Явь (СИ) - Ангелина Авдеева-Рыжикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я записываю тебя к врачу сегодня же!
— Да хоть к трем! Сама знаешь, толку от них будет, — Варя видит не смягчающееся лицо Татьяны Родионовны, все еще держащей в руках таблетку и стакан воды, — но если ты беспокоишься, то давай выпью.
Взгляд этой пожилой, но грациозной женщины тяжело падает на Варины глаза. Варя выхватывает у нее таблетку и жадно выпивает стакан воды. Татьяна Родионовна резко встает со своего места и спешит удалиться из комнаты, но в дверях останавливается и добавляет:
— К наркологу!
Варвара заворачивается в кокон из оделяла. Медленными шагами приближается к столу. Садится напротив окна, любуется утренним пейзажем. Отчасти он ее успокаивает. Она снова смотрит на фотографии. По ее телу пробегает полчище невидимых муравьев. Теперь она точно знает, что снятся ей именно эти люди. Варя видит глазами ребенка, давным-давно попавшего в беду.
«Кто бы моими глазами на все посмотрел, чужих проблем мне не хватает…».
В голове опять всплывает образ лежащей на кровати избитой матери. Варя мысленно пытается отряхнуться от ужаса. Она не знает, что делать, и к чему ведут эти сны. Как их прекратить? Чем больше она вспоминает сны, тем больше верит в реальность происходящего. Что, если она не сходит с ума, что, если ей передаются чьи-то воспоминания, по какой-то причине.
«А что, если это мои воспоминания из прошлой жизни? Чепуха какая-то. Мне прямая дорога к психиатру».
Глава 5. Охотница
Утро выдается чересчур жарким и сухим. Серый, истоптанный сапогами асфальт накаляется как сковородка на огне, становится мягким, податливым, испускает пары, создающие миражи дребезжащего воздуха. Красные кирпичи трехэтажного здания под накалом жестокого пустынного солнца напоминают стены адской крепости. В каждом пыльном углу кипит жизнь. Выпуск уже совсем близко.
Последние два месяца пролетают почти незмеченно для новоиспеченных охотников. Большинство из них чаще видели плац, железные койки и полигоны, чем собственных матерей. Большинство из них будут рисковать жизнями, став частью освободителей. Охотники служат не ради вознаграждения, охотники служат во благо спасения всего сущего, и каждый должен быть в этом твердо убежден.
Она лениво окидывает взглядом обстановку, оценив насколько ничего в ней не изменилось. Все так же, белые простыни свисают с железных кроватей. Все так же, крашенные в белый цвет стены. Одинаковые деревянные тумбы. Где-то на северной стене небольшое прямоугольное зеркало в безобразно простой раме и парочка расшатанных стульев. Через этот порядок прошел каждый охотник на протяжении тысячелетий, и так будет свято всегда.
С два десятка молодых девушек, не старше восемнадцати лет, быстрыми движениями каждая у своей кровати натягивают на себя форму. Глаза их сонны, отрицают приход нового дня, но руки отточено выполняют работу сами по себе. Медные волосы рывком сползают с подушки, забираются в высокий хвост, ноги в штаны, а руки и грудь в закрытую строгую форму.
Резвое и строгое построение, раздача указаний, объявление дежурных. Время на гигиену и завтрак. Здесь нет времени на тоску по дому и розовым тапочкам, каждая минута занята чем-то полезным, возможно решающим для спасения их же жизней. Но даже здесь есть свои везунчики, прыгуны и неудачники. Иерархия выстраивается быстро. Слабые погибают первыми: либо от рук своих, либо от врага. Те, кто идут на службу в бюрократию, живут и обучаются отдельно, охотники их не жалуют, во имя безопасности первых, от свирепых вторых, их разделяют, не дают пересекаться. Это не школа, это тюрьма для тех, кто родился хранителем тайны.
Зоя провела здесь столько времени, что не сравнится ни с кем из окружающих ее детей. Они еще не понимают важности навязанной им цели, для них это вынужденная мера, то, с чем по большей части им приходится мериться, как с ношей. Мать занималась воспитаниями и подготовкой Зои не только тем, что отправляла ее в часть при каждой возможности, она тренировала и готовила ее на воле. Если у охотника вообще может быть воля.
Большинство служащих родом из глухих деревень, так секретной военной части и специфическим военнослужащим легче скрываться, не привлекать внимание, не существовать для глаз обычных людей. В своей деревне Зоя быстро заняла роль лидера, роль предводителя жестоких подонков. Слабых она не любит с самого детства, ведь они рассадники заразы и сомнений, именно в них селится тьма, их она тяготит, в них укореняется. Жестокость и насилие не имеют оценки, они лишь инструмент, имея который можно вершить не только зло, но и очищение. Недостойные, не сведущие и жалкие через боль могут либо избавить мир от себя, прекращая распространять тьму, либо возвыситься, стать сильнее, закрыться от тьмы.
В части Зоя лишь служащий, здесь она слуга и исполнитель приказов. На личностей по ее мнению недостойных, она никогда не давала себе распыляться, слишком была занята. Остальные напротив, заводили союзников, сбивались в группы. Бесчувственное, молчаливое и отстраненное звено, не сулящее ничего, кроме холодного расчета, без капли эмоций, не вызывает у окружающих ничего, кроме страха. Каждый вырванный из спокойной жизни, оторванный от объятий матери, ломается от тяжелых условий, нагрузки и дисциплины, пытается облегчить себе жизнь, достать что-то запретное, теплое и напоминающее о внешнем мире. Зоя смотрит на них свысока. Ей нравилось жить на воле, нравилось быть королевой безвольных, но когда приходило время возвращаться к реальности, к жизни охотника, она не жалела и не испытывала тоски. К тяжелым условиям ее приучали с пеленок, в них она училась и растворялась, сливалась в одно целое с болью, это ее сила, преимущество, как идеального убийцы, хранителя тайны.
День за днем строй, физическая подготовка, уставы, тактика, разведка. Во время спец. подготовки иногда выпадает шанс посмотреть на какую-нибудь тварь и потренироваться на ней, но чаще приходится сидеть за партой, изучать материалы по учебникам. Порой Зоя уверена, что видела больше, чем те, кто писал пособия, и уж точно больше, чем преподаватели. Есть преимущество родиться и жить в самом дырявом в мире месте, у самых ворот в ад. Порой на заднем дворе, один на один с матерью или с какой-нибудь тварью, приходилось сложнее, чем во время изнурительных тренировок здесь, где она испытывает спокойствие и умиротворение, делая что-то привычное и обыденное.
Очередное построение. Тактический бой. Зоя ненавидит эту часть подготовки,
