Обезьянья коробка ужасов - Мэтт Куртц

мужчина привязывал Джина к столу лицом вниз, старуха прикрепила капельницу к металлическому шесту, который стоял рядом, и проверила, чтобы трубка не касалась перепачканной поверхности стола.

– Ты когда-нибудь держал в руках китайскую ловушку для пальцев? – прошептал мужчина на ухо Джину.

Джин промолчал. Его больше беспокоила окружающая его темнота и нечто, скрывающееся в ней.

– Ну ты же знаешь, как она работает? Вставляешь пальцы в дырки с двух концов, а вытащить обратно уже не можешь, тянешь их в разные стороны, и эта штука тоже растягивается. Ну так вот, с тобой сейчас будет то же самое. – Он развязал платок и вытащил кляп изо рта Джина. – Рожей вниз, задницей вверх. Две дырки. Вот что ему нужно. А все остальное можно просто-напросто оторвать. – Он кивнул на обезображенное тело Джина. – Вот зачем были нужны эти маленькие операции. Нельзя, чтобы ты истек кровью, прежде чем оно с тобой закончит.

– П-п-пожалуйста! Прошу, не делайте этого! Я все что угодно сделаю! Все что угодно!

– Ты и так делаешь, – проворчала старуха.

Мужчина сделал шаг назад и указал на капельницу.

– Дрянь, которой мы тебя накачали, ненадолго смягчит боль. Но когда действие закончится, придется тебе потерпеть.

Из тьмы донесся нечеловеческий рык. Все трое посмотрели в том направлении, откуда шел звук, пытаясь разглядеть что-нибудь во тьме.

Мужчина снова повернулся к Джину и похлопал его по плечу.

– Оп-па. Кажись, пора. Мы злоупотребляем его гостеприимством. – Вместе со старухой они направились к выходу.

– Прошу вас! Нет! Не оставляйте меня тут!

Дверь захлопнулась, и вокруг стола сомкнулась темнота.

Где-то на полу за спиной Джина раздалось утробное ворчание.

Джин остолбенел. Он слышал, как что-то большое ползет к нему по земле, к нему и к его приподнятой голой заднице.

Внезапно передняя часть стола подлетела вверх. Взвизгнув, Джин покатился вниз. Но кожаные ремни крепко держали его, не давая упасть.

Стол с грохотом опустился на землю, подняв облако пыли. Джин застонал. Он знал, что оно – чем бы оно ни было – пытается наклонить стол и стряхнуть его вниз, но, слава богу, этому препятствовали ремни.

Если он сумеет удержаться на поверхности, то это нечто там, внизу, не сможет его достать, и тогда…

На деревянную столешницу за плечами Джина опустились огромные бледные руки с длинными когтями. Он почувствовал горячее дыхание на затылке. На спину ему капнула теплая слюна.

Джин в ужасе содрогнулся.

Существо не собиралось сбрасывать его на землю, оно само пыталось взобраться наверх. И теперь залезло ему на спину.

Что-то теплое и дряблое шлепнулось ему на спину в районе поясницы. Скользя вниз к его заднице, постепенно твердеющий отросток оставлял на его спине теплый липкий след. Затем чудовище издало оглушительный рев, и что-то горячее, жесткое и невероятно огромное проникло в приподнятый зад Джина. Пульсирующий фаллос скользнул в его прямую кишку, а затем в толстый и тонкий кишечник в поисках лучшего места, куда можно было бы отложить яйца. Джин завизжал и забился в агонии, пытаясь позвать на помощь.

Но крик о помощи так и не прозвучал. В его рот тотчас вошел другой теплый мясистый отросток, который начал спускаться по пищеводу и дальше, пока, наконец, не остановился в желудке, чтобы оплодотворить яйца, только что оставленные там с другого конца.

Живот Джина вздулся, сам он кашлял и задыхался, молясь, чтобы кто-нибудь вызволил его из этого ада, пока еще не слишком поздно. Но все божественные вмешательства, запланированные на этот день, уже произошли ранее: Джин получил по заслугам, оказавшись в роли жертвы, а его палачами стали детки – только что вылупившиеся детки, которые с огромным удовольствием питались его слабым и беззащитным телом.

Примечание автора

Проезжая через не особо хорошую часть города, я увидел двух маленьких детей, продающих лимонад на обочине дороги. Моя первая мысль была: "Где, черт возьми, их родители?" Кто позволил бы своим детям быть здесь в полном одиночестве? Что, если к ним подойдет какой-нибудь псих, желающий чего-то большего, чем просто сладкий напиток, который они продают? Потом в моих мозгах провернулись шестеренки. А что, если эти очаровательные дети не были такими уж невинными?

Ⓒ Finger Cuffs by Matt Kurtz, 2013

Ⓒ Анна Третьякова, перевод, 2019

Суповая косточка

Мама снова оставила его в машине, а сама пошла по магазинам. На улице стояла изнуряющая жара - температура перевалила за трехзначную отметку; опущенные на дюйм стекла существенно ничего в салоне не меняли. Она вообще подумала о том, что все его тело покрыто густой шерстью?

Судя по всему, нет. Почитав утром за завтраком рекламные проспекты разных магазинов, мама думала только о деньгах, которые ей удастся сэкономить. На кухне. В доме. В прохладном кондиционированном доме.

Вывалив язык, тяжело дыша, он всматривался сквозь сильно затонированные стекла, отделявшие его от мира снаружи, наблюдая, как люди входят и выходят из магазина. Мамы по-прежнему не было видно. Она сказала, что вернется через несколько минут. А это было больше часа назад. Так где же она застряла?

Его виляющий хвост постепенно опускался.

В машине становилось слишком жарко, и кто знает, сколько еще мама пробудет в магазине. Хотя ему велели быть хорошим мальчиком и вести себя тихо, он уже начинал раздумывать о том, чтобы закричать, чтобы его все-таки заметили. Он чувствовал себя забытым. Брошенным. Но привлечение к себе внимания могло обернуться катастрофой. Будут вызваны представители власти, и его заберут у мамы.

Но, возможно, ей и нужна такая встряска. В следующий раз она уж точно дважды подумает, прежде чем снова оставлять его без присмотра в раскаленной машине. Возможно, ей нужно преподать урок.

Он ей покажет.

Вскинув голову и выгнув спину, он приготовился издать гортанный вой.

Но прежде чем он успел это сделать, автоматические двери магазина открылись, и оттуда вышла мама. Он замер, внимательно глядя на нее. Она толкала полностью загруженную покупками тележку по раскаленному асфальту и морщилась от яркого солнца.

Ах, бедный малыш. Интересно, мама хоть немного переживает о нем?

Мама загрузила в багажник пакеты с покупками. Автоматические замки открылись, выскочили блокираторы на дверях. Тоже самое сделали и его ушки - встали торчком на макушке. Она открыла дверь и ахнула; жар, вырвавшийся из машины, пыхнул ей в лицо.

- Боже ты мой!

Сидя в ожидании на заднем сиденье с низко опущенной головой и жалобно устремленными вверх глазами, он услышал, как она хлопнула дверью, завела двигатель и