Крутые повороты - Александр Борин

Он положил трубку.

— Очень вам обязан, Павел Романович, — сказал Григорьеву Константин Иванович Попов.

…Они обедали на кухне профессорской квартиры.

Еду им подавала жена Павла Романовича, Вера Захаровна, молчаливая суровая женщина.

— Я рассуждаю так, — сказал Попов. — Диссертация, защищенная в головном институте отрасли, стоит трех обыкновенных работ. Верно?

Разливая борщ, ни к кому не обращаясь, Вера Захаровна произнесла:

— Что за человек! Всему знает цену…

Попов посмотрел на нее. Он, кажется, совсем, не обиделся.

— Мало того, Вера Захаровна, — уточнил он. — Всегда готов заплатить ее… А это, по-моему, самое важное…

Из глубины профессорской квартиры неожиданно раздался могучий звук духовой трубы.

— Сережа, — крикнула кому-то Вера Захаровна. — Обедать!

— К вопросу о цене, — сказал Попову профессор. — Вы на «Красном витязе» были?

— Был, — ответил Попов. — Пятьсот тысяч они пока не дают… Но дадут, — уверенно добавил он и покосился на Веру Захаровну. — Меньше кафедру не устраивает… Верно?

За стеной опять» зычно прокричала труба.

— Сережа! — позвала Вера Захаровна. — Остынет!

В кухню вошел полный молодой человек и молча поклонился.

— Мой зять Сережа Васильев… — сказал Попову Григорьев. — Вы Наташку мою знаете?

— Нет, — сказал Костя. — Но много слышал.

— Окончила в Москве и вот — под отчий кров, — сказал Григорьев.

— Погуще или пожиже? — наливая борщ, спросила зятя Вера Захаровна.

Тот молча кивнул.

— Самый молчаливый человек на свете, — объявил Григорьев.

— Музыкант? — спросил Васильева Попов.

— Инженер, — ответил за зятя Григорьев. — И между прочим, работает на «Красном витязе».

Попов живо обернулся к нему.

— В каком отделе? — деловито спросил он.

— Не надо, Костя, — мягко остановил его Григорьев. — Мой зять — прекраснейший человек на свете. Но привлекать его к серьезному делу я бы лично не стал… У него одна страсть — духовой оркестр.

— И слава богу! — неожиданно сказала Вера Захаровна. — Живой человек.

— Конечно, — спокойно согласился профессор Григорьев. — Слава богу.

Григорьевский зять ел борщ и молча улыбался.

В кухню быстро вошла Наташа. И мы узнали в ней ту самую девушку, которая помогала Попову искать потерянный пятак.

Она увидела Попова, удивилась ему и обрадовалась.

— Знакомьтесь, — сказал Григорьев. — Моя сумасбродная дочь Наталья… А это Костя Попов, ассистент нашей кафедры.

— Мы знакомы, папочка, — весело сказала Наташа. — Я тебе рассказывала… Благодаря этому человеку в доме у нас теперь… всегда есть спички…

С удовольствием смотрел на Попова профессор Григорьев. Попов ему откровенно нравился.

Радостно смеялась его дочь Наташа.

Молча, чуть рассеянно, будто издалека, улыбался ее муж Сережа Васильев.

Гремела посудой Вера Захаровна.

— Не только, значит, на кафедре… В доме у меня он тоже успел навести порядок, разводя руками, сказал профессор Григорьев.

В кабинете главного инженера завода «Красный витязь» шло обсуждение научно-технических усовершенствований, которые по хоздоговорной теме бралась разработать для завода институтская кафедра автоматики.

Выступал Попов.

…Третий день знакомлюсь с производством, — говорил он. — И, простите за откровенность… не только НТР — двадцатым веком не пахнет…

— А конкретнее? — спросил главный инженер.

— Пожалуйста, — сказал Попов. — Мы беремся установить ЭВМ, которая… задаст оптимальный режим производства и… будет автоматически его перестраивать… в зависимости от реальных условий…

После короткой паузы кто-то спросил:

— Срок?

— Полтора года… С установкой и отладкой…

Еще пауза, и тот же человек сказал:

— Видите ли, к нам уже приезжали с вашей кафедры… Не помню сейчас… Одна дама…

— Знаю, — сказал Попов. — Ольга Петровна Скопина. Ну и что?

— Ее предложения нас не устроили.

— Знаю, — сказал Попов. — Она просила два года и не гарантировала автоматическую перестройку. Так?

— Кому же все-таки верить? — спросил главный инженер. — Вам или ей?

— Мне, — твердо сказал Попов.

— Почему? — спросил главный инженер. Он улыбнулся. — Потому что… она дама?

— Потому что я беру на себя ответственность, а она нет, — сказал Попов.

…На территории завода навстречу Попову шел муж Наташи Сережа Васильев.

