Дочь глубин - Рик Риордан

протокол, когда кто-то приближается к базе. Тут так написано. Я не знаю, в чем она состоит. Кто-то должен удостовериться, что мы там по праву. В противном случае нас, скорее всего, уничтожат из какого-нибудь альттек-оружия.

– Этого не случится, – отрезала Нелинья.

– Да, – согласилась Эстер. – Потому что… – Она посмотрела на Нелинью. – Почему нет?

– Потому что мы придумаем, как пройти эту проверку, – мягко сказала она. – Пока Ана поспит. Мы говорили об этом, помнишь?

– Да, – подтвердила Эстер. – Ана, поэтому ты не умрешь. Спи.

Будто это так же просто, как выключить радио.

Хотя, может, так оно и есть.

Мне хотелось присоединиться к ним за столом, вместе подумать над проверкой. Но мой организм сказал твердое «хватит». Голос Дева стал последней каплей для моей и без того разлаженной таблетками, жаром и болью нервной системы, напоминающей бушующее море. И я хваталась за голоса подруг как за спасательный круг.

Я закрыла глаза и провалилась в блаженное небытие.

Глава 23

Мне приснилось Четвертое июля, когда мне было десять. Я лежала на пледе в ботаническом саду Сан-Леандро и ждала фейерверков.

Дев плясал вокруг, размахивая бенгальскими огнями. Мама сидела рядом со мной, ее лицо скрывала тень от широкополой соломенной шляпы. В ложбинке на ее шее блестела черная жемчужина. Она шевелила пальцами ног (она ненавидела обувь) в такт ревущему из динамиков маршу Джона Филипа Сузы.

Она опиралась на папину грудь, а он обнимал ее за талию. Мне было слегка неловко от столь явной демонстрации любви. Разве родителям можно обжиматься на публике?!

На папе были белая рубашка и белые льняные брюки, и его бокал с белым вином, казалось, светился в сумерках. Его блестящие черные волосы были идеально причесаны, а на губах играла улыбка Моны Лизы, будто он только что вынырнул из приятной фантазии.

Мама обвела взглядом спускающийся до озера луг, на котором росли маки, подсолнухи и немофилы, и довольно вздохнула:

– Когда я умру, развейте мой прах над этими водами. Такой красивый вид.

– Мама! – ужаснулась я.

Она мягко засмеялась:

– Дорогая, в смерти нет ничего постыдного. Она случается со всеми.

– Да, но можно мы не будем говорить о ней сейчас?

Она шутливо ущипнула меня за руку:

– Ана, о таких вещах нужно говорить, и говорить честно. И потом, я просто имела в виду, что это чудесное место для последнего пристанища.

– Но ты же не умираешь!

– Что? – Дев прервал свой танец с бенгальскими огнями и, почуяв намечающийся скандал, подошел к нам. – Кто умирает? – Он даже не заметил осыпающихся ему на руку золотых искр.

– Никто не умирает, – заверил нас папа. – По крайней мере, пока я не допью свое шардоне. – Его глаза, такие же темные, как сердцевина подсолнухов, шутливо блестели. – Но я согласен с вашей мамой. Когда придет время, развейте и мой прах здесь, ладно?

Я уже хотела возмутиться, но начался салют…

Я проснулась в каюте. Судя по углу солнечного света из окон, я проспала весь вечер и ночь.

Все мое тело ныло, в голове будто работал отбойный молоток. Эстер и Нелиньи не было – наверное, ушли, чтобы не тревожить мой сон.

«В смерти нет ничего постыдного. Она случается со всеми».

Ох, мама…

А я ведь даже не смогла исполнить ее волю. У нас не было праха, который мы могли бы развеять над озером. У меня осталась лишь ее жемчужина, но и это сродни чуду. Ее передала нам академия вместе с глубочайшими соболезнованиями – единственное, что они смогли обнаружить после «несчастного случая», унесшего их жизни.

Остаться в постели, предаваясь жалости, к себе было очень заманчиво, но я понимала, что сделаю этим себе только хуже. Я на собственном печальном опыте знаю: чтобы справиться с горем, как и с менструальной болью, необходимо чем-то себя занять. А сегодня нам предстоит добраться до секретной базы. Если она вообще существует…

Я заставила себе умыться и переодеться. О душе я не помышляла – воду приходилось экономить. На завтрак был протеиновый батончик с водорослями – еду мы тоже экономили.

Наконец я явилась на мостик.

Никто не ругал меня за опоздание, но мне все равно стало совестно. Атмосфера на борту была натянутой как струна. Ради нашей команды я должна была выкладываться на все сто. Ну или хотя бы делать хорошую мину при плохой игре.

Наша проверка началась ровно в десять утра.

В проекции локуса возникла стая фиолетовых пятен.

– Самолет! – закричал Джек Ву. – Погодите. Нет… Что это?!

Фиолетовые пятна то появлялись, то исчезали, меняя форму и насыщенность. Локус показывал их как объекты, висящие в воздухе прямо перед «Варуной», но когда я посмотрела в окно, то не увидела ничего, кроме океанской глади до самого горизонта.

Джек догадался раньше меня. Он спец по подобным вещам среди дельфинов.

– Это не физические объекты, – сказал он. – Видите, как пятна сплющиваются в форме волн?

Я кивнула:

– Умно.

– Так что? – нервно спросил Дрю Карденас. – Нас атакуют?

Судя по его лицу, ему не терпелось пальнуть по чему-нибудь из своей новенькой лейденской пушки. Даже для акулы Дрю не отличался благоразумием и осторожностью. Я решила, что пора найти ему занятие, не связанное с оружием.

– Нет, – успокоила я его. – По крайней мере, пока нет. Собери дельфинов и приведи их сюда, хорошо? Нам предстоит разгадать шифр.

Пару минут спустя на мостик вломился сонно щурящийся Вирджил, у которого была ночная смена. Следом пришли Ли-Энн и Халима. К этому времени мы с Джеком уже определили, с какого момента отрезок шифра начинал повторяться, и придумали, как транслировать считываемые локусом электрические сигналы через динамики, переведя пульсацию фиолетовых пятен в звуки.

Халима склонила голову набок:

– Синий кит?

– И он тоже, – подтвердила я. – Но все намного сложнее. Слушайте внимательно.

В ГП многие годы шифровали сообщения с помощью китовых песен. Достаточно закрепить за буквами звуки определенной частоты и длины – и получится многослойный шифр, который практически невозможно взломать без ключа.

Но этот шифр был еще заковыристее.

Спустя несколько секунд рисунок менялся и звучал стрекот, будто на китовую песню накладывали дельфинью коду, а еще через две секунды их заглушали звуки, напоминающие гудение ветра в морской раковине.

Затем отрезок повторялся.

– Отправитель знаком с методами шифрования, принятыми в ГП, – заметил Джек. – И они исходят из предположения, что у нас есть локус, иначе мы бы не получили их сообщение.

– Но это ведь хорошо, да? – спросила Ли-Энн. – Значит, это сообщение с