Дочь глубин - Рик Риордан

– Первокурсники? – хлебный пират засмеялся. – Подумать только! – Я никак не могла определить его акцент, пока он не представился: – Я Лука Барсанти.

Я перешла на итальянский:

– Piacere[5].

– Ah, parli la lingua del bell’paese![6]

– Certo, sono un Delfino[7].

– Ottimo! Prego, entrate tutti! Anche povero Hewett, portatelo. La mia prossima pagnotta di pane sta bruciando![8] – Он заскочил назад в лачугу.

– Э-эм… Что это сейчас было? – спросил Джем.

– Он сказал заходить и привести Хьюитта, – перевела я. – У него горит следующая буханка хлеба.

Глава 26

Я отправила косаток в лазарет за доктором Хьюиттом.

Перемещать его было рискованно, я не знала, какое медицинское оборудование есть на секретной базе, но Барсанти сказал его привести. Хотелось верить, что их передовые технологии не ограничивались маскировкой острова и выпечкой хлеба с чесноком.

– Никакой агрессии, – сказала я остальным.

Акулы посмотрели на меня так, будто спрашивали: «Кто, мы?!»

Меня вдруг поразила мысль, что я отдала приказ однокурсникам и они восприняли его всерьез. Три дня назад они бы встретили его смехом или просто меня проигнорировали – ну или хотя бы сыронизировали, что я веду себя как главная. Но с тех пор многое изменилось, и я не уверена, что к лучшему.

Я первая вошла в лачугу, которая оказалась лишь подобием прихожей. На резиновом коврике была надпись: «Благослови этот балаган». Слева оказалась душевая, у стены справа стояла вешалка с масками для ныряния, баллонами, ластами и ружьями для подводной охоты. С потолка за нами наблюдала видеокамера. В стене напротив входа начинался туннель, прорубленный в вулканической породе в самое сердце горы.

В полумраке туннеля я различила силуэт. До нас долетел его усиленный эхом голос:

– Я отключил лазеры, чтоб вас не разрезало пополам! Пожалуйста, проходите!

Стоящий у ног Эстер Топ принюхался. Он не выглядел настороженным – скорее ему не терпелось отведать того самого хлеба. А у Топа обычно было неплохое чутье на опасность. И я зашагала вперед, за ароматом масла и чеснока.

Через тридцать метров коридор вышел в большое квадратное помещение, похожее на студию художника. Из него в разные стороны уходили новые коридоры, намекая на значительные размеры базы.

Вдоль потолка тянулись вентиляционные трубы, между которыми сияли большие промышленные лампы. Отполированный каменный пол блестел как растопленный шоколад. Рабочие столы ломились от деталей разобранных альттек-механизмов.

В левом углу перед сдвинутыми буквой «Г» диванами стоял кофейный столик. К потолку была подвешена шина (зачем?). На огромном телевизионном экране с полдюжиной присоединенных игровых приставок шло какое-то кулинарное шоу. Сбоку громоздились стопки блю-реев. Ну да, едва ли остров был подключен к спутнику или стриминговым сервисам.

В правом углу комнаты над длинным обеденным столом мерцала люстра из осколков морских раковин. На дальнем его конце сидела маленькая женщина с потрясающей копной седых волос, заплетенных в мелкие косички, напоминающие большой клубок колючей проволоки.

Она сидела, скрестив босые ноги. Толстые линзы ее очков в металлической оправе отражали свет от экрана стоящего перед ней ноутбука. Ее предплечья обхватывали стальные браслеты, а черные легинсы и майка, на всех остальных выглядевшие бы одеждой для отдыха, делали ее похожей на дьявольскую акробатку.

Женщина с подозрением покосилась на Барсанти, как если бы была готова в любой момент нажать на крайне опасную кнопку на своем ноутбуке.

– Мне от них избавиться?

– Нет-нет, они дружелюбны. – Барсанти показал ей свою буханку. – Мне нужно проверить духовку. Юпитер меня убьет.

– Ладно, – с легкой грустью отмахнулась женщина.

Барсанти мне улыбнулся:

– Это Офелия, mia moglie[9]. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. – И убежал по одному из боковых коридоров.

Офелия поднялась. Она определенно не была высокой и прошлепала к нам как Стальной ниндзя Лепрекон смерти. Она уже открыла рот, чтобы что-то сказать – возможно, расписать в подробностях, как она от нас избавится, если мы будем себя плохо вести, – но в этот момент подоспели косатки, притащив на носилках доктора Хьюитта.

Увидев нашего коматозника, Офелия нахмурилась. После трех дней в лазарете выглядел он и правда ужасно. А пахло от него еще хуже.

– Какой же ты идиот, Теодосиус, – пробурчала Офелия и призывно щелкнула пальцами. – За мной. Нельзя терять время.

Мы все двинулись следом, но Офелия цокнула языком:

– Попрошу только медиков. Остальные ждите здесь.

И они ушли. Нелинья начала осторожно смещаться к одному из рабочих столов, когда Офелия рявкнула:

– НИЧЕГО НЕ ТРОГАТЬ!

Нам оставалось лишь растерянно переглядываться, как бы спрашивая друг друга: «Ну, мы здесь. Что теперь?»

– «Чувствуйте себя как дома», – передразнила Луку Барсанти Нелинья. И добавила уже голосом Офелии: – Но «ничего не трогать»!

Робби Барр чихнул:

– Ну, про «посмотреть» она ни слова не сказала. Пойду проверю, что у них тут за игровые приставки.

– Я с тобой, – заявила Кей Рамзи. – Ого, это «Нинтендо-64»?

Джем сделал знак другим акулам, и они рассредоточились по периметру комнаты. Нелинья и Медоу Ньюман изучали, ни к чему не притрагиваясь, разобранные механизмы на одном из столов.

Ко мне подошла Халима:

– Cad a cheapann tú?[10]

Вокруг нас собрались остальные дельфины.

– Не знаю, – ответила я, тоже по-ирландски, хотя после того шифра, который нам пришлось разгадать, чтобы сюда добраться, вряд ли мы могли полагаться на другие языки для наших секретных разговоров. – Они выглядят вполне дружелюбно. Если бы они были заодно с Лэнд Инститьют… – Я не договорила. Откуда нам знать, что все это не ловушка? Что, если я совершила чудовищную ошибку, приведя нас сюда?..

А затем Робби Барр сделал кое-что невообразимое. Он поставил на паузу программу, идущую на телевизионном экране. Видимо, он решил, что приказ «ничего не трогать» не распространялся на развлекательные опции. Едва он начал перебирать блю-реи, как из одного из боковых коридоров донесся разъяренный вой. В комнату, размахивая рыжими волосатыми руками, вошло вперевалочку человекоподобное существо. О господи! Это был орангутанг. В фартуке с улыбающимися ромашками.

Орангутанг оскалился на Робби и четко и ясно показал на американском языке жестов: «НЕЛЬЗЯ ВЫКЛЮЧАТЬ МЭРИ БЕРРИ».

Глава 27

Акулы потянулись к пистолетам.

– Отставить! – крикнула я.

К счастью, они послушались.

– Робби, – попросила я, чувствуя, как колотится сердце, – положи пульт и отойди.

Робби не дурак, поэтому именно так он и сделал. Я взмахом руки призвала всех не трогать рыжего незнакомца.

Орангутанг схватил пульт и снова включил, по всей