Отец моего врага - Сандра Бушар

Уши точно заложило. Буквально отодрав с себя галстук, он отшвырнул его в сторону, срывая пару верхних пуговиц рубахи.

— Прохор Германович, — прошептала, зажмуриваясь и обнимая себя руками. Искренне не понимая, что происходит, я просто хотела, чтобы это быстрее закончилось, — прошу вас…

— ПРОСИШЬ МЕНЯ?! ТЫ? — со звериным хрипом мужчина впечатал кулак куда-то в стену за спиной и, только когда послышался странный хруст в конечности, вдруг успокоился. Отдышался и перешел на быстрый, но уверенный рык: — За каждого посетителя приемной, не оговоренного мною заранее, будешь оштрафована на тысячу. Поняла меня?!

— Но как же… — растерялась было я, слезы срывались из глаз, но я все равно заметила капли крови, стекающие по руке ректора.

— Если гость мужского пола — пять тысяч! — рявкнул он, затыкая рот требовательным взглядом. Хлюпая носом, я нервно закивала, не представляя, как смогу спорить с ним в таком состоянии. А Прохор Германович продолжил: — Напомни-ка мне, Персик, какая у тебя зарплата, а? И кто тебе ее обеспечивает?! — ответить я была не в силах из-за удушающих рыданий. Они и не требовались, Прохор Германович просто продолжил издеваться: — Кто купил тебе шмотки, в которых ты сейчас ходишь? ЗАБЫЛА?!

— В-вы, — вынуждена была признать я, хоть это была инициатива Прохора Германовича, как босса. Более того — требование по трудовому договору. Мы вместе поехали в безумной дорогой бутик, выбранный им самолично, где он сам утвердил каждую вещь. Между прочим, я буквально уговаривала того ничего не покупать!

— Именно поэтому я, — он ударил себя в грудь ладонью так яростно, что точно останется синяк, — могу контролировать каждую секунду твоей жизни. Включая личную! — он замялся, прикусив губу, потому что явно увидел у меня в глазах вопрос: «Почему именно личная жизнь его так интересует?!» — Из-за всяких сопляков снижается продуктивность, и ты не отрабатываешь зарплату! Я что, идиот по-твоему, платить ни за что?

— Но я… — чувствуя себя ничтожеством, я, нервно вытирая слезы ладонями, растирая тушь. — Очень стараюсь… Да и вообще делаю всегда наперед…

— Вот и делай так дальше! — закрыв глаза, ректор пару раз тяжело вздохнул, после чего натянул маску безразличия. Окинул разбитое стекло кратким рабочим взглядом, мол, надо вызвать мастеров. Затем направился к кабинету, на ходу кинув: — Увижу еще раз Костю Козлова рядом — выпорю... Тебя... А его выгоню взашей! Хотя... Может, это и раньше произойдет, даже без моего участия!

Не знаю, что было у меня в голове в тот момент, когда, видимо, от страха из груди вырвалось:

— У вас же встреча в два часа, не забыли? — Прохор Германович замер, настораживаясь. Я же, вспомнив о подруге, протараторила: — Могу я отлучиться на пятнадцать минут из кабинета на кофе?

— Кофе… Вот как это сейчас называется… — выдохнул он себе под нос, в глазах ректора плясала моя смерть с отягчающими. — Как-то быстро… Пятнадцать минут всего, Никифорова? Спортсмен же, выдержка хоть какая-то должна быть. Прямо жаль тебя, бедная!

— А?.. — снова не поняла я, начиная подозревать, что ректор просто забыл выпить какие-то свои таблетки от шизофрении. Иначе что это за припадок только что был?

— НИЧЕГО, — отмахнулся он, после чего громок, четко отрезал: — НЕТ! Никуда ты не пойдешь, поняла меня? Никуда и никогда!

— Почему? — нижняя губа против воли затряслась. Все сильнее казалось, что я продала Прохору Германовичу свою душу в рабство.

— А потому, — он оглянулся по сторонам, защелкал пальцами и только спустя пару секунд ответил: — Отчет надо срочно доделать, ты не успеваешь!

— Уже, — я указала подбородком на стол.

— Перебрать заявки, — выгнул бровь тот. Мол, это успеть не могла. Не тут-то было:

— У вас на столе.

— Макулатура? — сцепив зубы предположил.

— Давно, — устало выдохнула.

— Справки, заявки, почта? — нехотя принялся загибать пальцы, закипая.

— Ага, — кивнула на каждый из пунктов.

— Тогда, — мужчина радостно прикинул и ткнул в меня пальцем, — к парам готовься! Небось из-за новой работы отстаешь!

— Можете проверить лично — все выучила из заданного, — коварная улыбка так и просилась, аж слезы высохли. Сложив руки на груди, я ждала, когда великий и ужасный Прохор Германович признает свой проигрыш и отпустит меня на кофе с Мариной. Но куда ему до обычных человеческих эмоций?

— Значит, поедешь со мной. Буду учить тебя с людьми договариваться, — недовольно буркнул тот и хлопнул дверью.

Только спустя пять минут я отошла, к тому моменту начали приходить посетители, а рабочие вынесли старое стекло, обещая заменить то к обеду. Даже уборщица осколки замела, мне делать ничего не пришлось. В свободную минутку я кратко набрала номер Марины, та ответила буквально сразу, радостно и счастливо:

— Раньше освободилась? Я уже бегу к тебе!

— Марин, — голос осип и осел, слезы уже наворачивались, — не получится, прости.

Я не стала говорить ей, как нервно смывала черные разводы с лица после непонятных мне психов босса, лишь до боли закусила щеку изнутри.

— Прохор Германович опять тебя нагрузил, да? — сочувственно прошептала та. — Солнце, так не пойдет! Давай я поговорю с одним человеком, и мы подумаем, как освободить тебя от контракта. Наверняка есть лазейки…

Уже в двадцать лет я поняла, что жизнь намного сложнее, чем хотелось бы. Почти всегда приходится заниматься тем, что не нравится, потому что за это платят. Потому что надо как-то выживать! И вот сейчас, в который раз, я готова была наступить себе на горло и дальше продолжать бороться.

— Все нормально, — как можно искреннее отмахнулась. — Ерунда. Завтра сходим, идет? Вырвусь на пять минут и…

Позади послышался краткое покашливание, я резко испуганно отключила связь. Мали ли, что могло разозлить босса? Прохор Германович стоял у распахнутой двери кабинета, его кисть была перемотана бинтом.