Ненависть дождя - Анна и Татьяна Аксинины

– Нет-нет, что ты, Валя! Марина – совсем не такая, она сплетни не собирает, – поддержала по-родственному Катя, в глаза не видавшая Марининых статей.

«Обязательно пришлю ей почитать парочку», – с благодарностью подумала Марина.

9

Только в десятом часу вечера, Марина смогла начать «работать над статьей». Раскрыла блокнот на любовном треугольнике, штриховые линии провела сплошными, задумалась. «Кто она, эта девушка? Была ли она действительно любовницей Краснова? Могли ли они так тайно встречаться, что даже заядлые сплетницы, вроде Надежды Дмитриевны, ничего не узнали? Куда она ездила по пятницам? Не на свидание же в заводском автобусе? Может, она жила в этом Завражино? Тогда о ней можно там и разузнать. А если повезет, то и про то, что случилось на базе. Придется завтра с утра ехать туда, искать бывших там 20 лет назад очевидцев. А что я знаю о тете Тане?» – Марина нарисовала ниже первой другую схему. Главный квадрат – «тетя Таня», от него 4 стрелки в нижний ряд в квадраты: «муж Саша (погиб)», «авария», «ребенок (удочерили)», «фотография (украли)». «Фотографии крадут, например, чтобы дать киллеру. Но зачем красть фото давно погибшего человека? Бред какой-то! Нет, бред – самое легкое объяснение, сумасшедший преступник – и все тут. Есть здесь простое логичное объяснение. И я должна его найти».

Марина вставила еще один квадрат «роды» между гибелью Саши и аварией и внимательно посмотрела на получившуюся цепочку: «Случайный ряд, роковая судьба? Или чья-то злая воля? Чья, Краснова? Зачем ему это?» Марина искала и не находила никакой связи между событиями нынешними и двадцатилетней давности. Ей казалось, что разгадка где-то близко, может, осталось задать всего один вопрос, но какой и кому?

Она решила проставить точные даты и пошла к Кате за помощью. Катя в зале пила чай с конфетами и смотрела телевизор, приглушив звук. Чайник с кипятком, заварник и вторая чашка стояли наготове. Она сразу налила Марине чай и спросила:

– Ну, как, статья получается?

– Не хватает материала, хорошо бы завтра съездить на заводскую базу. Не знаете, где это Завражино, как до него доехать? На автовокзале нет такого автобуса.

– Нет, никогда не слышала. Автобус может и от вокзала ходить, и от метро, и от завода, – Катя немного подумала. – Давай завтра с утра сходим на почту к Вале, она даст позвонить на завод.

– Точно. Как это я сразу не догадалась? Расскажите мне еще про тетю Таню, а то я дат не знаю. Когда ее муж разбился? Когда она родила? Когда погибла?

– Саша погиб, точно помню, в восьмидесятом году в последний день мая, только первое тепло установилось. А Таня – в восемьдесят первом в июле… – Катя достала из шкафа альбом, открыла, – вот она в гробу, и дата 25.07.81, значит двадцать третьего погибла. Ну, точно – двадцать третьего! Обязательно надо будет помянуть, царство ей небесное! И как из головы вылетело? Я же на Троицу ходила их с тетей Аней могилки проведать. А потом уже – на мамину пошла, она на том же кладбище…

– Тетя Катя, простите, – как можно мягче остановила ее Марина, – но Вы не сказали, когда тетя Таня родила.

– А Таня родила летом, раньше срока, а в июле или в августе – не помню. Мы ведь даже не знали сначала, потом нам уж сообщили, когда она в больнице лежала. Ну, мы с мамой к ней приходили, свиданий не было, только передачу приняли. Ты уж извини, столько лет прошло, помню только, что жарко очень было, а дождей мало. Замучились огород поливать.

– А Вы не помните, это было раньше или позже того, как мама приезжала?

– Да разве Лена в тот год приезжала? Ты, наверное, спутала, Марина. Как бы она одна с маленьким ребенком поехала, ведь в тот год Коле отпуска не дали? Вот на другое лето они вдвоем приезжали, но уже на похороны Тани.

«Ничего я не спутала. У Маши в паспорте черным по белому написано «Место рождения – г. Новосибирск»», – хотела возразить Марина, но сдержалась и не стала спорить с теткой. Наверное, та преувеличила степень близости, не так уж часто они виделись с бабушкой Аней, пока пожар не привел их под эту крышу. А летом в заботах об огороде и вовсе некогда было по гостям ездить. Расстояние – большое, транспорта было мало, телефона не было и нет. Конечно, бабушка когда-нибудь да сказала родственником о кратком визите снохи и рождении внучки, да это все забылось, вытесненное драматическими родами Тани. Можно предположить, что они случились вскоре после…

– Марина, не слышишь?

Задумавшаяся Марина вздрогнула:

– Что, теть Кать? Спасибо за чай, добавки не надо!

– На здоровье, Мариночка! Только я – не про чай, я говорю, можно в атласе Завражино поискать. Вон, у Пети на полке с краю стоит большая книга – «Атлас автомобильных дорог».

– Вот хорошо! Сейчас посмотрю, а потом еще поработаю. Можно я альбом прихвачу, перед сном полистаю?

– Бери, конечно, завтра же последний день.

«Завтра – последний день!» – тревожным эхом отдалось в голове Марины.

10

«Последний день, последний день!» – эта фраза преследовала Марину, она звучала везде: в скрипе двери, в ритме ее торопливых шагов, стуке трамвайных колес, тарахтении мотора автобуса. Ох, уж этот автобус – самый медленный на свете!

Марина поздно засиделась в эту ночь. Уже Катя досмотрела кино, новости и прогноз погоды: в Москве потеплеет до 22-х, но временами дожди, – и пошла спать. Уже стихли городские шумы, не лаяли соседские собаки. В доме стояла тишина, нарушаемая изредка грохотом машин, проносившихся по соседней магистральной улице, и от того – еще более глубокая.

Марина очень хотела докопаться до логики всех странных и страшных событий. Она начала с атласа, но в нем не было Завражино, зато из него выпала карта «Окрестности Новосибирска. Туристская схема». Марина разложила карту под самой лампой и быстро нашла Белый Яр на берегу Оби там, где великая река, не желая сразу течь в Северный ледовитый океан, разворачивалась к северо-востоку. Стало понятно, почему проложили новую дорогу: от деревни ближе было доехать до областного центра, чем до районного. И дорога здесь не петляла в обход болот и речек, а сразу выходила на асфальтовую, которая кончалась на берегу Оби у прямоугольника с надписью «база отдыха». Если бы не болото и речка, по прямой от нее до деревни всего километров пять. Понятно стало и направление просеки: здесь вся сеть просек была развернута вдоль границы района. Куда же вела та старая дорога, по которой теперь за грибами ходят? Получалось, что никуда. Выходящая на край деревни просека уходила в глубь лесного массива и там, на болоте