Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А как же язык, вы меня спрашиваете? Как я буду объясняться с патрульными, зная на верблюжачьем языке только одно слово, предположительно означающее верблюда? А вы что, никогда в кино не ходили и книжек не читали? Берем куски материи, мажем их в крови невинноубиенной зверушки и обматываем голову и челюсть, будто меня конкретно шарахнули по голове и говорить я не способен. Это же будет объяснять и отсутствие верблюда у столь важной особы. (Кстати, Лга’нхи сказал, что эта тварь крутится возле нашего стойбища, но в руки не дается.) Опять же, при виде окровавленного и израненного соплеменника супостаты наверняка расслабятся и потеряют бдительность. Тут-то Лга’нхи и выскочит из засады, и замочит их всех! А мочить по-любому придется, иначе они притащат из чисто дружеских побуждений меня к себе в лагерь, где обман быстро откроется. Конечно, поднимется переполох. Но и это учтено в моем плане. Мы отойдем на сотню километров в сторону, так что, пока нас будут искать там, мы спокойненько предпримем попытку пробраться по кратчайшему пути к горам. Кстати, это одна из главных причин, почему мы не берем с собой Осакат, — ей даже за мной не угнаться, не говоря уж о скоростях Лга’нхи. Впрочем, бежать-то мы будем все равно с моей скоростью. А значит, на сотню километров убежим где-то за полтора дня. Тут главное не строить из себя олимпийского чемпиона и не пытаться ставить рекорды. Пробежал с десяток километров, еще один пешочком прошел, потом еще десяток, потом… и так далее. Впрочем, для моего приятеля и это была абсолютно черепашья скорость. Он бы без труда пробежал сотню км часов за 5–6 (от Аффтыря — мировой рекорд в беге на 100 км — 6 часов 10 минут 20 секунд)… потому-то ему и нести все то барахло, что придется взять с собой. А именно — панцирь, шлем, щит, парадные штаны с халатом и, конечно же, одеяло.
Ну что сказать — получилось! Почти все, так как я и задумывал. Ошибочек было всего только две. Первая была сущей мелочью, а вот вторая… Из-за второй мы сейчас несемся по степи как угорелые, а за нами скачет десяток всадников, и шансов удрать от них у нас, прямо скажем, маловато. Оставалось уповать лишь на то, что расчет времени сыграет нам на пользу.
Собственно говоря, как и было решено заранее, полтора дня бежали, потом высматривали подходящее место для засады. Придумывать ничего нового не понадобилось — в степи есть только одно место, куда сходятся все дорожки, — водопой. Вот такой водопой, со следами неоднократного посещения, близ одного из лагерей мы и нашли. Осталось дождаться добычи. По моим расчетам, где-то на вечерней зорьке должны либо пригнать стадо, либо появится возвращающийся в лагерь патруль. Отряд, возле которого мы расположились, был сравнительно небольшим. Уж не знаю почему — может, в боях потрепан, может спецподразделение какое-то… А значит, и погонщиков, и всадников в патруле будет немного. Местечко для засады нашлось еще более идеальное, чем я надеялся, — речушка, близ которой мы устроили ловушку, была с высокими берегами, местами подмытыми водой, и сверкающей песчаными линзами в местах подмыва. В одну из таких линз, чуть в стороне от полого спуска, чтобы его не затоптало стадо, я и уложил Лга’нхи. И накрыв сверху одеялом, закидал сверху принесенным из-за холма песком. Сверху художественно разложил пучки травы, коряги и ветки, якобы принесенные сюда высокой водой, и даже, воспользовавшись старым опытом, подхватив несколько кучек говнеца, положил поверх одеяла. Все-таки не зря я в художественном технаре учился, — получилось весьма достоверно, тут главное тщательнее скрыть края одеяла, чтобы не было видно сплошной линии, и замаскировать возможные очертания тела. Пришлось потаскать песочек в щите Пивасика, но получилось отлично. Хреново было только, что Лга’нхи придется провести, возможно, несколько часов под этой «достоверностью», и можно только гадать, в какой он будет форме после этого долгого лежания. Сам же я отправился на вершину холма, высматривать противника… Высмотрел. Сюда гнали стадо, голов в тридцать, и сопровождали его лишь трое погонщиков и всадник на верблюде. Четверо врагов — это чуть больше, чем я рассчитывал. Но, с другой стороны, как я заметил, погонщики вооружены не столь хорошо и, видимо, принадлежат к другому классу бойцов.
Быстро спустился вниз. Воткнул копье перед захоронкой Лга’нхи, бросил рядом щит и халат, а сам отошел к воде, чтобы противники, желавшие поговорить со мной, вынуждены были встать к нему спиной. Я как раз делал вид, будто пью воду, когда сзади послышалось хорошо знакомое мне мычание овцебыков, вопли верблюдов и блеянье коз. А за ними и удивленно-вопросительные крики людей, заметивших некоего постороннего субъекта. Субъект еще некоторое время изображал глухоту, давая возможность всем супостатам подтянуться поближе. Затем медленно, словно бы каждое движение приносило ему немалые муки, распрямился. Голова его была плотно замотана окровавленными тряпками, левая рука висела на перевязи, а правая тяжело опиралась на упертый в землю клевец. Мне самого себя было жалко. Однако мои оппоненты что-то не торопились звонить в МЧС и оказывать первую помощь пострадавшему, а повели себя весьма настороженно. Даже погонщики наставили на меня свои копья, а подъехавший всадник что-то спросил властным тоном. Я полез за пазуху и, достав пайцзу, высоко поднял ее, показывая всем желающим. Эффект был потрясающим. Погонщикам словно ноги подрубили, так быстро они оказались на коленях. А всадник, коротко поклонившись, что-то снова спросил, причем тон его хоть и был полон собственного достоинства, однако в нем звучали и почтительные нотки. Наверное, именно так должен был обращаться один рыцарь к другому, исполняющему какую-то важную миссию или занимающему более высокую должность. В ответ я изобразил некое мычание. Он этим не удовлетворился,
