Обезьянья коробка ужасов - Мэтт Куртц

– Я вам ничего плохого не сделал! – не подумав, ляпнул Джин. – Я не трогал ваших дочек!

– Нет. Но ты трогал других девочек. – Он кивнул в сторону отрубленных конечностей. – Но больше ты этого делать не сможешь.

– Это не мое! Я же чувствую свои руки и ноги, они в порядке!

– Синдром фантомных болей. Поверь мне: то, что там валяется, раньше принадлежало тебе. Да я тебе сейчас сам все покажу. – С этими словами мужчина сорвал с Джина простыни, обнажив его модифицированное тело. Он был полностью обнажен. Те места, где раньше были руки и ноги, теперь были гладкими, разрезы оказались стянуты стежками, будто концы колбасы. Гениталии также отсутствовали. Теперь, когда от его тела остались только голова и туловище, он стал походить на изуродованный центральный элемент человеческого пазла.

Джин пытался осмотреть свое искалеченное тело.

– И раз уж твои причиндалы тебе все равно больше не понадобятся, мы скормили их собаке, – сказал мужчина. – Ты не против, надеюсь?

Джин в ужасе взвыл.

В комнату вошла мамаша, потряхивая в воздухе ректальным термометром.

Мужчина ослабил ремни и перевернул Джина на бок.

– Перед тем как мы начнем, мы должны убедиться, что у тебя нет жара.

Женщина вставила термометр Джину в задний проход.

Джин скривился от боли и перестал всхлипывать.

– Да ладно тебе, – сказал мужчина. – Уж это-то ты сможешь вытерпеть.

Джин поймал на себе взгляды девочек и пристыженно отвернулся. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким уязвимым.

– Тридцать семь и один, – сказала старуха.

– Чудненько! В самый раз.

– Ради всего святого, что бы вы ни собирались со мной сделать, – прошу вас, не надо!

Нора и Бриджетт вышли из кухни. Мамаша протянула мужчине носовой платок, связанный узлом посередине.

– Ты уж прости, – сказал он, – но не очень-то хочется, чтобы ты нас покусал.

К тому времени, как девочки вернулись, толкая перед собой больничную каталку, Джин уже лежал завернутый в простыни и с кляпом во рту. Мужчина приподнял его над столом, а старуха взялась за капельницу, трубка от которой была приклеена пластырем к макушке Джина. Трубка натянулась, и кожа головы Джина тоже, так что игла чуть не выскользнула. Он шипел от боли, пока женщина не ослабила натяжение.

Джина поместили на каталку и вывезли на крыльцо, на ступеньках которого лежал толстый лист фанеры в качестве самодельного пандуса.

Мужчина повернулся к своим дочерям: те с любопытством выглядывали из-за его спины.

– Идите-ка в дом, девочки. Не на что вам тут смотреть.

Джин широко раскрытыми глазами оглядел заросший деревьями участок, отчаянно силясь понять, что его ждет. Вокруг было безлюдно, ни одного жилого дома.

Пока его спускали по пандусу и катили по грязной тропинке, петляющей между деревьями, старуха безмолвно шла рядом и несла капельницу, будто принимала участие в похоронной процессии.

Они приблизились к куче земли, рядом с которой зияла большая яма. Каталка остановилась, и мужчина подошел к краю, торжественно глядя вниз.

Джин затряс головой, по лицу текли сопли и слезы.

Мужчина заметил, как Джин таращится на яму.

– Чего? Думаешь, мы тебя туда засунем? – Он вернулся к каталке и поднял ее ручки. – Не надейся так легко отделаться, – спокойно добавил он.

Они покатили его дальше.

– Нет, мы всего лишь хотели выкопать новый колодец. – Он выдохнул и бросил беглый взгляд на старуху. – Больша-ая ошибка с нашей стороны, вот что я тебе скажу. Лучше бы мы продолжали пить жесткую воду и радоваться тому, что имеем.

Старуха понимающе кивнула.

– Понимаешь, старик, оттуда-то Оно и вылезло. Вокруг столько гектаров земли, а мы умудрились выбрать для нашего колодца именно то место, где Оно спало.

Старуха хохотнула.

– Первой была моя жена, – продолжал мужчина, голос его слегка дрожал. – Девочки нашли то, что от нее осталось. Они прибежали домой в истерике, и я пошел проверить, что там. И тогда Оно показалось.

Оба они – мужчина и старуха – одновременно вздрогнули.

Воспаленные глаза Джина метались из стороны в сторону, отчасти пытаясь определить, куда его везут, но главное – надеясь увидеть среди деревьев кого-нибудь, кто мог бы спасти его от этого безумия.

– Оно рассказало мне, чего хочет. Что я должен делать. А если бы я отказался, следующими жертвами стали бы мои дочки. Куда бы мы ни уехали, Оно нашло бы их и девочек ждала бы участь пострашнее той, что постигла их мать.

Тропинка изогнулась, и они вышли к огромному ветхому двухэтажному амбару. У Джина по спине пробежали мурашки. Место выглядело зловещим.

– Ну вот, сюда мы и приносим людей, – сказал мужчина, кивнув в сторону амбара. – О-о, тебе, наверное, непонятно, как я могу заниматься всем этим, несмотря на данную мной клятву соблюдать правопорядок. Ну, есть вещи поважнее законов, придуманных человеком. – Он сделал резкий вдох. – И одна из таких вещей – делать все возможное для защиты своей семьи.

Они остановились возле больших раздвижных ворот, запертых на три висячих замка. Мужчина взял у старухи капельницу, чтобы она смогла отпереть амбар.

– Ладно, давай начистоту. Когда я понял, что ты собирался сделать с моими девочками… – С гримасой отвращения на лице он покачал головой. – В общем, наконец-то я получу удовольствие от того, что обычно расходится с моими моральными устоями.

Когда ворота ангара раздвинулись, в ноздри Джину ударила омерзительная вонь гниющего мяса и экскрементов.

Внутри было темно, если не считать единственного столба света из выломанной доски на крыше. Подобно прожектору, он освещал огромный деревянный стол. Джина поднесли к этому деревянному алтарю с кожаными ремнями и подушкой, заляпанной пятнами крови. Поверхность стола была измазана едва ли не всеми жидкостями, которые только могут выйти из человеческого тела: дерьмом, мочой, рвотой, кровью. Повсюду кружили мухи.

Джина подняли с каталки, и он замотал головой из стороны в сторону, осматривая темный амбар. Ему показалось или в дальнем углу кто-то пошевелился? Джина развернули, и он потерял из виду то место, где во тьме ползало что-то огромное. Его опустили на липкий стол и перевернули на живот. Мужчина снял с тела Джина простыни, и теперь он лежал совсем без одежды, будто новорожденный на пеленальном столике. Под бедра ему засунули подушку, чтобы приподнять его голый зад.

Пока