Берег мечты - Гиррейру Виктория

Очень оживились и портовые девочки: неужели у них, наконец, появятся нормальные условия работы?

— Разумеется, появятся, — успокаивала их Роза. – Не просто нормальные, а шикарные. Наш развлекательный центр будет суперцентром!

Возможность заняться любимой работой и каждый вечер получать свой процент от суточного дохода казино, порадовала Родолфу ещё больше, чем продажа фамильного отеля. Теперь он стал думать о том, как распорядиться своим будущим капиталом.

Невольно стала задумываться о будущем и Леонтина: кто знает, возможно, получив деньги, они с Ливией переберутся в Рио? Но если говорить честно, то Леонтине не очень хотелось переезжать. На это у неё были личные, достаточно веские основания.

С нетерпением ждала денег Ливия. Получив их, она бы расплатилась с Феликсом, и проблема была бы закрыта. О своём долге она не говорила никому. И пока, надо сказать, он совсем не тяготил её, но кто не рад расквитаться с долгами?

Словом, семейство находилось в приподнятом настроении, когда на пороге появился Родолфу с туго набитым портфелем.

— Неужели в нём сплошные зелёные? — с замиранием сердца спросила Августа.

— Можешь взглянуть, — великодушно предложил сын и приоткрыл портфель.

Да! В нём, аккуратно сложенные, лежали пачки долларов.

— А когда мы будем их делить? — спросила Августа окрепшим голосом.

— Завтра утром, — пообещал Освалду, забирая портфель из рук сына. — Вечером деньги должны спать, они не любят, когда их тревожат.

— Неужели? — удивилась Августа. Но, подумав, согласилась: — Наверное, ты прав, Освалду. Я тоже слышала о такой примете. Говорят, для того, чтобы в доме водились деньги, они обязательно должны в нём переночевать.

— Вот именно, — подтвердил Освалду и унёс портфель наверх, к себе в кабинет.

Ночь прошла в мечтах и чудесных снах, а утром все торжественно собрались в гостиной. Освалду раскрыл портфель. Он был полон резаной бумаги.

Всё семейство ахнуло.

Августа, завизжав, кинулась к Ливии, крича:

— Ты! Ты меня обокрала! Ты и Гума! Он пришёл и забрал мои доллары! Верни мне их сейчас же!

Она готова была, чуть ли не удушить племянницу.

— Ты – моё проклятие! С тобой в мой дом вошло несчастье. С тех пор как ты появилась в моём доме, меня преследуют несчастья!

Она подхватила нож и размахивала им.

Освалду и родолфу попытались его отнять.

— Деньги! Где мои деньги? – вопила Августа.

— В тюрьме ты не сможешь их потратить, — хладнокровно заявил Освалду, хватая её за руку. – Дай сюда нож, Августа. Всё будет хорошо. Не волнуйся. Никто не ранен. Это главное. Ты дошла до точки. Пойдём со мной немедленно.

— Я улетаю в Париж! У меня билет! Только там я могу быть счастлива! – кричала она.

— Мне кажется, что Августа созрела для сумасшедшего дома, — тихо сказала Леонтина.

— А мне кажется, что наш дом превратился в сумасшедший, — махнув рукой, сказала Ливия. – И рассчитывать на что-то хорошее тут невозможно! Разбирайтесь сами, кто из вас вор, а мне пора на работу!

И она ушла с чувством горького разочарования и какого-то обидного обмана.

Августа продолжала кричать, но Освалду быстренько напомнил ей, что свою долю она уже получила. Он намекал на прежнее воровство. На Августу напоминание подействовало. Она притихла, приняла снотворное и улеглась спать, чтобы попасть в свой любимый Париж хотя бы во сне.

Леонтина расстроилась меньше других, она не хотела менять образ жизни и не поменяла его: осталась в родном городе, в родном доме, рядом с Ливией и Освалду. Ничего больше ей не было нужно.

