Отец моего врага - Сандра Бушар

места вслед за ректором. Из-за разницы в росте, один шаг Прохора Германовича равнялся трем моим. Когда мужчина просто шел, я бежала со всех ног. Посему стоило ему наконец обосноваться в небольшом, но уютном кабинете, я радостно упала на диван в углу комнаты, пытаясь привести дыхание в норму.

— Нравится? — спросил ректор спустя целую вечность. — Я до обеда из дома работаю, тебе тут придется часто бывать по делам.

Сперва шестеренки в голове не сходились: при чем тут я и работа ректора?!.. И тут в голове возникло то самое воспоминание и моя размашистая подпись на контракте с дьяволом.

— Вспомнила, — резюмировал мужчина после моего затяжного стона. Почему-то разглядывая при этом не лицо, а что пониже. Костюм, видимо, купленный собственноручно. — С завтрашнего дня приступаешь.

— Но… — прикрыв лицо рукой, я пыталась придумать причину отказаться.

— Можешь лично перечитать контракт. Копия перед тобой на столе, — он указал ладонью на стопку листиков, дьявольски усмехаясь, — но главное я, если позволишь, озвучу сам.

Выпрямившись по струнке, затаила дыхание. Прохор Германович выглядел так коварно, словно вписал в договор прилюдные порки и избиение розгами.

— Во-первых, у меня отработанная годами репутация. Я — публичный человек, часто приходится бывать среди приличных людей. А это значит, что мой помощник должен выглядеть соответственно, — ректор так сексуально загнул свой первый длинный палец с огромным красным перстнем, что я даже упустила момент, когда он пренебрежительно отозвался о моем стиле, мечтательно вздыхая.

— Мне что, надо будет шмотки новые покупать? — искренне скривилась. Вещи покупать я, как и любая девушка, очень любила... Но для себя, а не для репутации одного заносчивого мужчины.

— Тебе нет, — закатил глаза тот. — Не доверяю я тебе в этом вопросе, Никифорова. Будешь потом на заседания со мной в леопардовых лосинах и тунике со стразами щеголять?

— Я не… — щеки стали пунцовыми, хоть я никогда так и не одевалась. За кого он вообще меня принимал?!

— С тобой потом поедем, сам все выберу, — отмахнулся тот, словно и не сказал ничего такого. И прежде чем я успела снова как-то отреагировать, загнул второй палец. — Во-вторых, теперь я составляю твой график учебы и работы. Я твой босс во всех отношениях, поэтому без моего ведома ты ничего не делаешь. Даже гулять не ходишь! Это понятно?

— Вообще-то… — Прохор Германович не спрашивал, он приказывал. Именно ставил перед фактом! Я готова была спорить, но он отмахнулся, затыкая мне рот.

— Третье и главное, — резюмировал, — контракт до окончания декабря. Не справишься? Выгоню, и дальше пойдешь со своим Арсеном футболки шить за резинки для волос. Поняла меня?

Видимо, ректор решил, что я ему в ноги упаду с благодарностями за такую должность, да еще и с огромной зарплатой! Стоило бы, но что-то не хотелось.

— Вы меня выбрали сами, — процедила сквозь зубы. — Можно сказать, вынудили и…

— Все сказала?! — рявкнул, заставляя вжаться в кресло. Синие глубины явно безмолвно шептали: одно слово против — загрызу. Пока противиться энергетике мужчины не было сил, так что я нехотя замолчала. Ректор кивнул на дверь: — Иди. Вещи твои тебе сейчас горничная принесет. Собирайся, отвезу в родную общагу. Работы тебе предстоит море до завтра сделать.

Признаться, не такого окончания диалога я ожидала: «в-четвертых», так и просилось. Растерянно моргая, вдруг решилась:

 — И… все?

— Все остальное прочтешь в договоре, — поторопил меня тот, переключаясь на свою работу. — У тебя тридцать минут на сборы. Надеюсь, ты понимаешь, что я не шучу? Опоздаешь, сама будешь на такси с загорода добираться.

Резко подорвавшись с места, я кинулась к двери, словно ошпаренная, но любопытство таки победило здравый смысл.

— Прохор Германович? — сгорая от стыда, поморщилась. Он, наконец, оторвался от бумаг, смерив меня усталым взглядом. — А больше не будет… Ну, условий? Чего-то не менее… эмм… важного? Особого, например...

На месте стоялось тяжело, перетаптывалась. Мужчина думал, думал, думал… А потом так разозлился, что аж вены по лицу выступили.

— Секса тебе там не хватает, да?! — прошипел ректор. Рука Прохора Германовича так и тянулась к торшеру, а затем он прищурился угрожающе: — Ну, если так надо, то… Раздевайся!

— В смысле? — я снова оторопела, дышать перестала.

— Раздевайся, говорю! — рявкнул, подрываясь с места. — На белье хоть гляну… За что я там пятьдесят штук отдал!

— Сколько-сколько? — у меня чуть приступ не случился от шока. — Зачем кому-то белье такое дорогое?! Вы его хоть застраховали??

— Зачем такое дорогое, говоришь?! — мужчина задумчиво примерял в своей ладони разные предметы со стола. Кажется, искал, чем можно меня приложить. — Порадовать тебя хотел, Никифорова. Вину свою загладить. Уже не хочу, веришь?

— За что загладить?! — мертво прошептала, потому как самое страшное полезло в голову. Мол, мы с ним переспали и это такое «извини».

И снова ректор уловил мысли без слов. Кажется, мои догадки ему не понравились. Зарычав сквозь стиснутые зубы, он таки запулил в меня ручкой, я вовремя прогнулась. Картина за спиной упала, разбилась в дребезги. Странно, но ректора даже не повело, хотя он помешан на порядке.

— УБИТЬ БЫ ТЕБЯ, ПЕРСИК, — закричал он, послабляя галстук. — Медленно и больно!

— Вас посадят! — на всякий случай напомнила, быстро выскочив за дверь. Уйти бы, но вопросы оставались. Так что, выглянув одной головой, тихонько продолжила: — Так, а зачем купили белье? Ничего же не понятно!

— Вообще ничего не помнишь, да? — покачал головой Прохор Германович, с раздражением расстегивая верхние пуговицы тесной белой рубашки. Плюхнулся обратно на кресло и устало затараторил: — Я тебя спать уложил в одежде… Ночью прихожу проверить, жива ли, а ты скинула ее всю на пол и звездой на кровати полностью голая. Жарко тебе, что ли, было? Не знаю... Но выглядело... Хм?.. Эффектно, вот!

— О, мамочки! — застонав в голос, ударилась пару раз головой об