Вот этот вкус и похож на рыбу. Но мне очень нравится.

«Хм, — задумался профессор. — Оказывается, различий между мирами больше, чем я думал».

Он закрыл глаза и попытался взглянуть на параллельный мир их глазами, но перед внутренним взором появились лишь пейзажи с Земли. Карл Борисович понял, что смотрел на Тот мир со знаниями Этого мира, а это совсем неверно.

«Может, у них три солнца и земля, как кисель? Нет смысла представлять то, о чем понятия не имеешь».

Он включил магнитофон, переоделся и вышел из квартиры. По пути к Марии решил заглянуть в свою квартиру и забрать проекты, которые Светлана не уничтожила. По-видимому, забыла о них. Возле дома его ждал неприятный сюрприз.

— Здорова, — Артем неуверенно топтался возле подъезда. — Светка где?

— Здравствуй, — сухо ответил Карл Борисович и сердце неприятно екнуло. Он не боялся, а скорее презирал этого гнусного типа, который стоял с опущенной головой и что-то бубнил себе под нос, как студент-двоечник.

— Я не расслышал. Повторите еще раз.

— Я говорю, где она? Уже второй день ее ищу.

Карл Борисович пожал плечами и равнодушно ответил:

— Не знаю. Мы развелись. Она уехала.

— Куда?

— Понятия не имею. Скорее всего, к матери. Анна Ильинична живет в пригороде. Где именно, не знаю. В гостях никогда не был. Она сама к нам приходила. А теперь дайте пройти, я тороплюсь.

Артем нехотя отошел в сторону, и профессор забежал в подъезд.

«До чего же неприятный тип».

Он зашел в квартиру, закрыл за собой дверь и с облегчением выдохнул. Только сейчас он почувствовал себя в безопасности.

Глава 19

Прошло два месяца. Наступила зима. Карл Борисович продал все, что мог: проекты, машину, мебель, но денег на лечение Марии все равно не хватало.