Убивая тени - Кэтрин Куинн

Я никогда не утешал других, поэтому не уверен, что делал это правильно. Даже попытки выглядели глупо, а движения – неловко.

Я чуть наклонился, чтобы взять ее за руку, и тут Киара вздрогнула. Она мгновенно отшатнулась и убрала ладонь. Стоило мне только взглянуть на ее руки, как девушка тотчас отгораживалась.

Медленно, очень медленно она отстранилась, дабы посмотреть в мои глаза. И мне захотелось возблагодарить всех ненавистных богов, когда я увидел в ее взоре узнавание.

– Ч-что произошло? – прохрипела Киара; и, борясь с желанием притянуть ее ближе, прижать к себе покрепче, я ослабил хватку настолько, чтобы она смогла выпрямиться.

– С пауками покончено, – произнес я, не понимая, что еще сказать.

– Я убила его, – ее тонкий голосок звучал совсем не так, как у той девушки, которую я знал и которая говорила с непоколебимой убежденностью и раздражающей самоуверенностью.

Я покачал головой:

– Ты спасла его от еще большей боли. Он уже был обречен. Искусан сотней тварей. Ты поступила так, как поступил бы я сам.

Киара вздрогнула, вновь устремив взгляд к туннелю.

– Но их больше нет? Пауков?

– Нет, – заверил я ее. – Огонь уничтожил большинство из них, но паслен, который хранился у Патрика, подействовал как кислотный яд, прикончив тех немногих, кто остался. Они все мертвы.

Ее кивок вышел напряженным. Напряженнее моего тела.

– Где остальные? – спросила Киара, осматривая пещеру. И слегка расслабилась, когда обнаружила, что парни снова пытаются заснуть. Хотя я сомневался, что им удалось даже закрыть глаза.

– Ты сделала то, что должна была, – снова пробормотал я ей на ухо, прекрасно понимая, что мои слова ни черта не значат. – Первое убийство всегда самое трудное.

Жизнь, отнятая тобой впервые, отмечает тебя, ставит клеймо, от которого уже никогда не оправиться.

После моего первого убийства мне не с кем было поговорить об этом – о том, как кровь окропила руки, как сны заполнились предсмертными вздохами.

Исайя попытался выудить у меня ответы год спустя, но к тому времени оказалось уже слишком поздно. Ни руки, ни мысли теперь было не отмыть.

– Конечно, когда-нибудь мне пришлось бы это сделать, – сказала Киара, обернувшись. В ее глазах скопилась влага, но она не позволила слезам пролиться. Девчонка упрямилась даже в своем горе.

– После первого убийства я чувствовал себя так же. – Спустя секунду после того, как признание сорвалось с уст, у меня сжалось горло.

Мне не следовало обсуждать это с ней, но ее нахмуренный вид и блестящие капельки в уголках глаз стали пыткой, не похожей ни на одну, что я когда-либо знал. Просто хотелось, чтобы она закончилась.

– Мне было тринадцать, – продолжил я.

Киара замерла в моих объятиях, беспокойство омрачило изящные черты ее лица.

– Мой отец… прослыл не очень хорошим человеком. Он был преступником, который с ранних лет обучал меня сражаться. Чтобы я приносил пользу ему и его банде негодяев. – Я проглотил свою ненависть, жгучее отвращение к мужчине, даровавшему мне жизнь.

– Однажды отец обронил, что мы нападем на карету на главной дороге, ведущей в столицу. Я уже участвовал в нескольких вылазках, поэтому ожидал, что мы ограбим какого-нибудь придворного или богатого купца. Я ошибался.

Подняв голову к каменному потолку, я избегал взгляда Киары. От плескавшегося в ее глазах беспокойства у меня зудела кожа.

– Ту карету охраняли пятнадцать или около того натренированных бойцов. Нескольких приспешников отца убили на месте. Он, напротив, вступил в ожесточенную драку с воином исполинских размеров. В тот момент я был слишком напуган, чтобы рассмотреть королевские туники на стражниках, но я понял, что отец проигрывал битву.

– Страж опрокинул отца на спину, и, когда боец взмахнул серебряным клинком, собираясь пронзить сердце, я просто среагировал. Прежде чем разум успел осознать произошедшее, я уже метнул свой кинжал в затылок мужчины. Страж умер мгновенно, его тело упало на залитого кровью отца.

Киара дотянулась до моей ладони и сжала ее. Я взглянул вниз, на наши руки, и стиснул челюсть. На этот раз она без колебаний обхватила мои пальцы.