Совсем не расстроился Освалду. Он пересчитал деньги в своём кабинете и мысленно благословил себя на доброе, хотя и рискованное, дело:

«Дай Бог удачи! Всё, что останется после уплаты долгов Августы, я употреблю с немалой выгодой для нас всех. Уверен, никто из моего семейства не проиграет! — Уложив деньги в портфель и спрятав его в надёжном месте, Освалду усмехнулся: — Что ни говори, а эксцентричные выходки Августы Эвжении тоже приносят пользу. He устрой она мистификацию с деньгами Ливии, разве пришло бы мне в голову посягнуть на общесемейные деньги? Никогда! Но теперь у меня будет своя маленькая тайна, которая со временем превратится в большое и важное дело!»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глава 19

Пока рефрижератор не был куплен, Гума бесплатно разносил рыбу из дома в дом, рассказывая жителям Порту-дус-Милагрес о трудностях рыбаков, привлекая людей на свою сторону. Заглянул он и в дом Ливии, оставив Кирине дюжину самых красивых и вкусных рыбин. Освалду, увидев их, пришёл в восхищение.

— Давно я не видел такой деликатесной рыбы, — восхитился он. – Мы устроим настоящий пир, правда, Кирина?

— Конечно! — весело ответила она, любуясь то перламутрово-розовым, то синеватым отливом чешуи.

— И пригласим на наш пир Гуму, — обрадовалась Ливия. – Мы же должны поблагодарить его за любезность.

— Я не буду сидеть за одним столом с рыбаком, — заявила Августа. – Я не желаю плеваться рыбными костями, когда могла бы обедать чёрной икрой! Вы хотите превратить благородный дом в притон! В кабачок дядюшки Бабау! Я этого не позволю!

Ливия не стала слушать тёткины вопли. Бросив сочувственный взгляд на Освалду, который с тяжким вздохом принялся утихомиривать жену, она выскользнула за дверь. Какое счастье, что она закончила сегодня работу раньше, что они увидятся с Гумой, что впереди у них целый вечер и ночь!

Ливия и не заметила, как добежала до домика Риты. Но Гумы дома не оказалось, он должен был скоро прийти, и Рита предложила Ливии его подождать, вручив семейный альбом с фотографиями. Ливия с большим интересом принялась его рассматривать. Она нашла, что Рита с годами не постарела, а достигла зрелости. Франсишку изменился, она бы ни за что не узнала его в молодости. А это кто? На фотографии весело смеялись две счастливые молодые пары, один из мужчин держал маленького ребёнка на руках. Ливия узнала одну из молодых женщин. Это была её мать… Да-да, она не могла ошибиться, материнские портреты у них в доме были. Свою мать она узнала бы везде и всегда.

— Это родители Гумы, Фредерику и Эвлалия, — объяснила Рита, — а это их самые близкие друзья, Лаура и Леонсиу со своей маленькой дочкой. Они были, не разлей вода. Фредерику тогда и с братом почти не виделся, всё с Леонсиу. Они были как Гума с Руфину. Я почти не была с ними знакома. Они потом очень скоро погибли. Взорвался катер, на котором они были все втроём.

— А почему он взорвался? – с замиранием сердца спросила Ливия. Она всегда чувствовала, что вокруг смерти её родителей есть какая-то тайна, которая, вполне возможно, именно в этот миг и приоткроется.

— Видишь ли, Ливия, тебе это понять трудно, но бедным людям платят хоть какие-то деньги только в обмен на смертельный риск. И Леонсиу, и Фредерику, да и мой Шику в молодости не гнушались контрабандой. Они рисковали жизнью, и им платили. Но каждый из них мог нарваться на полицейский контроль и погибнуть. Лаура и Леонсиу нарвались. Они очень любили друг друга и не хотели расставаться. Они не расстались и в свой смертный час…

Рита смотрела назад, в прошлое. А Ливия вглядывалась в лицо весёлого красивого парня, который нежно обнимал её мать.

— Это мой отец, Рита! — сказала она, с трудом справляясь с сердцебиением, — Леонсиу — это мой отец. Тётя Августа всегда говорила мне, что мой отец был инженером, и они с мамой погибли в автокатастрофе. Но теперь я понимаю, что она просто не хотела, чтобы её сестра выходила замуж за рыбака. В этом всё дело. Она скрыла от меня правду. Она отняла у меня отца. — Из глаз Ливии полились слёзы. – Я плачу от радости, — всхипнула Ливия, — я нашла своих родителей, и мне всё стало ясно. Знаешь, я всегда чувствовала себя своей здесь, на причале. И теперь мне понятно, почему…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рита с изумлением смотрела на девушку.