За гранью возможного. Биография самого известного непальского альпиниста, который поднялся на все четырнадцать восьмитысячников - Нирмал Пурджа

продолжали подъем, только Гесман вновь отстал. Парень, шедший выше нас, оказался чилийцем. Он поднимался очень медленно, и нужно было обогнать его, чтобы вовремя достичь вершины и безопасно спуститься. Я понял, что чилиец далеко не в том состоянии, чтобы совершить успешное восхождение, – он был совершенно измучен, это было заметно даже на расстоянии. Самое правильное в таком случае – развернуться и уходить вниз, но он упорно продолжал подъем.

Я понимал его. Кто решается на восхождение на восьмитысячник, ставит перед собою цель. Опытным альпинистам нравится самосовершенствоваться. Кто-то идет на гору, чтобы привлечь внимание и собрать средства на благотворительность. Многие люди так преодолевают психические проблемы, например посттравматическое стрессовое расстройство, или отмечают излечение от тяжелого недуга, например от рака. Кто-то жаждет установить личный рекорд или преследует более значительные цели.

Судя по тому, что я узнал об этом чилийце по имени Родриго Виванко в базовом лагере, он как раз подходил под последнюю категорию. До сих пор еще ни один чилиец не побывал на Канченджанге, и сразу два альпиниста из этой страны в тот день устремились к вершине. Родриго шел без кислорода и по понятным причинам оказался на склоне значительно ниже своего соперника, который восходил с кислородным баллоном. И мысль о том, что он будет не первым, сильно давила психологически.

Когда мы поравнялись с Родриго, я отметил, что он тяжело дышал, а движения его были замедленны. Он очень устал.

– Слушай, уже поздно, – сказал я чилийцу, – а до вершины далеко, поэтому будь очень-очень осторожен.

Он кивнул, но сдаваться не собирался:

– Нет, я пойду. Пойду дальше!

– Дело твое, – ответил я, – но до вершины еще очень далеко, а ты идешь медленно.

Я никак не мог воздействовать на него. Если бы он был членом моей команды, я бы просто приказал ему спускаться, если бы платным клиентом – отправил вниз в сопровождении гида. Сейчас же я мог только советовать, но Родриго не послушался совета. А я чувствовал, что добром его затея не кончится. Стоило еще раз внимательно проанализировать ситуацию.

Родриго уже был в плохом физическом состоянии. Но когда именно его силы иссякнут – на пути к вершине или на спуске? Достаточно ли у нас сил, чтобы помочь ему, если что-то случится? Возможно, да. Гесман, правда, тоже ослабел, но втроем мы как-то справимся в экстренной ситуации.

Получится ли взойти, а на спуске прихватить с собой Родриго, если ему понадобится помощь? Я чувствую себя вполне сносно, вершина – в зоне досягаемости, так что да.

Занявшись альпинизмом, я довольно быстро понял, что самое главное – уметь не обманывать себя. На горе от себя не убежишь, не спрячешься. Главной мыслью в тот момент было убедить Родриго повернуть, но когда он отказался, я вновь переключился на свою волну и сосредоточился на восхождении в рамках проекта.

Мне нужно взойти на четырнадцать гор за семь месяцев. Канченджанга – следующая в списке. Поэтому я иду вверх.

К счастью, я не занимался самообманом и реально оценивал себя и как человека, и как альпиниста. Ждать, что Родриго соберется и пойдет быстрее, не имело смысла. Идти за ним в ожидании, что он отстегнется от веревки и пропустит нас вперед, значило терять время. Родриго выработал свой ресурс. Поэтому мы с Мингмой выстегнулись, обогнали чилийца и пошли дальше вверх по веревке в первых лучах солнца. Но это был лишь первый такой маневр в тот день. На маршруте было полно людей, которые перемещались и вверх, и вниз по веревке. Те, кто подходил к вершине, казались очень мотивированными и целеустремленными. Спускавшиеся альпинисты выглядели совсем иначе: кто-то был сильно измотан, кто-то нервничал. Некоторые вообще находились на грани выживания, потому что растратили все силы еще на восхождении. Одним из таких оказался индийский альпинист, который без сил лежал возле одной из скал и не мог идти ни вверх, ни вниз. С ним находился гид-шерп, и теперь оба они столкнулись с жуткой реальностью. Канченджанга раскрыла их самообман.

* * *

Мы поднялись на вершину около полудня 15 мая. Обняв Мингму, я испустил победный клич и полез в рюкзак – нужно было сделать фотографии и достать вымпелы, которые я планировал оставить на вершине. На одном был логотип Project Possible, на другом – эмблема Специальной лодочной службы.

– Вот так, – крикнул я и процитировал девиз службы, – силой и хитростью, одна-единственная СПС!

С вершины были видны Эверест, Макалу и Лхоцзе – три заключительных восьмитысячника в рамках первой фазы проекта. Где-то здесь, по горам, проходит граница, отделяющая Непал от Китая и Индии. День стоял прекрасный, держалась отличная погода, небо над головой было чистым. Однако времени оставалось мало – всего несколько часов светового дня. К счастью, измотанный Гесман скоро тоже добрался до вершины. Но кто знает, что ждет внизу? Пора отправляться в долгий путь домой. Я уже настроился на то, что будут неприятности, возможно, придется спускать с горы Родриго.

Однако драматические события начались почти сразу. Индийский альпинист, которого мы видели по пути наверх, и его шерп застряли пятьюдесятью метрами ниже. Гид оказался в патовой ситуации, которая часто возникает, когда физически еще крепкий товарищ по команде пытается помочь ослабевшему, уговаривает его подняться и продолжить спуск и сам теряет силы и быстро становится недееспособным. В результате оба умирают. Примерно то же сейчас грозило индийцу и шерпу.

Мы попытались поднять их обоих на ноги.

– Что случилось? – спросил я.

Похоже, что у индийца началась горная болезнь. Шерп покачал головой.

– У него кончился кислород. И у меня тоже. Он не может сдвинуться с места, а я не могу бросить его здесь и пытаюсь убедить пойти вниз. Но он не двигается, потому что уверен, что следующий шаг станет для него последним.

Я словно видел перед собой автомобильную катастрофу в замедленном воспроизведении.

– Мы видели вас, когда шли наверх, с тех пор вы так и сидите на одном месте?

– Да, – сказал шерп, – этот парень не может и шагу ступить.

Я склонился к альпинисту:

– Как тебя зовут, парень?

Но вместо него ответил шерп:

– Биплаб его имя. Он перестал разговаривать.

Я осмотрел индийца. Он был в сознании, но я не смог понять, что у него, отек легких или отек мозга. Шерп тоже был плох, хотя еще держался на ногах и мог медленно идти.

Бросать их здесь нельзя, они не спасутся, поэтому Мингме, Гесману и мне оставалось лишь попробовать помочь им спуститься, причем быстро. Судя по всему, кислород