— Здравствуйте, — сказал Попов.

— Здравствуйте, — сказал Сережа Васильев.

Они помолчали.

— Дело сладилось, — сказал Попов. — Пятьсот тысяч в кармане.

— Какое дело? — спросил Сережа Васильев.

Попов не ответил. Профессор сказал правду, взять с его зятя было нечего.

— А чем… все-таки..- занимаетесь здесь, на заводе? — чуть снисходительно спросил Попов.

— Вообще-то… я в бюро технической информации, — ответил Сережа Васильев.

— Да? — Попов оценивающе посмотрел на него. — Тогда у меня будет вопрос… совсем из другой оперы… — сказал он, но не договорил…

На дорожке показался высокий лысый человек в очках и с чемоданчиком «дипломат».

О Сереже Васильеве Попов, кажется, совершенно забыл. Его очень заинтересовал этот лысый.

— Не ошибаюсь, товарищ Гайдуков? — улыбаясь, спросил Попов, когда поравнялся с ними.

— Товарищ Гайдуков, — радостно подтвердил лысый и остановился.

— Из ленинградского института «Проектавтоматика»?

— Так точно, — подтвердил лысый и решительно протянул Попову руку. — Привет, — сказал он ему, как старому знакомому.

— Вы узнаете меня? — с надеждой спросил Попов.

— Нет, — возразил Гайдуков. — В первый раз вижу.

— Я по поводу диссертации приезжал, — напомнил Попов.

— А! — радостно воскликнул Гайдуков. — Точно! Нет, не помню… — сказал он. — Ну и что? Маринуем? Шашлычок делаем?.. Это мы умеем…

— Да нет, она совсем недавно у вас… Я бы вот что хотел выяснить… — сказал Попов и пошел рядом с Гайдуковым.

Сережа Васильев остался один. Он с недоумением смотрел им вслед. И вдруг весело рассмеялся. Этот странный Попов, положивший в карман какие-то пятьсот тысяч и вдруг, посреди разговора, исчезнувший с незнакомым мужчиной, показался Сереже Васильеву страшно забавным…

Шло заседание кафедры.

Ольга Петровна Скопина, женщина средних лет, одетая модно и чуть крикливо, глядя в упор на Попова, резко говорила ему:

— …Кто вас уполномочил? Я спрашиваю, кто уполномочил вас… давать векселя… от имени кафедры?

Попов невозмутимо молчал.

Павел Романович Григорьев мягко постучал ладонью о стол.

— Но это наша тема, Ольга Петровна, — сказал он.

— Которая еще в чернильнице! — запальчиво возразила та.

Здесь же, в комнате, в дальнем углу, сидела и Наташа. С любопытством посматривала она то на Ольгу Петровну, то на Попова.

— Хорошо, — сказал Григорьев, — кого, товарищи, не пугают объем… и сроки? — он обвел взглядом присутствующих. — Пожалуйста.

Все молчали.

— У меня, вы знаете, дел по макушку, Павел Романович, — парень спортивного вида лет тридцати, Семен Ильич Нефедов, смущенно улыбаясь, дотронулся до головы.

— И все-таки Попов прав, — сказал старик с умным тонким лицом и грустными глазами, профессор Степан Гаврилович Никитинский. — Здесь не только пятьсот тысяч, здесь еще престиж кафедры… А престиж надо завоевывать…

— Павел Романович, — к Григорьеву обратился крупный мужчина с большим добрым лицом и буйной гривой волос, Владимир Николаевич Азаров, — знаете, я, пожалуй, взялся бы за «Красный витязь»…

…Они выходили из комнаты. Рядом с Поповым оказалась Наташа. Она улыбнулась ему:

— Человек, который ищет пятак, запросто находит… пятьсот тысяч!

— Прозеваешь пятак — не найдешь и пятьсот тысяч, — улыбнулся Попов. — А вы… в гости к Павлу Романовичу?

— Нет, — сказала она. — Я теперь работаю на вашей кафедре… С сегодняшнего дня…

Он с удивлением взглянул на нее. Что-то хотел было сказать. Но не сказал — промолчал.

Теперь они работали вместе.

Стол Наташи оказался рядом со столом Попова.

По утрам она доставала из сумки домашние пирожки, из термоса наливала кофе… Попов вон какой худющий, кожа да кости…

Однажды все они задержались.

Ольга Петровна просматривала курсовые работы.

Старик Никитинский что-то писал.

Володя Азаров и Семен Нефедов играли в шахматы.

Попов подошел к ним, спросил:

— Сеня, где методичка?

— Завтра, — сказал Нефедов.

— Слышу уже неделю, — сказал Попов.

— Человек к первенству готовится, — объяснил Азаров. — Не знаешь?

Игра продолжалась.

Попов стоял рядом, изучал положение на доске.