Управдом - Андрей Никонов

мелом на двери написан, у Ивана Андреевича только второй урок будет, а сейчас он у себя сидит, все пишет чего-то, — по тону завуча было понятно, что она такое не одобряет. — А как освободитесь, или если нужда какая, заглядывайте почаще. И надо вам выступить с рассказом о войне, у нас актив собирается, герои революции иногда заглядывают. Да и я бы послушала с удовольствием.

Сергей пообещал, что обязательно расскажет, как только разберется с нэпманами, и пошел искать Топольского.

Историк нашелся там, где завуч и сказала — просторный класс с кафедрой был практически пуст, только в углу, возле окна, за столом сидел старичок в опрятном костюме и что-то писал, обложившись книгами. На появление Травина он отреагировал нервно, прикрывая исписанный лист рукой.

— Что вам угодно? Я занят, вы же видите.

Сергея смутить было трудно, он пододвинул стул, присел рядом с Топольским, отчего тот нервно икнул. Достал из кармана пуговицу и в двух словах объяснил, где ее нашел. Старик оживился.

— Дом купца третьей гильдии Мошнева, — тут же сориентировался он. — Отличное здание, скажу вам, построено в шестидесятых годах прошлого века и до революции было, почитай, в одних руках — от отца к сыну передавалось. Но к той побрякушке, что вы нашли, никакого отношения не имеет, ни Савва Нилович Мошнев личного герба не выслужил, ни его внук, который в Белую гвардию подался и где-то сгинул. Знаете ли вы, молодой человек, что всех знатных людей в России записывали в родословные книги, которые состояли из семи частей? Тот герб, который вы мне показываете, выглядит довольно древним, и его обладатель наверняка находится в четвертой или шестой части, смотрите — подкова и крест явно польского происхождения, многие поляки, или тогда еще литвины, перешли на службу к царю Михаилу Федоровичу да сынку его Алексею Михайловичу, да и потом, до того, как Польша в состав Российской империи вошла, часто подданство меняли. А уж когда частью Российского государства стала, так всех и внесли, почитай, ляхов этих там треть, не меньше.

— И что, родословные книги такие в архиве есть?

— Бог с вами, — замахал руками историк. — Откуда здесь? Мы же город провинциальный, у нас только алфавитные списки для дворянского собрания составляли. Этим уездный предводитель занимался, упокой его душу, я-то раньше аптекарем был, а архивом так развлекаюсь, для души. Знаете что, если вдруг попадется что-то похожее, я вам сообщу. Вы заглядывайте иногда, вдруг что-нибудь найду. У вас все?

Историк аккуратно перерисовал герб, вернул пуговицу Травину, демонстративно перевернул страницу книги и громко заскрипел пером, показывая, насколько он занят.

Пока Сергей мотался по городу, распугивая коммерсантов, он обдумывал разговор с Мальцевым. Похоже, следователь в раскрытии дела особо не продвинулся и о четвертом участнике ограбления ничего не знал. Куда делся бородатый мужик, неизвестно, но если он остался жив, то обязательно всплывет где-нибудь — фигура колоритная, да и воровское дело такое, что если уж занялся, то бросить трудно, затягивает. Постепенно выстраивалась цепочка личностей, которым до Травина было дело, а следовательно, и ему до них.

Во-первых, этот бородатый. Найти его пока не представлялось возможным — если выжил, то в город не поедет, пока все не уляжется, а по окрестностям его искать дело гиблое.

Во-вторых, рябой брат Любы. Сергей после слежки пару раз с ним виделся в доме у Акимкиных, но тот виду не подал, что им, Травиным, интересуется. Даже наоборот, как-то сторонился. Значит, те, кто его послал, или узнали, что хотели, или послали следить кого-то другого, поопытнее и понезаметнее. У Любы Сергей выяснил, что Сенька водит дружбу с местным ворьем, особенно у него в приятелях некие Кучер и Весло. Первого звали Иван Кудрин, а второго — Гриша Лодочников. По словам машинистки, эта парочка занималась мелким воровством, то угонят телегу, разберут и продадут, то нэпмана обнесут. Ничем серьезным они, опять же по уверениям Любы, не занимались, но, думалось Сергею, откуда ей знать. Про эту же парочку Петя говорил.

Значит, третьими были эти Кучер и Весло, не могли те, кто нанял Сеньку, мимо них пройти. Значит, еще и наниматели прилепились. Кроме как на складе, Травин тут нигде в чем-то криминальном не засветился, вполне возможно, эти наниматели и были настоящими организаторами ограбления, а где одно, там и остальные. Про то, зачем это частникам, была у Сергея коекакая мыслишка, размытая, на уровне предположений и догадок, и пока еще не оформившаяся, нужно было только проверить кое-что. И тогда в выстроенную цепочку могли добавиться новые персонажи.

Еще одну идею подкинул владелец чайной, в которую Сергей заглянул перекусить, а заодно и проверить на предмет сохранности народного имущества.

— С тех пор, как Панченко помер, спокойнее стало, — толстощекий коммерсант только что не из кожи лез, стараясь изобразить образцового арендатора, и пел как соловей. На него, как и на других, кого Сергей проверял, при виде инспектора нападала разговорчивость. — Нападения-то на наших прекратились.

— На кого это на ваших? — Травин осмотрел подсобные помещения, тайных борделей не нашел и принялся за инженерные системы.

— На коммерсантов. Уж мы стараемся, чтобы все требования новой власти выполнить, аж ночами не спим. Так этот Панченко местным бандитом был, в страхе весь уезд держал. Говорят, он и резал, а его подручные помогали, да и милиция вон ножик нашла, вроде как этого поганого убийцы.

— Что ж мокрушник на склад-то полез? — Сергей постучал по трубе, прислушиваясь.

— Да кто его знает, хорошо, наша доблестная милиция его пристрелила, и теперь хоть спать спокойно сможем. Вы, товарищ инспектор, хорошенько все осмотрите, будьте уверены, я за состоянием городского имущества слежу пристальнее, чем за своим.

— Проверим, — кратко ответил Травин и вышел на улицу, чтобы осмотреть систему водостока.

Толстощекий выкатился за ним.

— Мой кум в милиции работает, — как бы между прочим сказал он, чтобы подчеркнуть, что у него тоже есть связи среди местной власти, — так он говорил, что они же и банк ограбили.

— Так если он помер, то как мог банк ограбить?

— Вот! — коммерсант важно поднял палец, хотя объяснить, как мертвец мог обнести учреждение, не сумел. Ему самому это тоже было непонятно, но важность информации от уполномоченных органов логику перебивала.

К тому, что болтал владелец чайной, Травин особо не прислушивался, выписал небольшой штраф за забитый листьями сток, и на этом ограничился. Но про Панченко, который его чуть было не прирезал, слова в памяти удержал. Выходило, что и бывших владельцев дома бандит с подельниками мог пришить, а