Право на жизнь (СИ) - Гущина Яна

Я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и, оглянувшись, встретилась с глазами Максима. Впервые за всё время его глаза опять горели лукавым огоньком. Видимо, мой «муж» учуял ветер перемен и уже навострил лыжи в сторону тропического леса. Как только объявят, что наши раненные не нуждаются в лечении, надо будет бежать.

Почему-то тут же подумалось, как сладко я буду засыпать и просыпаться в объятиях Макса. Я так соскучилась по нему, что чуть не броситься ему на шею. Никого и никогда я не любила больше, чем его. Даже готова была отдать за него жизнь! Более дорогого и близкого человека у меня не осталось.

Как назло, память укорила меня по поводу Кирилла. Я должна скорбеть по нему, а сама люблю его брата и сплю с ним. Не по-человечески это как-то. Но по-другому не получилось. Кирилл сам отдал свой брачный браслет Максиму, потому нас и конвоировали вместе. А потом всё свелось к постели. Я мысленно каялась в грехах, моля прощения у Кирилла, только ему было уже всё равно. Его сердце давно уже не билось.

- Если новый начальник решил пойти на мировую с нами, - вывел меня из оцепенения голос Алекса, - то надо отыскать всех сбежавших. Сыворотка, и впрямь, чудодейственная. Видишь, как наших парней на ноги шустро поставила, да ещё и шрамы затянулись, будто и не было ранений!

У меня не сразу получилось переключиться на новую тему, поэтому я несколько секунд соображала, для чего Алекс всё это говорит. Как только вникла в суть, так сразу напустилась на него.

- Ты что, доверяешь этому капюшонистому? Он слишком много чего обещает, да только неизвестно, будет ли выполнять. Ты только подумай, что будет, если мы доверимся ему и скажем, где находится первая группа сбежавших. Он велит всех взять под стражу.

Алекс посмотрел на меня, как на полоумную и покачал головой. Заёрзал на месте, устраиваясь поудобнее, и заявил:

- Вообще-то он наших девчонок спас, да и нас освободил. К тому же, не особо мы и нужны для поимки беглецов. Сама подумай. Что мы знаем о них? Что первая группа должна разбить лагерь у реки у подножия горы, а вторая просто бежала куда глаза глядят. Мы ничего не знаем. Мы не сможем помочь в поисках. Так что, скорее всего, нас просто освободили, чтобы показать дружелюбие.

Я согнула ноги в коленях и обхватила их. Так было удобнее.

- Знаем мы их дружелюбие, - проворчала я, откровенно не доверяя капюшонистому. - Всё это фарс. Мы - подопытные кролики, и ничего больше. Они хотят создать колонию, где мы не будем иметь никаких прав. Ведь вся их программа направлена на увеличение рождаемости. И помочь в этом можем лишь мы, так как женщин у них почти нет, да и те бесплодны. Вот и расставил этот новенький свои сети, чтобы мы в них попали. Вначале обещает сладкую жизнь и содружество, а потом выяснится, что его подчинённые будут оплодотворять наших женщин, и всё ради жизни на земле! Замечательно придумано, ничего не скажешь!

Лёшка смотрел на меня во все глаза, будто я говорила с ним на незнакомом языке.

- Да что с тобой? - наконец вклинился он в мою тираду. - Мы находимся на заражённых землях. И проблема даже не с радиацией, а с вирусами, к которым мы не адаптированы. Мы можем стать причиной рецидива эпидемии, подцепив вирус зла. И если у нас не будет сыворотки, то передохнем все, как рыба на суше. Ты как хочешь, но я примкну к местным. Если они будут относиться ко мне, как к равному, так зачем мне бежать? Пойми же ты, нашего мира больше нет! Надо приживаться в новом! Пусть он нам не нравится, но другого просто нет!

И не поспоришь... Я понурила голову.

* * *

Хоть все получили свободу, но Максим так и не приблизился к Лене. И не потому, что ему не хотелось обнять её, прижать так, чтобы затрещали её косточки, а потому, что боялся выдать их отношения и то, что Лена вовсе не парень. Уж слишком больно было смотреть не девушек, ставших жертвами насилия. Рыжеволосая Ксюша и черноволосая Танечка пугались любого звука, тряслись от страха, когда видели приближение охранников. Они, как две испуганные мышки, сидели в уголке и смотрели на всех широко раскрытыми от ужаса глазами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

То и дело, поглядывая исподтишка на Лену, Макс готов был сорваться с места и обнять её, но вовремя останавливался. Их глаза то и дело встречались и взгляды были куда красноречивее слов. Парень ощущал любовь Лены и задыхался от собственных чувств к ней. Думая о ней, видя её, он испытывал приятную внутреннюю дрожь, будто сотни маленьких лапок щекотали его душу. Это было настолько приятно, что он мог поклясться, что является самым счастливым человеком на земле! И это после того, как его родину разгромили, родителей сослали в научные лаборатории, а брата убили. Вспоминая это, Максим испытывал скорбь и угрызения совести, но мысли о Лене тут же придавали его жизни яркий окрас, и вносили смысл в существование.

С того дня как прибыл Джеймс Фрейзер, всем пленным было разрешено свободно передвигаться по местности. Но перед этим Фрейзер попросил никого не уходить за пределы охраняемого объекта. Большинство из беглецов прониклись доверием к нему и внимали каждому его слову, не смея ослушаться.

- В джунглях небезопасно, - заявил он всё тем же тихим ровным голосом, от которого Лене становилось не по себе. - Поэтому придвигаться по тропическому лесу стоит группами. Насколько я понял, пассажиры поезда разбежались в разные стороны: одна группа ушла на запад, другая на восток. Так и нам придётся разделиться, чтобы отыскать всех людей. Мы должны помочь им обрести новый дом и начать новую жизнь. Я провёл замеры радиоактивного фона и вынужден признать, что он очень завышен. Мы не сможем обосновать колонию на основе существующего ангара. Надо покинуть зону отчуждения.

- Но разве не вы являетесь начальником охраняемого объекта номер восемьсот девяносто два? - саркастично выкрикнул из толпы бывший начальник охраны, сверля ненавидящим взглядом Фрейзера. С момента их противостояния прошло несколько дней, и бывший начальник охраны явно был недоволен новым руководством и своим смещением с должности. Чувствовалось, что назревает бунт. - Господин Фрейзер, как же вы собираетесь охранять объект, покинув его?

Дыра в капюшоне развернулась в сторону говорившего. Максу даже показалось, что внутри плаща не человек, а призрак, настолько он был скрытен. Голос специально тихий, с хрипотцой, будто изменённый. Видимо, этому человеку было, что утаивать от посторонних.

- Если вы имеете что-то против моего правления, то можете обратиться в центральный штаб с жалобой, - последовал холодный ответ без эмоций. - Тогда вам назначат другого начальника. Но это не изменит того, что в ближайшее время я возглавлю поисковый отряд и уйду отсюда. С охраной атомной станции вы и без меня хорошо справляетесь, а я нужен людям, которые могут погибнуть в здешних джунглях. Моя задача - вернуть их на станцию, или организовать колонию свободных поселенцев вне зоны отчуждения. Исходя из сложившихся личностных отношений, я не буду настаивать на том, чтобы вы пошли с нами, а попрошу остаться и, как прежде, возглавить охрану станции.

Бывший начальник охраны довольно заулыбался. Видимо, ему совсем не нравилось быть в подчинении у этого странного человека, который, казалось, явился из другого мира. Весь какой-то правильный, заботящийся о пленных. Сдались они ему! Неужели неясно, что рано или поздно его миролюбивую колонию растерзают? Ну не станут в центральном штабе заботиться о поселенцах, когда научному миру так не хватает подопытных! Их всех надо исследовать, ведь для этого их и везли поездом, следовавшим в отдалённые территории, кишащие заразой. Явно, хотели посмотреть, насколько велик процент выживаемости генномодифицированных и обычно рождённых людей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Максим испытывал слишком противоречивые чувства к новому начальнику. Вроде как Джеймс Фрейзер внушал доверие и рассуждал правильно, строя глобальные планы, в которых проглядывало светлое будущее. Но в то же время Максу казалось, что не может быть всё так просто. Их везли сюда под усиленной охраной, в распределителе было много народа, поэтому с трудом верилось в то, что всех пленников решили отпустить на вольные хлеба, отказавшись от идеи, ради которой варвары разгромили Россию.