Снегурочка для олигарха (СИ) - Бессмертная Майя

— Марат, я и, правда, твоя родная мать. Меня зовут Настя.

Сын поднимает на меня свои глаза:

— Мою приёмную маму тоже звали Настя.

— Я знаю, родной.

Мальчик стаскивает с головы тёмную шапочку и морщится:

— Родной? Да вам девять лет на меня наплевать было! Как вы могли меня бросить!

Закусываю губу, слушая эти обвинения. Марат, безусловно, прав. Мне нет прощения, да и оправдываться я не собираюсь. Всё так и есть — я предала его, бросила.

— Прости. Я искала тебя очень долго, но тебя быстро усыновили, ты попал в приёмную семью, и у меня не было возможности найти тебя.

В глазах мальчика блестят слёзы:

— Да вы знаете, как я жил? Мои приёмные родители не любили меня! Я им был чужой! И мама этого не скрывала!

Хватаю сына за руку, пытаясь наладить с ним тактильный контакт. По моим щекам текут слёзы, и я мотаю головой:

— А я всё это время разыскивала тебя! И только сейчас мне это удалось! Я нашла твою бабушку, Алевтину Петровну.

— Эта старая грымза мне никто. Она сама выгнала меня из дома, а ту квартиру, в которой я жил до аварии, стала сдавать.

— Я знаю. Но теперь, я тебя нашла. Вот, смотри.

Я высыпаю содержимое своей сумочки на стол. Паспорт, губная помада, фотография Марата в рамке, расчёска, свидетельство о рождении мальчика, ключи, кошелёк.

— Смотри, у меня есть твои документы. Я их забрала у Алевтины Петровны. А сейчас мой адвокат подал в суд, чтобы я смогла стать твоим опекуном. Поехали домой, теперь ты будешь жить со мной.

Мальчик аккуратно рассматривает мой паспорт, молчаливо перелистывая страницы. Наконец, кидает взгляд на своё свидетельство о рождении, и спрашивает:

— А вы меня спросили? Может, я не хочу с вами жить!

Я беру Марата за руку:

— Но, я же, твоя мама. Если ты мне не веришь, давай, сдадим анализ ДНК? Ты убедишься, что я говорю правду.

— Не нужен мне никакой анализ! И вы не нужны!

Мальчишка нахлобучивает шапку на голову, срывается с места, и выбегает из кафе. Я смотрю на него сквозь панорамное окно — сын быстро убегает, мне не догнать его.

Выдыхаю.

Ну, а что я хотела? Что Марат кинется ко мне на грудь, будет обнимать, плакать и кричать: «Мамочка»?

Нет, признаться, я в тайне надеялась, что мальчик примет меня более дружелюбно. Что мы хотя бы пообщаемся, я расскажу ему, что заставило меня так поступить, но…

Наверное, я слишком наивна.

Закрываю лицо руками и трясусь в ознобе. Снег на тонком свитере уже растаял, превратив его в мокрую тряпку. Джинсы прилипли к ногам, и я понимаю, что полностью мокрая — до трусов. Мне нельзя в таком виде выходить на улицу — тотчас заболею.

В кармане пальто вибрирует мобильный телефон. Я достаю его, и смотрю на экран — Илларионов. Чёрт, совсем забыла про мужчину. Он, наверное, недоумевает, куда я делась. Исчезла, и оставила его машину открытой.

— Простите, Максим Максимович…

Начинаю я с извинения, но дрожащий голос адвоката прерывает мою пламенную речь.

— Анастасия Игоревна, вы на громкой связи. Рядом со мной — Александров Павел Иванович. Он…

У меня внутри всё обрывается. Пашка? Я не ослышалась? Ну да, он что-то говорил про то, что собирается выяснить, кто такой адвокат на самом деле. Но я не очень поверила ему. И, видимо, зря.

— Что он вам сделал?

— Нет-нет, ничего. Но он не доволен, что мы с вами общаемся. Я ему говорю, что между нами только рабочие отношения, но он мне не верит. Подтвердите это, пожалуйста!

У меня внутри всё холодеет. Пашка что, сошёл с ума? Решил поиграть в бандита, и похитил адвоката? Он что, не понимает, чем это может обернуться?

— Паша, Алло?

— Да, Снегурочка, слушаю тебя.

Голос олигарха звучит тихо и спокойно, как будто он не сделал ничего предрассудительного, и встретил Максима Максимовича за чашечкой кофе. Наверное, это ему не в первой, раз он так уверенно разговаривает. А может быть, он даже не один?