– Что произошло дальше? – спросила она дрожащим шепотом.

Я отдернул руку. Выражение обиды, отразившееся на лице Киары, ранило.

– Затем дверь кареты открылась, и из нее вышел человек в маске. Помню, на нем была самая лучшая одежда, которую я когда-либо видел, а маска из чистого серебра сверкала в лунном свете. Статный, крепкий, он вел себя так, словно был выше всего этого. Лишь позже до меня дошло, почему он держался таким образом. Передо мной предстал сам король.

Киара ахнула:

– Король Сириан?

Я кивнул:

– Один из стражников довольно легко одолел отца и поставил его на колени в грязи. Король подходил ближе, оценивая меня с каждым шагом. Я думал, что он убьет нас на месте; но потом Сириан протянул мне украшенный драгоценными камнями кинжал с сияющим рубином на рукояти, который снял со своего пояса. Правитель предложил мне выбор. Я мог либо умереть вместе с отцом и его людьми, либо… либо казнить его и остаться в живых.

Киара раскрыла рот. Скорее всего, она задавалась вопросом, что за человек мог заставить ребенка выбирать между убийством кровного родственника и жизнью. Сириан обожал такие игры, и в тот день я был для него лишь очередной игрушкой.

– Как видишь, я сейчас перед тобой, – усмехнулся я, хотя звук получился сдавленным и хриплым.

Теперь мной двигала только одна мысль – поскорее бросить весь этот разговор. Душу пронзило сожаление, что я вообще его начал.

– Но что случилось потом? Куда ты отправился? – настойчиво спросила Киара; и мне потребовалось все мужество, чтобы не оттолкнуть ее.

Каждый нерв наэлектризовался, причинял боль. Я хотел убежать и не оглядываться на ее сочувствующее лицо. Его вид разрывал меня на части.

– Мне удалось впечатлить короля, – выдавил я, раздувая ноздри. – Его поразило, как я без колебаний взял его клинок и вонзил отцу в сердце, и он решил, что ему пригодится кто-то вроде меня. Тот, кто не гнушается насилия. Следующий год я прослужил в королевской гвардии, а вскоре после этого меня завербовали рыцари.

– Ты сожалеешь о содеянном? – поинтересовалась Киара, теребя край одной из перчаток.

Боги, как же я мечтал узнать, что скрывается под ними, но она расскажет мне, когда будет готова. Если вообще будет готова.

– Нет, я ни о чем не жалею, – ответил я отрывисто, без запинки. – Отец был злым человеком, получавшим огромное удовольствие от того, что пускал в ход кулаки и использовал единственного ребенка в своих корыстных целях. В нем не сохранилось ни капли любви. По крайней мере, не ко мне.

– Но он все равно оставался твоим отцом…

– Он не был мне отцом, – оборвал я ее. – Мужчина, который обращается с родной кровью подобным образом, вовсе не мужчина. С его кончиной мир стал лучше. Хотя я не могу винить тебя за то, что ты не понимаешь, – пробормотал я, чувствуя, как ее беспокойство обернулось порицанием, как и у всех остальных.

– Я не осуждаю твой поступок. – Киара выдержала мой взгляд, убежденность ее тона потрясала. – Ты сделал то, что должен был, чтобы выжить. И в конце концов, только это имеет значение.

– Очень в этом сомневаюсь, – огрызнулся я, моя верхняя губа дрогнула. – Большинство моих товарищей среди рыцарей смотрят на меня с отвращением за то, что я убил собственного отца. И я не в силах понять, как ты можешь не испытывать того же.

Киара вновь схватила мою ладонь, на этот раз крепче.

– Я думала, ты знаешь меня лучше, – возразила она, положив другую руку мне на щеку.

Я напрягся от этого жеста.

– Мы знакомы не так давно, это правда, как и то, что я способна отличить достойного человека. А их в этом мире не так много. Но, – замолчав, Киара очертила пальцами линию моей челюсти, ее прикосновения ощущались легче перышка, – ты действительно достойный человек, независимо от давних поступков. И я тебе доверяю.

Я оглядел лицо Киары в поисках намека на ложь. И не обнаружил ни одного.

Возможно, именно поэтому не сумел сдержаться, когда поднес наши сплетенные руки к губам, запечатлев нежный поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Киара раскрыла губы, а глаза ее вновь затуманились.

– Лучше бы ты никогда не следовала сюда за мной, Киара. – Наши руки опустились мне на колени, но на этот раз я не разомкнул их. – Лучше бы никогда не приходила… потому что