Крутые повороты - Александр Борин

— Но — для себя!

Он, улыбаясь, посмотрел на нее. Удивительная была у него улыбка. Ласковая и снисходительная одновременно. Рассудительная улыбка.

— Считаешь, автоматизацией я для дяди занимаюсь? — спросил он.

В это время на дорожке показался Нефедов.

Увидев Наташу и Попова, он на мгновение изумился, сделал большие глаза, но тут же весело помахал им рукой.

— Привет! — сказал он.

— Привет! — сказала Наташа и прыснула.

— Ты что? — спросил Попов, когда Нефедов удалился.

— Пять минут назад… у эстрады… я объясняла ему, какие у меня неотложные дела.

Попов помрачнел.

— Звонарь, — недовольно сказал он. — Пойдет языком чесать…

Она равнодушно пожала плечами. Ее это, кажется, совершенно не занимало.

Он изучающе посмотрел на нее.

Над озером плыли звуки духового оркестра.

В воде слегка покачивалась фигурка смешного деревянного человечка. Пеной и мусором прибивало ее к берегу.

На дорожке показалась лоточница с горячими пирожками.

— Купи, — сказала Наташа. — Есть хочу!

Лоточница остановилась возле их скамейки. Попов взял два пирожка.

— А себе? — спросила Наташа.

— Не люблю готовые, — сказал он.

— А я обожаю! — жуя, призналась Наташа.

Лоточница скрылась в конце аллеи.

— А ты жаришь оладьи из тертой картошки? — вдруг мечтательно спросил он.

— Нет. Как это?

— Мать когда-то жарила… Объедение… А Ленка тоже не умеет…

— Гурман, — засмеялась она.

— А еще я макароны по-флотски очень люблю, — сказал он.

Наташа с интересом смотрела на него.

Там, на эстраде, все еще играл духовой оркестр.

Смешной деревянный человечек в озере почти весь уже покрылся зеленой тиной.

Новенькие «Жигули» красного цвета ехали по городу. Машину вела Наташа. Рядом с ней сидел Костя Попов.

— А сам Павел Романович совсем не водит? — спросил он.

— Нет, — сказала Наташа. — Водим мы — мама да я…

— Смотри! — удивился Попов. — Матриархат у вас в семье…

— Или мужики слишком ленивые, — вздохнула Наташа.

Они засмеялись.

На кафедре шло заседание. Судя по всему, вопрос обсуждался нелегкий.

— …Отпуск для завершения диссертации мы можем сейчас предоставить кому-нибудь одному, — говорил Павел Романович. — Или Семену Ильичу… — жест в сторону Нефедова. — Или Константину Ивановичу… — показал он на Попова. — Отпустить сразу двоих, — он с сожалением развел руками, — увы, невозможно… не получится…

Попов молчал.

Нефедов, застенчиво улыбаясь, молчал тоже.

— Кто первый подал заявление? — спросила Ольга Петровна.

— Я, — застенчиво улыбнулся Нефедов.

— Я бы по-другому поставил вопрос, — сказал старик Никитинский. — Кому отпуск нужнее? По состоянию диссертационной работы…

— У каждого свои доводы, — объяснил Павел Романович. — Думаю, одинаково серьезные.

Все молчали.

— Пожалуйста, товарищи, — попросил Павел Романович. — Хотелось бы, так сказать, демократическим путем… Какие будут суждения?

Они молчали.

Лицо Попова оставалось непроницаемым.

— Может… нам выйти? — улыбаясь, предложил Нефедов. — Без нас… удобнее?

— По-моему, удобнее все-таки в глаза, — возразил Азаров.

— Вы? — спросил его Павел Романович. — Пожалуйста… Мы слушаем…

Но Азаров молчал.

Трудное у него было положение. И у всех других тоже было очень трудное сейчас положение.

Наташа тревожно поглядывала на Попова.

— Вот так возникают обычно конфликтные ситуации, — уверенно сообщила Ольга Петровна. — Пока не надо делить пирог — все нормально… А как только приходится его делить…

— Я надеюсь, Ольга, Петровна, — сказал Павел Романович, — у нас на кафедре, — он подчеркнул эти слова, — ничего подобного не произойдет… До этого мы с вами не опустимся…

Все молчали.

— Хорошо, — сказал Григорьев. — Не получается демократическим путем — распоряжусь своей властью… Если вам так угодно… Полагаю… И вы со мной на деюсь, согласитесь… Константин Иванович сделал для кафедры чрезвычайно много… Семинарские занятия… Отдел информации… Эта хоздоговорная тема на «Красном витязе» близится к завершению… Будет вполне справедливо, если первым отпуск получит Попов… А Семен Ильич, — Григорьев обернулся к Нефедову, — через полгода… Как, Семен Ильич? Не обидитесь?

