Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога - Марат Агинян

полного отказа от аддиктивных веществ, с содроганием вспоминает первые три года трезвости: «Героин каждый день стоял в центре моей головы. Три года, день за днем, с утра до вечера. Я не знаю, как я это выдержал. Я не верил, что это пройдет, думал, что теперь должен до конца жизни носить это в голове. Сколько раз я хотел плюнуть и сорваться, но друзья каждый раз меня поддерживали. На четвертом году трезвости я однажды заметил, что уже много дней подряд не думаю о героине. "Вот оно, настоящее чудо", – подумал я. Неужели это возможно? Я тогда разрыдался от счастья, сразу же рассказал друзьям, таким же торчкам с разными сроками трезвости. Сейчас, через столько лет, я изредка могу вспомнить о былых глупостях, но нет ни тяги, ни сожаления, ни грусти – прошлое позади, а настоящее прекрасно, я его отвоевал у смерти и никому не отдам, и мне есть для кого и для чего жить».

Должна быть полноценная наука о трезвости. Наука, способная изучить и описать трезвое существование для лиц с аддиктивным опытом. Чтобы было понятно, как соорудить пригодную для персональной жизни трезвость и как ее встроить в социальную жизнь. Встроить так, чтобы жить осмысленно, осознанно, полноценно, в согласии со своими ценностями. Я размышлял о ребятах и понимал: им важна не трезвость per se, а трезвость надлежащего качества. Контент трезвости и удовлетворенность этим контентом. Девушка из Томска об этом написала так: «Трезвость – это не главное достижение в жизни, не священная корова, чтобы ей поклоняться, не писаная торба, чтобы с ней носиться, не религия, чтобы насаждать другим. Это просто способ вылезти из минуса к точке начала координат. Фундамент, на котором можно построить остальную жизнь».

Вышесказанное не означает, будто есть два домика: с надписями «плохая трезвость» и «хорошая трезвость». Есть только один домик – домик с плохой трезвостью. Чтобы туда попасть, нужно перестать пить. Тебе не понравится жить в домике с плохой трезвостью, и рано или поздно ты оттуда сбежишь. Или будешь всю жизнь сидеть там с кислым лицом. Хороший домик нужно построить своими руками: со знанием дела, с любовью, из годного материала. Строить его терпеливо, долго – быть может, всю жизнь. Терапевтическая группа появилась вовремя и стала местом, где можно было обсуждать подробности «строительного процесса».

3

Опьянение волшебным образом переносит из менее привлекательной точки А в более привлекательную точку Б. Со временем точка Б утрачивает привлекательность и превращается в источник боли, да и точка А за это время становится опустошенной и непригодной для жизни. И наступает понимание, что отныне будет плохо и там и там. И что с этим уже ничего не поделать. Как говорил мой друг Константин, «и тут ты понимаешь, что хорошо тебе уже никогда не будет».

Нужно достаточно долго оставаться в точке А, изучить ее, посмотреть, во что она превратилась. Это не так просто. Ты безоружен, ты обнажен, все, из чего ты состоишь, наполнено болью, тревогой, злостью, стыдом и чувством вины. Со всем этим нужно как-то справляться. Каким-то образом переживать это день за днем и любой ценой оставаться в точке А. Не презирать себя, не пристыжать, не впадать в уныние, а исследовать себя с интересом и сочувствием. Как если бы речь шла о любимейшем из людей. Оставаясь в точке А, ты получаешь возможность заметить, что день за днем ландшафт переживаний меняется, что тебе становится лучше. «Я каждый день будто бил себя по голове кувалдой, но не успевал чувствовать боль, так как не давал себе опомниться, и бил снова и снова, – говорил один из участников программы. – Неудивительно, что в первые дни трезвости у меня адски болели голова и все тело: должна же быть боль после многолетних побоев. И неудивительно, что после этого месяцами болела душа – ведь нельзя так обижать никакое живое существо».