— Паш, не причиняй зла Максиму Максимовичу! У нас с ним действительно только деловые отношения. Он помогает мне в поисках ребёнка. И ты знаешь, весьма успешно. Я только что виделась с мальчиком!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мой голос дрожит, а воображение рисует ужасную картину — как Пашка стоит посреди леса с пистолетом в руках, а перед ним стоит на коленях связанный Илларионов.

— Правда? Очень рад за вас, Анастасия Игоревна. Вы расскажете мне всё, чтобы я знал, как действовать дальше?

Адвокат нервничает, но разговаривает без каких-нибудь намёков на флирт, сухо и по-деловому.

— Конечно. Полицию, скорее всего, можно не привлекать больше. Но я вам всё расскажу. Паш, не трогай Максима Максимовича, пожалуйста. Он только выполняет свою работу.

— Хорошо, не буду. Приезжай домой, тебя ждёт сюприз.

Пашка отключается, а я дрожащими руками залпом выпиваю кофе, оставив гамбургер нетронутым, хватаю со стула своё пальто.

— Девушка, вы гамбургер оставили.

К столику подходит миловидная официантка с подносом, и начинает убирать со стола.

— Да-да, знаю, но я очень тороплюсь.

— Я вам сейчас в коробочку упакую, подождите секундочку. И шарфик забыли, на полу валяется!

Она указывает пальчиком на ярко-салатовый шарф, сиротливо лежащий на мокром, грязном полу. У меня внутри всё переворачивается. Это шарфик Марата!

Я наклоняюсь, и бережно поднимаю шерстяное изделие с пола, убирая в сумочку. Это — хороший знак. Наверняка, мне вскоре представится возможность вернуть шарф законному владельцу.

Тут же ко мне подскакивает официантка:

— Вот, возьмите, пожалуйста. Приятного вам аппетита, приходите к нам ещё!

Она настолько искренне улыбается, что у меня на глазах выступают слёзы — мир не без добрых людей, всё — таки. Если Марат примет меня, мы обязательно вернёмся в это кафе, уже как семья.

— Спасибо.

Выхожу на улицу. Бежать до метро — очень далеко, да и быстро я не доберусь до дома, сейчас самый час-пик. Моя одежда — насквозь сырая, и завтра, я, скорее всего, свалюсь с простудой.

Дрожащий голос Илларионова сразу дал мне понять, что случилось что-то экстраординарное. Что имел ввиду Пашка, говоря, что дома меня ждёт сюрприз? Расчленёнка адвоката?

Содрогнувшись от неприятных мыслей, я вызываю такси. Чёрт с ними, с деньгами. Главное — доехать как можно быстрее и спасти Максима Максимовича.

Таксист кавказской национальности всю дорогу смотрел на меня в зеркало заднего вида. Мне было неприятно под пристальным взглядом горячего мужчины, и я предпочитала смотреть в окно. Правда, там не было ничего интересного — мокрый снег скатывался по стеклу, оставляя на нём мокрые, грязные разводы.

— Такая красивая девушка! Давай покатаемся!

Кавказец подмигивает мне, и я краснею. Чёрт побери, ещё проблем с водителем мне не хватало!

— Везите меня по указанному адресу. Меня там ждёт муж, а он — очень горячий мужчина.

— Горячей меня? Да быть не может!

Кавказец гордо поднимает указательный палец вверх и улыбается. Я содрогаюсь. Только бы ему не пришло в голову увезти меня в другую сторону. Хотя, я всегда могу позвонить Пашке. Пусть лучше он разделается с этим наглым таксистом, нежели с Илларионовым.

Но, кавказец не стал испытывать судьбу — доставил меня чётко по адресу.

— Ты если что, звони. Вызывай прямо меня, вмиг домчу и денег меньше возьму!

Таксист бодро подмигивает и уезжает, не зная, что ему просто повезло, что он не встретился сейчас с Александровым.

Я на трясущихся ногах захожу в подъезд, и подхожу к своей квартире — за дверью не слышно ни звука. Может, адвоката уже нет в живых?

Господи, неужели, Пашка — самый настоящий бандит?

Содрогаюсь, и открываю дверь своим ключом. В прихожей — темно, свет выключен. Я аккуратно снимаю сапоги, и иду в гостиную, спотыкаясь о чью-то обувь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ожидая увидеть самое ужасное, я долго не решаюсь заглянуть в комнату, и слышу мягкий голос Павла Ивановича: