В преддверии бури - Ирэн Рудкевич

вперёд, прислушиваясь, когти исчезли со стены — чародейка погасила заклинание и, не скрываясь, выглянула из-за зубцов.

— Худшее? — презрительно скривилась я. — Да что может быть хуже? Твои каойи, вместо того, чтоб погрузить в иллюзию, зашвырнули меня в какую-то каргову степь в месяце пути отсюда!

Последние слова я почти выкрикнула.

Настоятельница с растерянным лицом обернулась на каой, будто не знала, что ответить. Внезапно за их спинами показалась хорошо знакомая долговязая фигура, увешанная разнообразными амулетами.

— Да что это с тобой, настоятельница? — зашипела она. — Разве ты не помнишь, что произошло? Разве могла Аэрлирен выжить в том пламени? Это же перевёртыш, дурит она тебя, прикидывается, в доверие втирается.

Я тяжело посмотрела на Клару — глаза каойи, привычно злые, сейчас были наполнены самым настоящим бешенством, но под ним, к вящему моему удивлению, прятался безмерный, едва-едва контролируемый страх. Далеко не трусливая Клара боялась неподдельно — похоже, она и впрямь считала меня перевёртышем, а иначе — магом, при помощи особого заклинания убившим другого мага и на время принявшим его облик. Да ещё эти слова про пламя… Отец-Прародитель, что же тут произошло?

— И как же долго, по мнению уважаемой каойи, перевёртыш будет сохранять чужой облик? — роняя слова, будто увесистые камни, мрачно спросила я. — Пару дней, не больше, так ведь? А потом морок рассеется.

Клара отступила на шаг, схватилась дрожащей рукой за амулеты, пробуждая дремлющую в них силу.

— Тише, тише, — подняла руку Лойка. — Не надо бросаться обвинениями, Клара. Нужно разобраться для начала…

— Разобраться в чём? — почуяв возможность ответного удара, я вздёрнула подбородок, вызывающе глядя на Клару. — Не знаю, что там было за пламя, зато знаю точно, что в день перед испытанием одна злопамятная каойя на весь Гартен-онарэ обещала, что сделает всё, чтоб я испытание не прошла. Так не она ли ради мести…

Удар попал в цель — Клара никогда не отличалась ни сдержанностью, ни хладнокровием.

— Да как ты… — зашипела она, не дав мне договорить, и подалась вперёд, промеж пальцев сверкнули искры готового сорваться заклинания.

— Прекратить! — громом прогремел возглас Лойки.

Мгновение каойя с ненавистью смотрела на меня, затем искры угасли — ослушаться она не посмела, неохотно подчинилась, испепеляя меня взглядом. Я отметила про себя, что, если раньше от неё стоило ждать просто неприятностей, то теперь она, без всякого сомнения, записала меня в личные враги.

— Не стоит омрачать радость междоусобицей, — наставительно произнесла Лойка, и голос её снова звучал спокойно. — Если бы Аэр оказалась перевёртышем, Мира засекла бы её в одночасье, она ведь специализируется как раз на магии обращений, — настоятельница бросила взгляд на стену, и чародейка, стоявшая там, отрицательно покачала головой. Удовлетворившись этим, Лойка продолжила:

— Альтея разобрала чары, которыми ударили по арене, на мельчайшие составляющие, и обнаружила, что заклинаний было два. Одно — сам удар. Второе же оказалось заклятием перемещения. Именно оно и спасло Аэр от неминуемой гибели. Стало быть, Клара, твои обвинения беспочвенны. Как, впрочем, и твои, Аэр, — обернулась ко мне настоятельница. — Никто из каой непричастен к… гм… произошедшему недоразумению. Если бы тот удар готовил кто-то из онарэ, я бы узнала заранее. А перемещение — тут ты и сама знаешь, нам такая магия неведома.

— И кто, хотела бы я знать, ей так помог? — не успокаивалась Клара. — Магики? Изобрели новое заклинание и решили опробовать? Почему тогда на ней, а не на Джагге?

Я во всё глаза глядела на Лойку, пытаясь уложить в голове услышанное.

— Кто-то ударил по Гартен-онарэ во время испытания? — наконец тихо спросила я. — Я помню только, как меня потянуло вдаль…

— Да, — кивнула Лойка. — Кто-то попытался уничтожить Гартен-онарэ и нас всех, но не рассчитал сил — мы смогли оборониться, пусть и не без потерь. Но сейчас это неважно, главное, ты жива и здорова и снова с нами.

— Не без потерь? — тупо повторила я. — Джагга? Подмастерье, что была со мной на арене?

— Да. Её заклятие перемещения не затронуло, видимо, расчёт был только на одного человека, — настоятельница вздохнула, печально прикрыв глаза. — И ещё несколько онарэ из учительского состава отправились к потусторонним берегам. Они защитили младших учениц, а себя не успели…

Тихий голос Лойки сбился на шёпот и затих, она подняла голову к небу, будто пыталась спрятать непрошенные слезинки в уголках глаз, и стояла так некоторое время.

— А Кайра? — с замиранием сердца спросила я.

— Твоя наставница жива. Она сейчас в Вольницах по моему поручению, скоро должна вернуться. Я сообщу тебе, когда это произойдёт. А пока пойдём-ка, Аэр, отведём тебя к лекарям, пусть осмотрят раны. А потом ты отдохнёшь и расскажешь, что с тобой приключилось.

Лойка осторожно приобняла меня за плечи, улыбнулась приободряюще, изо всех сил демонстрируя, что бояться мне нечего. Но во всём: в жестах, в словах, в действиях её сквозила почти незаметная фальшь. А может, мне это только казалось…

— Пойдём, — всё тем же успокаивающим тоном повторила она.

И скомандовала, обращаясь уже не ко мне:

— Айна, Мия, двух лучших стражниц к лекарскому корпусу! Они должны охранять Аэр непрерывно от всего и всех. Бедная девочка, такое пережить…

Я опустила голову — разум сопротивлялся, не желая принимать поведанное настоятельницей, он выдавал одно опровержение за другим, но ни одно из них не выглядело хоть сколь-нибудь достоверным. Лойка что-то приговаривала, ведя меня по дорожкам в сторону лекарского корпуса, но я не слушала её. Кайра, мне нужна Кайра, как же не вовремя настоятельница её отослала. Хотя так ли не вовремя, может, как раз наоборот?

Лойке с её нарочитой радостью от моего возвращения я не доверяла; настоятельница, вроде как поведав о произошедшем, о многом и умолчала. Впрочем, мне она тоже не особо поверила. Потому и приставила стражниц, на словах призванных охранять меня от других, а на деле — скорее других от меня. Так, на всякий случай. До, как говорится, выяснения…

* * *

Лекари не отпускали меня целых полдня. Они не были посвящены в мой статус негласной пленницы и исполняли свой долг на совесть. Чем сильно раздражали приставленную ко мне охрану — стражницы получили недвусмысленный приказ доставить