Первопроходцы «Привилегии» наблюдали за своими внутренними изменениями с интересом, трепетом, затаенной надеждой. Ладно, ладно, с интересом, трепетом и надеждой за ними наблюдал я. Изменения – это не «с каждым днем мне лучше и лучше», это чаще всего «то лучше, то хуже, то непонятно как, то вроде бы нормально». Но это не так страшно и даже по-своему увлекательно, когда за происходящими с тобой переменами вместе с тобой следят твои друзья, причем каждый из них одновременно наблюдает и за своими переменами и ты вместе с каждым наблюдаешь за тем, как это происходит у них. И вы обсуждаете свои наблюдения, дополняя друг друга, помогая разглядеть важные детали и подбадривая там, где, кажется, нет сил справляться в одиночку. Вот что, например, говорили на терапевтических встречах:

– Я тут обнаружил, что меня за последнюю неделю ни разу не тянуло к алкоголю. Ни разу, понимаете? Как такое возможно?

Или:

– У меня за прошлую неделю два раза возникала сильная тяга, и я была близка к тому, чтобы сдаться. Но вместо этого я разговаривала с собой, напоминала, почему я взялась за это дело. И вообще, мне бы не хотелось подводить вас всех, ведь вы меня на прошлой встрече поддержали так, как никто и никогда. Как никто в моей сраной жизни, понимаете? И как я после этого могу сорваться? «Нет, – сказала я себе. – Нет».

Или:

– Я вот что заметил: мысли об употреблении как бы сулят удовольствие, но, когда ты их побеждаешь, приходит какое-то совсем другое, более сильное удовольствие. Намного сильнее, чем может дать алкоголь. Ты доволен собой. Уважать себя приятнее, чем быть пьяным и жалким.

То, о чем я пишу, не похоже на лечение в обыденном, «госпитальном» смысле, не так ли? Это похоже на общение и подлинную дружбу. И на образование. Мы учились. Обсуждали книги, фильмы, статьи. «Психология позитивных изменений» Джеймса Прохазки, «Остаться трезвым» Теренса Горски, «Гибкое сознание» Кэрол Дуэк, «Сила воли» Келли Макгонигал стали часто упоминаемой литературой, их авторы – нашими мудрыми учителями. Фильмы «Потерянный уик-энд», «Песни пьющих», «Дни вина и роз», «Продавец льда грядет» способны, оказывается, потрясти и запустить то самое эмоциональное пробуждение, о котором написано в книге Прохазки. Я тогда подумал: если искусство может достучаться до сердец ребят, то этим грех не воспользоваться. Более того, ребятам самим стоит научиться рассказывать о себе языками разных искусств.

Привилежцы стали штудировать книги по когнитивно-поведенческой терапии, а некоторые замахнулись и на литературу посерьезнее: читали научные публикации по аддиктологии, по поведенческой экономике, по нейробиологии. Интерес ребят к науке и доказательной медицине радовал меня и побуждал изыскивать наиболее актуальную информацию для понимания и решения связанных с аддикцией проблем. «Мне становится легче просто от самого понимания, что со мной происходило все эти годы», – говорили многие.

Я смотрел на теперь уже родные лица, слушал каждого и думал о том, что всего лишь несколько месяцев назад я места себе не находил и не знал, получится ли хоть кому-нибудь из них помочь. А сегодня мы всей компанией обсуждаем теорию перспектив Даниэля Канемана и Амоса Тверски. Мы внимательны, предельно заботливы по отношению друг к другу и находим слова поддержки, когда они нужны. Мы грустим, когда кто-то рассказывает о потерях. Мы хохочем как дураки, когда кто-то вспоминает похождения пьяных времен. И в эти моменты внутри меня что-то широко улыбается – что-то, что гораздо больше и сильнее меня. На тумбе закипает электрочайник, я завариваю чай, кто-то шутит, что чай у доктора какой-то подозрительно психоактивный, в кабинете неспешно льется чья-то история вчерашнего дня или прошлой недели, а в сердце моем светло и просторно.

4

Однажды, в самом начале моей врачебной практики, на прием пришел молодой пациент с жалобами на боль в пятке. Больная стопа у парня была крупнее, чем здоровая. Оказалось, он досконально обследован, выявлена остеосаркома пяточной кости, и я двадцать какой-то по счету врач, которого он посетил за год в надежде получить опровержение страшного диагноза. Предыдущим врачам он не верил. Мне тоже не поверит, это было видно. Чисто по-человечески я его мог понять. Мне было больно сообщить пациенту, что он напрасно бегает по врачам и теряет драгоценное время: лучше принять факты и лечить болезнь так, как ее положено лечить