Обличия тьмы - Мария Кущиди

присохла на ней. Руки мои были истерзаны. Видно, когда я брел по лесу, то ветви деревьев истязали их. Но о боли этой я совсем не помню: все время убегал от преследователей, желающих сожрать меня. На одной ноге рваная рана, оставленная бесформенным существом, которое волей судьбы сбила машина. Лицо мое было уставшим, изрезанным теми же прутьями деревьев.

Смотря на себя в зеркало, кого я вижу? Высокого мужчину под тридцать с грязными каштановыми волосами, которые собрали на себя всю паутину, которая была в лесу, светло-карими глазами, в которых уже слишком сложно разглядеть что-то стоящее. Я словно умер, но продолжаю жить. Жуткое зрелище, если честно. Вид у меня, прямо скажем, не очень. Под глазами еще вырисовываются и синяки, словно от жуткого недосыпа.

Смотря в зеркало, я теряюсь. Я не могу вспомнить, кем я был. Я… Моя ладонь прислонилась к холодной, пыльной зеркальной поверхности. Я не помню себя.

− Это слишком сложно понять, но думаю, вы справитесь.

− Да, я понимаю, это сложно, но прошу Вас, сделайте уже что-нибудь.

− Я постараюсь, но не гарантирую ничего стоящего.

− Вы так уже говорили.

− Знаю, но я не в ответе за это. Поймите, я – не волшебник. Я прекрасно понимаю, что Вы тревожитесь, но все зависит только от него самого.

− Значит, Вы бессильны.

− К сожалению, да.

− Если все же будут какие-то хорошие новости, прошу Вас позвонить мне. Да если плохие тоже. Мне уже не на что надеяться.

− Конечно. Если все наладится, я сообщу Вам первым делом.

Имя человека – очень важная его часть. Называя кого-то по имени, мы связываемся с этим человеком, переплетаясь духовной связью. У меня же имени нет. Я просто его не помню. Я вообще уже ничего не помню. Откуда я пришел? Не помню. Как я оказался в этом доме? Не помню. Я не могу выйти отсюда. Дверь заперта. Я могу только ждать какого-то чуда, может быть, воспоминаний, может быть, очередного заведения. Последнее было бы очень кстати. Я… я просто устал на что-то надеяться.

Я медленно замерзал. Тьма укрывала меня невидимой пеленой, окутывая холодом. Глаза слипались. Жутко хотелось спать, но я не могу заснуть. Спать нельзя. Нужно выждать, когда я смогу понять, зачем я здесь. Нужно вспомнить. Не может быть такого, чтобы у человека не было прошлого. Бывает временное затемнение памяти, но оно проходит, нужно только дождаться. Холодно. Ноги сводит. Глаза еще сильнее тяготеют ко сну. На стенах я заметил свечи, которые вполне сойдут за способ освещения. Если тьма окутает меня, она усыпит и сделает так, чтобы я никогда больше не проснулся.

Пройдя по всем трем этажам, я зажег свечи на каждом, не упустив ни одной. Спускаясь на второй этаж, я краем уха услышал, как кто-то что-то уронил. Раздался звон. Сердце бешено заколотилось. Нужно проверить, кто это. Да, мне страшно, но выбора у меня немного. Я заперт в этом доме и четко должен знать, есть ли еще здесь кто-то со мной.

Медленно поднявшись на третий этаж, я замер. По спине пробежали мурашки. Все свечи, которые я зажег, были потушены. Тяжело вздохнув, я прошел по коридору, машинально зажигая потушенные свечи. Так я обошел весь этаж, наткнувшись на разбитую вазу у окна. Кто мог ее разбить? Мне не хочется с ним встречаться, кем бы он ни был. Возможно, это ветер шутит. Я бы так и тешил себя такой надеждой, если бы все окна не были плотно закрыты. Сердце еще сильнее сжалось, забившись где-то у моего горла. Я уже собрался спускаться вниз, как позади услышал тихий скрип. Одна из закрытых дверей открылась сама по себе. Выбора не было, надо было узнать, что там. Да и что я мог? Сидеть здесь и постоянно зажигать свечи, пока они не истлеют полностью? Но тогда это не самая участь, которой я мог себя наградить. Медленной поступью я зашагал в ее сторону, пока не оказался вплотную у двери. Внутри было темно. Жутко темно.

Вытянув перед собой свечу, я ступил в комнату, внимательно ее изучая. Это была небольшая комната, видимо, какой-то молодой пары, некогда живущей здесь. Об этом говорил весь стиль комнаты, выполненный, да и обставленный, всякими светлыми, супружескими вещами молодой пары. На столе, у кровати, стояла фотография в симпатичной рамочке. На ней – супружеская пара, мило держась за руки, улыбалась мне. Однако их лиц я не мог увидеть. Они будто были специально затемнены. Тогда, оставив фотографию на месте, я осмотрел письменный стол у окна, на котором были разбросаны фотографии и какие-то бумаги.

«Приглашение на свадьбу Койлина и Марты Дорман».

«Свадьба – ответственный шаг, который должен привести супругов в совместное счастливое будущее».

«Счастливым стать нельзя, если несчастна твоя половинка. Мне так говорила мама».

Нет ничего плохого в счастье. Интересно, где сейчас эта пара? Они не могли просто так оставить свой дом. Но жить в таком месте… Безрассудно, что ли. Дверь позади меня резко захлопнулась. Дверной замок внезапно щелкнул, закрыв меня в комнате. Снова в ловушке. Только не это?! Еще одной пытки я просто не вынесу.

Как я ни пытался справиться с этой злосчастной дверью, она мне так и поддалась, и мне оставалось только ждать, когда снова мир мрака сжалится надо мной. Правда, как мне стало известно, меня он терпеть не может.

− А если он не полюбит меня? Да, папа, я знаю. Да. Да, нравится. Но этого мало. Мы знакомы всего месяц, а ты уже хочешь, чтобы мы поженились. Понимаю, это важно для твоих деловых отношений с его семьей, но месяца мало. Да, понимаю. Мы же говорили уже об этом. Эх, да. Я люблю его, но боюсь, что он может меня возненавидеть за правду. Поняла. Пока, пап.

Я не понял, откуда раздался этот женский голос. Он словно звучал везде. Телефон стоял в этой комнате, но он даже не звучал, никто не мог говорить. Что происходит? Схожу с ума… Нужно разобраться, иначе, как видно, меня отсюда не выпустят. Я здесь, чтобы разобраться, понять, найти… Что именно? Не знаю, но это, похоже, касается меня.

Глава 8

Чувство страха въелось в мозг. Я не знаю, как с ним бороться. Тошнотворное чувство печали не дает мне покоя. В глазах темнеет, отчего я не могу увидеть всю картину происходящего в полных красках. Ноги слабеют. В висках проносится жуткая трель. Я словно болен, но не знаю, чем именно. Это сошло бы за лихорадку или сильную простуду, но я не могу утверждать, что это так и есть. Я