Нефедов развел руками.

— Слово начальства — закон, — объявила Ольга Петровна.

Все почувствовали облегчение. Деликатный вопрос был наконец решен.

Они стали расходиться.

Вышла Ольга Петровна.

Азаров ушел.

Беседуя о чем-то, вместе вышли Павел Романович и старик Никитинский.

— Ну, молодец. Ну, гигант! — сказал Нефедов Попову. — Учиться у тебя и учиться…

— В чем дело? — спросил Попов.

— Я тебе потом скажу, в чем дело, — многозначительно пообещал Нефедов.

Наташа взглянула на них. Вышла за дверь.

— Ну, договаривай! — тихо приказал Попов Нефедову.

— А чего договаривать? — спросил Нефедов. — Не только доченьку… Папочку, значит, тоже успел очаровать… — и он ухмыльнулся в лицо Попову.

Вечером в общежитии, где остановился в Ленинграде их класс, был переполох.

Молодая учительница, поехавшая с детьми на экскурсию, кричала в телефонную трубку.

— …Взял и убежал… Какие родственники!.. Никого у него нет в Ленинграде…

Притихшие сидели ребята.

Очень испуган был толстый Петя Федотов.

Сильно переживал Володя Азаров.

…А утром в зале ожидания Московского вокзала мальчик Костя Попов поднялся со скамейки, на которой, видимо, провел ночь. Протер глаза. Осмотрелся.

Вышел из здания вокзала.

На улице было прохладно. Моросил дождь. Но Костя шел в одной рубашке. Курточку он нес под мышкой.

Он шел по Невскому и читал названия магазинов.

У витрины комиссионного магазина Костя остановился. И вошел внутрь.

Над дверью висела табличка: «Прием вещей на комиссию». Он толкнул эту дверь.

…Наташа и взрослый Константин Иванович Попов шли по улице их города. Он рассказывал… Она взяла его под руку…

…На большом столе лежали вещи, принятые от населения на комиссию, два пальто, отрез ткани, меховая накидка.

У стола стояла пожилая женщина, работник магазина.

Костя протянул ей свою куртку.

— Мне нужно пятнадцать рублей, — сказал он. — Срочно.

Женщина удивленно посмотрела на него. И тут же взгляд ее сделался очень внимательным…

…Наташа и Константин Иванович стояли возле двухэтажного домика. Похоже было, что они где-то на окраине города.

— Мой особняк, — показал Попов. — Здесь и живу… На краю света…

Наташа окинула строение взглядом.

— В гости бы пригласил, невежа, — предложила она.

Лицо его сделалось напряженным.

— Не убрано у меня, — объяснил он. — Лоск не наведен.

— Дождешься, пока ты лоск наведешь, — засмеялась она.

Он пожал плечами.

— Прошу…

…Мальчик Костя Попов сидел в тесном кабинете заведующего комиссионным магазином.

— Ну что там? — тревожно спросил Костя. — Долго еще?

— Сейчас, — сказал старичок директор. — Оценивают твою вещь.

Открылась дверь, и вошел румяный милиционер. Вежливо козырнул. Посмотрел на Костю. Весело улыбнулся.

— Сдается, это ты и есть? — весело сказал он Косте.

— Кто? — чуть испуганно спросил Костя.

— Беглец Константин Попов…

…Милиционер вел машину. Костя сидел рядом. Они ехали по Ленинграду. Милиционер что-то показывал Косте.

Тот молчал.

Машина выехала на Аничков мост.

— А кто коней лепил? — вдруг спросил Костя. — Скульптор Аничков?

— Клодт, — сказал ленинградский милиционер. — Он, знаешь, большой мастак был по лошадям.

Костя вдруг встрепенулся.

— Остановите! — потребовал он и потянулся к дверце машины.

— Ты что? — очень удивился милиционер и одной рукой придержал дверцу.

— Все равно сбегу! — пообещал Костя. — С ними не останусь…

— Смотри! — сказал милиционер. — Какой скаженный! Ни с того ни с сего… Тебе что, Клодт не угодил? — он засмеялся.

— Да, не угодил! — крикнул Костя. — Не угодил!.. Сбегу все равно…

— …И что же? — спросила Наташа. Она с ногами сидела на диване. Не отрываясь, смотрела на Попова.

— Все, — ответил ей Попов. Он разливал чай из чайника.

В комнате царил идеальный порядок. Стулья стояли как надо, на письменном столе — бумажка положена к бумажке…

— Все, — повторил Попов. — Пусть лучше я потеряю, получу вдвое меньше… но я хочу знать, что никому ничего не должен… ничем не обязан…

— Костя, — сказала Наташа.

— Да?

— Сядь, — она показала на диван рядом с собой.